И однажды направился к маршалу артиллерии Чистякову (по свидетельству самого Басова, его полк «обслуживал» академию) с разговором по душам. Они говорили долго – и о том, что армии нужны такие дисциплинированные, ответственные, закаленные в боях офицеры, и о том, что каждый человек имеет право на осуществление своей мечты. Да, армия была в те годы для Басова профессией, но вынужденно приобретенной. Наступало другое время – мирное, и к себе звала та мечта, что жила в нем с детства. Басов хотел снимать фильмы, он мечтал стать режиссером. Он чувствовал это предназначение и отстоял свою мечту.
Среди версий этого разговора есть и такая, семейная: Басов, отличный кадровый военный, активный участник художественной самодеятельности – начальник клуба бригады, мечтал создать свой драмтеатр, был представлен к очередному званию и рекомендован к направлению на учебу в военную академию. Басова вызвали к генералу, и тот сообщил ему о новом назначении – его посылали учиться в Москву, чтобы в будущем «стал генералом». Но Басов смело ответил: не хочу быть генералом, хочу быть кинорежиссером. И генерал, знавший о мирных увлечениях подчиненного, – Басов прекрасно рисовал, многие однополчане видели его рисунки-наброски, сделанные после боя, – поставил Басову условие: «Нарисуешь мой портрет так, чтобы он мне понравился, отпущу тебя во ВГИК». Говорят, что в тот раз Басов так старался «угодить», как, наверное, никогда до этого в жизни. И картина вышла такой, что генерал махнул рукой – твоя взяла, езжай!
Ему разрешили демобилизоваться. От радости все полагавшееся ему выходное армейское пособие Басов потратил на проводы. Гражданское пальто пришлось покупать на проданную на рынке шинель. И в 1946-м, осенью, он вернулся в Москву – возмужавшим, подтянутым, закаленным. Война для Владимира Басова закончилась, но осталась в памяти и в сердце. Его младший сын Александр рассказывал, что отец, слушая, как о войне травил байки друг и коллега Зиновий Гердт, всегда говорил: «Врет все, врет, не так было».
Из «залитованных» самим Басовым рассказов – о разбомбленном вагоне со сгущенкой, которой весь отряд потом несколько месяцев питался, байки о том, как долго прятались с генералом от немецкого снайпера, а потом оказалось, что все это время принимали за выстрелы звук пастушьего хлыста из соседнего лесочка, и о том, как разгонял стаю птиц, чтобы под обстрел не попали, и о том, как суровой зимой закладывали щели блиндажа трупами немецких солдат…
И возможно, именно потому, что война никогда не уходила из его головы и его сердца, в его фильмах практически не было той войны, которую он видел сам, – нет ни окопов, ни страшной крови и непоправимых потерь, ни шквала пулеметного огня, ни прокуренных, задымленных и промерзших землянок. Он слишком все это помнил, слишком явственно и живо всю свою жизнь…
В сентябре того же года Басов уже сидел за столом в студенческой аудитории ВГИКа. Вопрос, на какой факультет поступать – актерский или режиссерский, решился сам собой – тогдашний курс был набран в объединенную актерско-режиссерскую мастерскую одного из ведущих мастеров отечественного кинематографа Сергея Юткевича, а с 1949 года его эстафету подхватил другой «живой классик» и выдающийся кинорежиссер – Михаил Ромм. В тот год почти все поступившие были такими же, как и Басов, – в поношенных гимнастерках с орденскими планками, нашивками боевых ранений и шевронами армейских званий. Они все были похожи – примерно одних лет, слишком рано повзрослевшие, обветренные военными непогодами и невзгодами, с красноватыми, огрубевшими руками, много курили и жаждали знаний, вбирая их допьяна, с совершенно сумасшедшим энтузиазмом.
Кинорежиссер Владимир Наумов так вспоминал о ВГИКе тех лет: «Все студенты, несмотря на небольшую разницу в возрасте, очень четко делились на две группы – «солдат», тех, кто вернулся с фронта, и нас, недавних школьников, которых называли «штатскими рябчиками». «Солдаты» все ходили в военных гимнастерках и сапогах, а Басов был среди них одним из самых ярких. Офицер, бравый, подтянутый. Всегда ходил, как струнка».
С Басовым вместе на курсе учились будущие звезды отечественной режиссуры – Григорий Чухрай, Тенгиз Абуладзе, Реваз Чхеидзе, Виталий Мельников… Среди других однокурсников – И. Гурин, Я. Базилян, М. Корчагин, актеры Ю. Саранцев, Р. Муратов, В. Беляева, Н. Агапова, И. Косых, Р. Макагонова… Курсом младше учились режиссеры Владимир Наумов, Александр Алов, Марлен Хуциев, Лятиф Файзиев, Сергей Параджанов, Феликс Миронер, Григорий Габай…
Для Басова и его однокурсников эрудит, человек энциклопедических знаний, прекрасный художник, замечательный оратор Сергей Юткевич был и предметом школярского обожания, и образцом для подражания. Юткевича всегда отличал тонкий вкус к дорогим и элегантным вещам, и на окружавших он – порою во вред себе – производил впечатление сибарита, интеллектуала, «белой кости». Юткевич завораживал студентов своими лекциями, отличавшимися глубиной и ясностью изложения. Умением околдовывать собеседников славился и Михаил Ромм, потрясающий мастер показов. И Юткевич, и Ромм – создатели легендарных фильмов (соответственно – «Человек с ружьем», «Бравый солдат Швейк» и дилогии «Ленин в Октябре» и «Ленин в 1918 году») и настоящие профессионалы – обладали непререкаемым авторитетом у своих учеников. Именно у них пять таких, показавшихся стремительно пролетевшими, лет будущие режиссеры учились, постигая азы профессии.
Обычно, разбирая творчество того или иного художника, первым делом отмечают, у кого он учился, а уже потом определяют степень самобытности и самого творца. И, говоря о Владимире Басове, можно было бы, наверное, сказать, что от Юткевича – склонность к эксцентрике и гротеску, от Ромма – почти хроникальная графика построения кадра, от Юткевича – эмоциональная плотность атмосферы картины в целом, от Ромма – почти обнаженная авантюрность интриги. От Юткевича – одно из главных наставлений в режиссуре – уметь жить и думать между картинами. От Ромма – наука терпения, преподнесенная в тезисе «Даже если удалось выполнить четверть из того, о чем мечтал, то уже счастье».
С Юткевичем еще во время учебы Басову удалось поработать ассистентом на его картине «Пржевальский» – как он сам подчеркивал, «именно работать, а не быть на «побегушках». Картину снимали во Владивостоке, Басов и его друг Мстислав Корчагин занимались подбором реквизита. Джанет Тамбиева, многолетний второй режиссер Владимира Басова, познакомилась с ним на съемках именно этого фильма. Она вспоминала: «Юткевич очень ценил режиссеров-«солдат», они были, как говорится, на вес золота, и поэтому не только рабочее, съемочное, время, но и любую свободную минуту он стремился использовать, чтобы научить своих недавних студентов как можно большему в реальной практике своей профессии. Он вообще любил учить, у него была педагогическая жилка, он всегда хотел передать свой опыт и любил людей, которые стремились к знаниям. Юткевич много с ними – Басовым и Корчагиным – работал, и, наверное, порою был в этом стремлении слишком настойчивым, потому что Басов частенько над этим стремлением учителя посмеивался. Но делал это без злобы, любя, Басов очень уважал Юткевича, а Юткевич всегда говорил ему: «Вы там, молодежь, не очень-то бросайтесь советами, потом будете режиссерами, все поймете, что к чему говорится и делается». Они были очень разные по темпераменту: Басов – быстрый, смешливый, Юткевич – обстоятельный, спокойно излагающий. Но одно у них было общим – это умение давать точные оценки людям и их возможностям. Юткевич мог увидеть на столе в репетиционной книгу, спросить – чья она, и сразу же ставил диагноз: «Вам, Джанет, читать такое грешно – тратите попусту силы и мозги», а если книжка оказывалась чтивом кого-то другого – того, кого Юткевич оценивал иначе, он говорил – пусть читает, это его или ее».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
