Пока она проделывала все это, я не дышал, а Дерек использовал другую ставню. Одна она точно его бы не выдержала, даже на глаз он в полтора раза тяжелее мисс Пек. Поэтому Рохля за деревянную решетку только чуть рукой придерживался, балансируя на перильцах, потом перехватился за козырек – в отличие от Марджери роста ему в самый раз хватило – и начал мучительно подтягиваться на пальцах, скребя ботинками по кирпичной стене.
Группа оцепления во главе с Баффином сгрудилась далеко внизу, круглыми глазами наблюдая, как Рохля гонится за своей карьерой, а я перекинулся через перильца, зажмурившись, дополз по карнизу до пожарной лестницы, выставил голову над краем крыши и имел возможность видеть вблизи все, что тут показывали.
Девушка успела первой, стремительно вскочив на ноги, какую-то долю секунды каблуки ее были рядом с его пальцами, и в принципе ничего не стоило… Потом подхватила юбки и понеслась! Бежала, разумеется, к дальнему краю крыши, надеясь, что дар в очередной раз выручит ее. Мелькал тартан, мелькали пряжки туфель, мелькали стройные – о, какие стройные! – ноги. А Рохля – впрочем, какой к бесам Рохля?! – несся следом по грохочущей листовой жести как зеленая комета с рыжим хвостом.
И настигал, только руку протянуть.
– Отвали, коп! – услышал я пронзительный вскрик, – я ж не дамся! Один раз тебя уже пожалели…
Видимо, она оглянулась, чтобы оценить, насколько близка погоня, да может еще чтобы он услышал ее, но этот момент положил предел всему. Выражаясь прозой, крыша кончилась, и к молчаливому ужасу моему с его края сорвались оба вихря: и черно-бурый, и золото-зеленый следом, с разницей разве что в удар сердца.
Слишком высоко, чтобы уцелеть. Слишком низко, чтобы успеть подставить заклинание «сеть».
Я поглядел вниз, на Баффина с компанией, ожидая, что они скажут мне, когда посмотрят за углом. Старший группы сбегал туда и в ответ на вопросительный взгляд Баффина покачал головой.
– Реннарт, слезай, – позвал меня начальник. – Там ничего нет. Они исчезли. Оба.
* * *
Дерек Бедфорд объявился через три дня, вечером, когда сотрудники помалу – никому не хочется показывать излишнюю торопливость – покидают рабочие места, и один за другим гаснут островки света над столами. На улице уже синё, а в помещении – коричнево. Он прошел в кабинет Баффина не зажигая по пути огня, как сумеречное создание, и даже я поднял к нему взгляд, только распознав шаги. Пробыл он там недолго, и вышел с достоинством. Прошел к своему столу, с высоты роста обозрел царящий там боевой беспорядок, потом махнул рукой и рассмеявшись, сгреб всю прошлую жизнь в корзину для бумаг.
Потом мы посмотрели друг на друга.
На него стоило посмотреть. Бровь рассечена, скула в порезах и подживающих ссадинах. И взгляд изменился. Словно он вышел на цель, зафиксировал ее и теперь собирается поразить во что бы то ни стало. Зная, каков он стрелок, я не сомневался, что так и будет.
– Пойдем, Рен, – сказал он, подмигнув. – Имеем право на пиво.
– Догнал? – спросил я его, когда уютные стены кабачка сомкнулись вокруг.
Он кивнул.
– Эээ… скрутил?
Дерек покачал головой, чуть улыбнувшись глазами.
Проявляя учтивость, я поинтересовался, была ли мягка трава.
Напарник, теперь уже бывший, поперхнулся пивом, закашлялся, смутился, покраснел, и шепотом заорал, что ничего подобного, и ни разу не так, и он никогда не думал, будто я считаю его хуже дикого животного. Потом заткнулся и оценил тактический ход, в результате которого придется рассказать больше, чем он собирался вначале.
Дерек не мог, оказывается, внятно объяснить, сорвался ли он с крыши, или сиганул сам, увидев Марджери Пек за краем. Знал только одно: он должен ее догнать, и обязательно сейчас. Это было важнее, чем какие-то там законы Земли.
Законы Земли, правда, едва его не разубедили, потому что летя вниз он потерял сознание, а очнулся невесть где от холода, сырости, саднящей боли в лице и ломоты во всем теле. Лежа плашмя в высокой, но жухлой траве.
– Здесь, в городе, полном смога, ноябрь так не чувствуется.
Там было озеро, узкое, как клинок волшебного меча, берег круглился, спускаясь от сосен к воде, камыши стояли желтые. И туман. Сырой, промозглый, он будто выгораживал в мире кусок, где Марджери Пек, сидя на полешке, наблюдала за его возвращением к жизни.
Сесть сразу не удалось, пришлось переваливаться на бок и подпирать себя локтем. Ну, что дальше?
– Так я еще не скипала, – безмятежно призналась Мардж. – Интересный способ, хотя и немного рискованный.
– А я-то здесь как?
– Багажом, – она явно над ним посмеивалась. У ног, обутых в черные туфли, змеился дымом крохотный костерок, в нем на угольях стояла жестяная миска, куда Марджери как раз бросала брусничный лист. Вода кипела. На коленях у девушки лежала стрела.
– Думаешь, я не возьмусь отличить стрелу, что могла меня убить, но не хотела, от той, что хотела бы, но не смогла?
– Допустим, не хотела, но что это меняет по существу? – Дерек, сел, морщась от боли в затылке.
– Ты со мной не справишься, – предупредила его мисс Пек.
– Проверим?
Она расхохоталась.
– А потом? Прижмешь к земле своим телом?
– К дереву привяжу, – буркнул он. – Далеко тут?
– Прилично, если пешком.
– А… эээ… твоим способом?
– А я тоже пешком. Когда скипаешь, всегда оказываешься здесь, а вот отсюда – будь добр ножками. Боюсь, тебе придется тащить меня на руках. Иначе потеряюсь.
Поднявшись, Дерек в глубине души согласился, что Мардж с ним управится. Еле-еле доплелся до берега, разбил корочку льда, чтобы умыться, заодно оценил поврежения. Впрочем, брусничный отвар, который Марджери налила в старую консервную банку, чудесным образом укрепил его дух.
– Я была в работном доме, – сказала Марджери, когда он пил. – Я там, знаешь ли, выросла. Ни за один, проведенный там день, я не поблагодарю. Расписывала фарфор: чашечки-блюдечки, розочки-бутончики. Ненавижу. И это еще художественный, понимаешь, вкус. Знаешь, как они там воруют? Мы неделями одну тушеную капусту жрали. Без мяса. Что вы можете дать моим детям? Обучить двум-трем простым заклинаниям, наговаривать адреса на почте? Всю жизнь?
– Зато они оттуда выйдут. И им будет – куда. Эти дети, – Дерек помедлил, потом решился, – тебе нужны больше, чем ты – им. Мог бы понять, в принципе, нереализованные материнские комплексы, недоигранные куклы, но за наркотики, голубка, ты отсидишь!
– Наркотики? Кретин! – она вскочила на ноги и кулачки сжала, аж слезы брызнули. – Какие наркотики? Мы грабили аптеки, потому что мне надо было их лечить! Это вы, проклятые, отравили крыс, а все мои заразились, только я держалась, потому что… потому что… Я не в ответе, если у них еще что пропало!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
