На днях рождения они пели песни и шлягеры из известных тогда кинофильмов: «Добровольцы», «Московские окна», «Неподдающиеся», а также песни Джорджи Марьяновича и Радмилы Караклаич. В общем, Ниночка вела довольно активный образ жизни старшеклассницы. Кроме того, она очень любила художественную литературу и посвящала ей много домашнего времени.
В результате, у неё ещё оставалось немало времени после сделанного домашнего задания для того, чтобы во дворе поиграть в какие — ни будь подвижные игры с девочками, или мальчиками, свободными от уроков в школе. И вот настал, наконец, решающий 10-й класс. Ниночка старалась приложить все свои усилия, чтобы получать пятёрки по всем предметам, кроме математики. Она была уверена, что папочка «сделает» ей заветную золотую медаль.
Наконец, настал этот знаменательный момент, которого Нина ожидала целых десять лет, изучая десятки фолиантов совершенно ненужных ей в будущем учебников. В торжественной обстановке в актовом зале сам директор школы решил принять в этом ритуале участие. Он вышел на трибуну на сцене и стал лично объявлять о результатах успеваемости 10-го/б класса. Естественно, что зал был полон родителей учеников всего класса. Присутствовали тут и Ниночкины предки. На сцену поочерёдно, по алфавиту выходили свежеиспечённые выпускники. Они получали из рук директора аттестаты зрелости об окончании средней школы. После всех директор объявил тех, кто окончил школу с отличием и золотой медалью.
Ниночка ждала этого момента с замиранием сердца и дорогой папочка её не подвёл. Она вышла на сцену и получила свою долгожданную награду из рук самого директора, покраснев от смущения и услышав аплодисменты зала в свой адрес. Потом она была окружена своими родителями, цветами, Светкой и Вовкой, одновременно целующих её и желавших ей успешного продолжения образования. Потом папочка Нины увёз её, Светку и Вовку к Ниночке домой, чтобы отметить за столом это эпохальное для неё событие. Расставшись со школой, Ниночка как бы почувствовала себя в реальной пустоте. Если раньше со Светкой и Вовкой её объединяло что — то общее, и этим многие годы была школа, то теперь она и они стали совершенно посторонними людьми, с которыми можно было изредка созваниваться, здороваться при встречах, да и только.
Если бы у неё с Вовкой, например, что ни — будь «срослось» серьёзно, тогда, конечно, она бы не чувствовала сейчас себя такой одинокой в этом новом для неё мире. Вероятнее всего Ниночка относилась по типу личности к экстравертам, которые всегда ищут большой коллектив для общения. А по темпераменту она больше была похожа на сангвиника, которому всё вокруг далеко не безразлично.
Тем временем настало жаркое лето 1964 года. Сидеть дома и читать книги, или играть на пианино, к которому её с детства привлёк дорогой папуля, ей сейчас было скучно и поэтому, она решилась позвонить старому уже другу Вовке, при этом подумав, что «на безрыбье и рак — рыба». Поговорив о том, о сём, она предложила ему сходить на танцплощадку к вечеру, чтобы, как говориться, вспомнить молодость. Вовка, подумав с минуту, согласился. И уже в 17 часов летнего дня, когда ещё светит яркое солнышко, традиционное раньше «рандеву» у них состоялось.
Теперь уже они смотрели друг на друга изучающе, как будто впервые встретились. Между ними как бы пролегла полоса отчуждения в связи с Ниночкиной золотой медалью. Об истории её получения он, конечно, ничего не знал, а только мог догадываться. Но, так, или иначе, в его глазах по теории классового разделения общества она стала представительницей «верхов», а он остался «внизу». И поэтому былая в прошлом фамильярность куда — то исчезла.
Ниночка танцевала с ним совершенно свободно, пытаясь ощутить в лёгком телесном контакте то физиологическое притяжение к мужскому телу, которое могло вновь сблизить её с этим скромным парнем, хотя бы на некоторое время, несмотря на их различия в интеллектуальном уровне. Всё — таки Вовка с практической точки зрения был очень удобным партнёром на танцах. Ведь они были соседями по домам. Теперь ей уже было с кем пообщаться хотя бы на танцплощадке и получать, хоть какие — то положительные эмоции.
Со Светкой же она предпочитала общаться только по телефону и в основном они обсуждали планы поступления, в какой ни — будь вуз, а больше говорить было не о чём, поскольку бывшая подружка стала усиленно заниматься своим избыточным весом, и села на какую — то диету. А о поступлении в институт она говорила так, как будто в этом году она не собирается этого делать, а на первом плане у неё был летний отдых с родителями на море и поиски воздыхателя на юге. На этом обычно и заканчивались эти обмены местными новостями. Для Ниночки, как натурального экстраверта, не существовало других вариантов прожигания жизни, как только в присоединении к большому коллективу, где она чувствовала бы себя в своей стихии. Поэтому она стала готовиться к поступлению в институт.
Вообще, она любила химию и думала продолжать ею заниматься и после школы, но её дорогой папочка стал уговаривать Нину поступать в институт лёгкой промышленности. При этом он говорил:
─ Дорогая доченька, уверяю тебя, что в обувном производстве ты сможешь «нахимичить» больше, чем в химической промышленности!
─ Я с тобой, папочка, согласна, что обувное производство тебе хорошо знакомо и, опираясь на твой богатый опыт, я, наверное, смогу принести много пользы в этой области производства обуви. Но я не собираюсь учиться 5 лет на инженера — технолога, чтобы по твоему совету что — то «химичить», то есть кого — то обманывать. Теперь мне надо узнать по какому предмету я должна сдавать экзамен при поступлении в институт.
И после этого короткого диалога Ниночка подошла к телефону и набрала номер секретаря приёмной института лёгкой промышленности, который в августе уже должен был работать. На вопрос Нины секретарь ответила, что после собеседования с деканом выбранного факультета Ниночка должна будет сдать один экзамен по химии. Услыхав такой ответ, она просто подпрыгнула от восторга и поделилась своей радостью с отцом. А тот только улыбнулся в ответ.
После этого разговора прошло всего несколько дней, когда Ниночка решилась последовать совету отца, и пошла на штурм института лёгкой промышленности, сокращённо ЭНИЛП. Там она сдала все свои документы в приёмной и до конца дня уже успешно прошла собеседование с деканом, А на следующий день Нина с отличием сдала химию.
В результате этого двухдневного испытания нервов она, наконец, нашла себя в списке поступивших. Радости её не было предела. Она целовала своих родителей, напевала любимые песни, и даже, согласовав с папой, решила устроить по этому поводу маленький праздник, пригласив к себе, домой своих ближайших друзей, Светку, Вовку и даже Наташку, к которой ещё в школе питала привязанность и которой Ниночка не однократно давала списывать уроки на протяжении 10 лет. Та, конечно, очень удивилась такому приглашению, но всё — таки пришла в гости. Когда папочка приехал с работы и отослал машину в гараж, стол в квартире уже был накрыт мамиными усилиями. За столом все традиционно провозглашали тост за виновницу торжества, а потом Ниночка показала своим гостям свои способности в сольфеджио на пианино. Ну и, конечно, «бойцы вспоминали минувшие дни и битвы, где вместе рубились они», то есть школьные годы. При этом Нина неожиданно узнала, что Наташка решила поступать в театральный институт. Ниночка в школе никогда никому не завидовала, а тут даже обрадовалась, узнав о такой новости. Она вспомнила, как не один из соучеников пытался добиться у Наташки успеха на любовном фронте:
─ А ведь она даже очень «ничего»! — подумала о ней Нина, глядя на Наташку за столом.
Застолье, продолжавшееся несколько часов, поскольку «счастливые часов не замечают» к вечеру окончилось с взаимными поцелуями при расставании. Таким вот образом Ниночка решила отметить своё окончание детства и вступление во взрослую жизнь. Теперь она уже знала о режиме занятий в институте, об аудиториях, где она должна будет учиться и о перечне дисциплин, по которым ей будут читать лекции с добровольным конспектированием их студентами. Естественно, она обратилась к папочке за помощью доставать необходимые учебники. Но папочка вдруг немного заартачился, сказав при этом:
