Через распахнутые окна в комнату вливался рев электрической газонокосилки, с которой управлялся Стенли, смотритель синагоги. От раскрытой двери несся визгливый гвалт детишек, собравшихся в коридоре. Заседающие не обременяли себя особыми формальностями, всяк мог выступить с речью, когда хотел, и чаще всего (как, например, сейчас) несколько человек принимались вещать одновременно, не слушая друг дружку.
Председатель постучал по столу линейкой.
— Господа, давайте по очереди. Что вы говорите, Джо?
— Я говорю, а вернее, пытаюсь сказать, что невозможно работать при таком шумовом сопровождении. И ещё я никак не возьму в толк, почему нам нельзя проводить собрания в маленьком святилище при храме.
— Нарушаете регламент! — послышался чей-то голос. — Сейчас обсуждается вопрос о финансах и благосостоянии.
— Почему это я нарушаю регламент? — ощетинился Джо. — Что ж, ладно, я вношу предложение, чтобы впредь собрания проводились в маленьком святилище. Это подходит под рубрику нововведений.
— Господа, господа! Пока я остаюсь председателем, каждый имеет право выступать с важными заявлениями в любое время. Сложных вопросов мы не разбираем, и небольшие отклонения от регламента вполне допустимы. Секретарь всегда может подправить протокол. Мы не собираемся в святилище по той простой причине, что там нет письменного стола, и секретарю негде устроиться. Но если члены совета сочтут, что классная комната не годится для проведения заседаний, мы попросим Стенли поставить в святилище какой-нибудь столик.
— Кстати, Яков, надо бы разобраться со Стенли. По-моему, нельзя, чтобы наши соседи-иноверцы видели его работающим по воскресеньям. Тем паче, что он и сам не еврей, а значит, у него тоже выходной.
— А чем, по-твоему, иноверцы занимаются по воскресеньям? Пройдись по Лозовой, и ты увидишь, что почти все они стригут траву на лужайках, приводят в порядок живые изгороди или красят свои лодки, — возразил ещё один член совета.
— И тем не менее, в словах Джо есть смысл, — сказал Вассерман. Разумеется, если Стенли против, мы ни в коем случае не будем настаивать. Ему приходится работать по воскресеньям, потому что школа закрыта. Но, возможно, будет лучше, если он не станет показываться на улице. С другой стороны, никто и не велит ему работать во дворе. В этом отношении он сам себе хозяин и может строить свой рабочий день, как ему угодно. Сейчас он на улице, но лишь потому, что ему так хочется.
— И все-таки зрелище не очень пристойное.
— Как бы там ни было, осталось всего две недели, — ответил Вассерман. — В летние месяцы он не будет работать по воскресеньям. Председатель помолчал и взглянул на часы, висевшие на задней стене. Кстати, возникает ещё один вопрос, и я прошу минуту на его изложение. Мы успеем провести всего два собрания, потом — летние каникулы. Тем не менее, я считаю, что следует рассмотреть наш контракт с раввином.
— А что с этим контрактом, Яков? Он же действует до Великих праздников, разве нет?
— Да, правильно. Как и контракт любого другого раввина, чтобы в храмах всегда были люди, которые могут провести праздничные богослужения. Вот почему принято рассматривать новые контракты в июне. Если конгрегация решает сменить раввина, у совета есть время на поиски нового. Если же уйти хочет сам раввин, у него появляется возможность без спешки присмотреть себе другой храм. Думаю, мы правильно сделаем, если сейчас же проголосуем за продление контракта с нашим раввином ещё на год и письменно известим его об этом.
— А зачем? Он что, подыскивает другое место? Или говорил вам о таком намерении?
Вассерман покачал головой.
— Нет, об этом он не говорил. Просто я считаю, что следовало бы послать ему письмо, прежде чем у нас зайдет речь на эту тему.
— Минутку, Яков, откуда нам знать, что раввин захочет остаться? Разве он не должен первым прислать нам письмо?
— По-моему, ему здесь нравится, и он охотно задержится у нас, ответил Вассерман. — Что до письма, то его обычно посылает наниматель. Разумеется, придется повысить раввину жалование. Думаю, пятисот долларов в знак признания заслуг вполне достаточно.
— Господин председатель, — раздался грубый голос Эла Бекера. Вице-президент оседлал свой стул и подался вперед, уперевшись кулаками в парту. — Господин председатель, мне кажется, сейчас у нас трудные времена. Мы только что соорудили новый храм. По-моему, пятьсот долларов — чересчур щедрый подарок.
— Да, пять сотен — большие деньги!
— Этот раввин тут всего год!
— Вот и хорошо. Удобный случай. Преподнесем ему дар к первой годовщине, а?
— Зарплату поднимать все равно придется, а пятьсот долларов — чуть более пяти процентов его годового дохода.
— Господа, господа! — воскликнул Вассерман и шлепнул по столу линейкой.
— Предлагаю отложить этот вопрос на неделю или две, — сказал Мейер Гольдфарб.
— А что тут откладывать?
— Мейер вечно откладывает все, что чревато расходами!
— Расходы — это не так уж больно, Мейер, почешется и пройдет!
— Господин председатель! — снова рявкнул Эл Бекер. — Поддерживаю предложение Мейера отложить этот вопрос до следующей недели. У нас так заведено. Когда надо было тратить много денег, мы всегда откладывали решение вопроса хотя бы на неделю. По-моему, пятьсот долларов — крупная сумма, чертовски крупная. У нас тут едва-едва набрался кворум. Думаю, что такой важный вопрос надо рассматривать в более представительном составе. Предлагаю поручить Ленни письменно пригласить всех членов совета на следующее заседание для обсуждения особо важного дела.
— У нас уже есть предложение.
— Оно, по сути, такое же. Ладно, готов выдвинуть свое в качестве поправки к первому.
— Будем обсуждать поправку? — спросил Вассерман.
— Минуточку, господин председатель! — воскликнул Мейер Гольдфарб. Поскольку поправка сделана к моему предложению, я считаю, что обсуждение не нужно. Меняю свое предложение.
— Хорошо. Сформулируйте его заново.
— Вношу предложение рассмотреть предложение о предложении рассмотреть контракт с раввином!
— Минутку, минутку, Мейер, такого предложения не поступало!
— Яков его внес.
— Яков не вносил никаких предложений. Он лишь высказал мысль. Кроме того, он — предсе…
— Господа! — гаркнул Вассерман, орудуя линейкой. — Зачем все эти предложения, поправки и поправки к поправкам? Я предлагал — я не предлагал… Говорите прямо: откладываем контракт раввина до той недели или не откладываем?
— Да!
— Конечно! Почему бы не отложить? Раввин никуда не убежит.
— Нам нужно более широкое представительство. Хотя бы в знак уважения к раввину.
— Хорошо, — сказал Вассерман. — Тогда давайте закругляться. Если нет никаких других дел… — он на мгновение умолк. — Нет? Значит, заседание объявляется закрытым!
4
Во вторник погода была ясная и мягкая, поэтому Элспет Блич и её подружка Силия Сондерс, которая присматривала за детьми Хоскинсов, ближайших соседей Серафино, повели своих подопечных в парк, представлялвший собой неухоженную лужайку в нескольких кварталах от храма. Прогулка напоминала перегон домашней живности: дети бежали впереди, но, поскольку Джонни Серафино был ещё очень мал, Элспет, по обыкновению, прихватила с собой коляску. Иногда Джонни шагал на своих двоих, уцепившись за борт или хромированную ручку коляски, но время от времени забирался внутрь и требовал, чтобы его везли.
Прошагав футов пятнадцать, Силия и Элспет останавливались и проверяли, где дети. Если малыши отставали, женщины звали их или бежали назад, чтобы разнять, а то и заставить выбросить какую-нибудь дрянь, подобранную в сточной канаве либо выуженную из мусорного бака.
Силия не оставляла попыток уговорить подружку провести четверг, их выходной день, в Сейлеме.
— У Эйделсона распродажа, и я хочу присмотреть себе новый купальник, — соблазняла она Элспет. — Мы могли бы сесть на автобус в час дня…
— Я подумываю отправиться в Линн, — ответила Элспет.
— Что там делать?
— Понимаешь, последнее время меня что-то поташнивает. Полагаю, надо показаться врачу. Может, выпишет общеукрепляющее или ещё что-нибудь.
— Зачем тебе общеукрепляющее, Эл? Достаточно малость развеяться, прогуляться, и все будет в порядке. Послушай моего совета, поехали со мной в Сейлем, походим по магазинам, а под вечер посмотрим кино. Потом где-нибудь перекусим и отправимся в кегельбан. По четвергам там такие парни собираются! Мы дурачимся и прекрасно проводим время. Никаких грубостей и приставаний, просто веселимся.
— Должно быть, это и впрямь здорово, но мне что-то не хочется, Сил. После полудня я обычно устаю, а по утрам у меня вроде как кружится голова.
— И я знаю, почему, — уверенным тоном заявила Силия.
