Сменяя друг друга, они ехали всю ночь, а поздним утром, загнав «шестерку» в подземный гараж, Виталий выволок упирающуюся Марию и потащил за собой в подготовленную для нее комнату. Единственное окно он сам забил толстыми досками, на стенах и полу пушистые мягкие ковры, чтобы она, не дай бог, не разбила себе голову. Посреди комнаты кровать. Простая, железная, с внушительным матрасом. Валька, тащивший щенка, замешкался на лестнице и сдуру затянул его сюда же.
– Ты вообще кретин или только прикидываешься? – закричал на него Виталий. – Вниз волоки, к кухарке!
Мария сопротивлялась, но слабо, может, от испуга, а может, просто приняла игру. Несколько раз ударив Марию по лицу, Виталий сорвал с нее одежду и швырнул женщину на кровать. Как ни хотелось немедленно овладеть ею, но он справился с желанием и, привязав руки и ноги женщины, с удовольствием посмотрел на распятое тело.
– Ну что, прямо сейчас трахнем? – спросил за спиной Валька.
– Пошел вон! – заорал Виталий и изо всех сил выпихнул товарища из комнаты.
Мария не сразу поняла, что произошло. Она смотрела, как Юрий Дмитриевич возится с Ваней, и не могла найти ответа на простейший вопрос. Как она здесь очутилась? Почему этот мужчина позволяет себе такие вольности? Не спрашивая разрешения, привез к себе, усадил ребенка за компьютер и теперь развлекает его какими-то играми. А она, мать, вынуждена сидеть и наблюдать за тем, как совершенно чужой человек полностью завладел вниманием ее сына.
Мария порывисто встала и уже собралась сказать, что им, мол, пора и честь знать, но Юрий Дмитриевич опередил ее:
– Мария Федоровна, вы чай предпочитаете зеленый или черный?
– Я хотела… – смутившись, начала она, но Юрий Дмитриевич не дал ей договорить:
– Разносолов у меня, как вы догадываетесь, нет, но печенье и бутерброды найдутся. Позвольте предложить вам легкий ужин. Время уже позднее, а вы с Ваней, как я понимаю, обедали давно. Пока брюки высохнут, пройдет еще не меньше часа. Так какой чай?
– Все равно. Я в нем мало что понимаю! – махнув рукой, ответила Мария.
– В таком случае я сам выберу! – заявил Юрий Дмитриевич и вышел из комнаты.
Мария услышала, как зашумела вода в кухне, и обескураженно опустилась в кресло. Теперь, оставшись вместе с сыном, она смогла наконец осмотреться. Комната, в которой они находились, показалась ей непривычно большой. Возможно, такое ощущение создавалось оттого, что мебели в ней почти не было. Небольшой столик, на котором разместился ноутбук. Пара удобных кресел. Диван, почему-то стоящий едва ли не посреди комнаты. Две большущие напольные вазы с сухими букетами и огромный экран на стене. Ни ковров, ни шкафов, ничего, только занимающий всю глухую стену стеллаж с книгами да спрятавшиеся по углам колонки акустической системы – вот и все убранство. Ваня, увлеченно терзающий компьютер, даже не поднял головы, когда Мария, оставив кресло, прошлась по комнате, подошла к окну и, отодвинув удивительно изящную штору, выглянула на улицу. Сквозь еще голые ветви деревьев открывался восхитительный вид на реку. Солнце медленно, как бы нехотя опускалось за горизонт. Его уже неяркий свет пронизывал легкие невесомые облачка, создавая удивительную иллюзию чего-то нежного, неземного. В контровом свете ветви деревьев казались угольно-черными. Их четкий, графичный рисунок поражал нереальностью. В сплетении ветвей можно было увидеть и загадочных драконов, и принцессу с букетиком цветов, и мчащихся вдаль всадников. Засмотревшись, Мария даже потеряла счет времени. Всматриваясь в хитросплетение, стараясь увидеть в нем все новые и новые фигуры, знаки, изображения, она не услышала, как вошел Юрий Дмитриевич. Только его голос вернул Марию к действительности.
– Прошу! Сахар я не положил, не знаю, сколько вам нужно, а что касается остального, то, надеюсь, понравится.
Она обернулась и с удивлением обнаружила, что ноутбук уже перекочевал на диван и печально светился в углу. Ваня обеими руками держал бутерброд с восхитительно розовой ветчиной, а на столе красовались три тонкие фарфоровые чашки, такие совершенные, что казались произведением искусства. Тарелка с горячими тостами исходила дразнящим ароматом поджаренного хлеба. Пара других заполнена была той же ветчиной, сыром, какой-то зеленью, тут же стояла вазочка с горкой печенья, масленка, простая стеклянная сахарница, немного дисгармонирующая с остальной посудой, но создающая именно то настроение спонтанности и неожиданности, что не оставляло Марию.
– Присаживайтесь Мария Федоровна, берите пример с Вани! – с улыбкой пригласил Юрий Дмитриевич.
Ваня тем временем, зажав бутерброд с ветчиной в руке, уже присматривался к нарезанному ломтиками сыру. Мария сделала неосознанное движение, чтобы остановить ребенка, но Юрий Дмитриевич опередил ее и, ловко соорудив для мальчика невиданный многослойный бутерброд, подложил ему на тарелку. Ваня только замычал от восторга. Донельзя смущенная Мария опустилась в кресло. В мгновение ока перед ней оказалась чашка с ароматным чаем. Отступать было некуда. Сначала она еще немного терялась, но затем, отбросив сомнения, соорудила себе бутерброд, не уступающий размерами Ваниному, и приступила к чаепитию.
Мысли, донимавшие Марию, как-то быстро отступили на второй план. Разговор потек незамысловатый и непринужденный. Юрий Дмитриевич неожиданно оказался прекрасным рассказчиком. Он с увлечением повествовал о местах, где побывал, как-то незаметно включил телевизор, но вместо привычных телепрограмм на экране чередой пошли слайды с прекрасными видами гор, моря, чудесными пейзажами, где странным образом сочетались и городские мотивы, и изображения простых полевых цветов, уведенные им в совершенно непривычном ракурсе.
– Как вам это удается? – спросила Мария не в силах отвести взгляд от фотографий.
– Что именно? Фотографировать? – задумчиво переспросил Юрий Дмитриевич.
– Нет! Увидеть такую красоту. Мне кажется, что я миллион раз проходила мимо и не замечала ничего подобного!
– Возможно, у меня просто немного больше свободного времени. У вас ведь ребенок! – с оттенком грусти сказал Юрий Дмитриевич.
– А у вас? – невольно спросила Мария и осеклась.
– Увы, не сложилось! – сухо ответил Юрий Дмитриевич.
Что-то в его голосе прозвучало такое, что Мария вдруг вспомнила о том, что давно пора собираться домой, да и Ваня уже откровенно клевал носом.
– Нам пора! Только как мы теперь доберемся? У Вани… – начала она.
– Брюки сухие, а вот куртка, к сожалению, не совсем. Но это не страшно. В машине тепло. Да и в моей он прекрасно доедет, – совершенно невозмутимо сказал Юрий Дмитриевич.
Проводив Марию Федоровну с Ваней, он не поехал домой. Возвращаться в пустую квартиру не хотелось. Позвонил Павлу, спросил разрешения приехать к нему. Друг с радостью поддержал.
– Жавнеровские уже полдня ждут твоего прибытия. Сказали, что вроде договорились, а тебя все нет! Пива только захвати по пути, а то рыбу они привезли, а про пиво забыли.
– Понял, все сделаю! – согласился Юрий Дмитриевич и свернул на светофоре налево.
Настроение стало быстро улучшаться. Нет ничего лучше, чем провести выходные в компании старых друзей! Вечер, принесший поначалу столько радости, оборачивался грустью. Так замечательно было сидеть рядом с Ванькой, помогать ему осваивать непростую, но увлекательную игру, и вдруг все закончилось. Нет, нужно срочно заводить собаку. Большую, сильную, с умными, чуть печальными глазами. Ее не придется куда-то отвозить и оставаться в одиночестве. Юрия Дмитриевича не оставляло чувство, словно он взял семью напрокат. Попользовался, поиграл и сдал назад не потому, что не может позволить себе такую, а просто по причине каких-то дурацких, неизвестно кем придуманных правил. Раньше у него не было такого острого чувства одиночества. Да, с огромным удовольствием он возился с детьми Алены, но не особенно страдал от того, что у него нет своих, а теперь, познакомившись с Марией и ее сыном, мучительно захотелось иметь семью. Собственную. Ощутить себя отцом и мужем. Юрий Дмитриевич вдруг осознал, что всегда немного завидовал Андрею. Мало того что он вырастил замечательного сына, так еще ухитрился жениться вторично, получив сразу готовую семью с двумя дочерьми. Сейчас, когда Андрей с семьей в основном жил за городом, они встречались довольно редко, но еще три года назад встречи были почти ежедневными. Невзирая на погоду, занятость, какие-то личные причины, ровно в шесть вечера в парке появлялась коренастая фигура Андрея, а рядом, словно привязанная невидимыми нитями, рыжая боксерша Дана. Юрий Дмитриевич частенько гулял с ними и всегда удивлялся той нежности, с которой Андрей относился к собаке. Теперь многое стало понятным. Друг таким образом спасался от одиночества.
Виталий помог Вальке встать, даже принес бинт, чтобы вытереть кровь с рассеченной при падении губы, но решение наказать бывшего школьного товарища еще более окрепло. Пришлось поломать голову, чтобы все выглядело натурально. По всем прикидкам, должно было получиться, вот только подготовка требовала определенного времени. Просидев на кухне почти всю ночь, Виталий досконально разработал план. То, что водительских прав у него не было, волновало Виталия меньше всего. Справка о том, что он периодически проводил время в закрытом лечебном заведении, лучше защищала от неприятностей, нежели примитивная мзда автоинспектору. Да и подарок отца на совершеннолетие – темно-синяя «шестерка», точно такая же, как и у Вальки, позволяла без особых проблем выполнить задуманное. Оставалось до автоматизма отработать дальнейшие действия.
