Я уверен, все согласны с тем, что надо преодолеть насилие, но, если мы хотим полностью его исключить, следует сначала проанализировать, имеет ли оно какую-либо ценность.
Если мы обратимся к этому вопросу со строго практической стороны, то найдем, что в определенных случаях насилие, действительно, полезно. При помощи силы проблемы можно решать быстро. Однако, в то же время, такой успех часто достигается ценой прав и благополучия других. В результате, даже хотя одна проблема и решена, семена другой уже посеяны.
С другой стороны, если чье-то дело подкрепляется разумными доводами, нет смысла использовать насилие. Как раз те, у кого нет другого мотива, кроме собственного эгоистического желания, и кто не может достичь цели путем логического убеждения, опираются на силу. Даже когда появляются разногласия в семье или между друзьями, люди, имеющие веские доводы, могут приводить их один за другим и аргументировать свою позицию пункт за пунктом, в то время как те, у кого разумных обоснований немного, скоро поддаются гневу. Таким образом, гнев – это признак не силы, а слабости.
В конечном счете, важно изучить мотивацию. Есть много видов насилия и ненасилия, но их нельзя различать только по внешним проявлениям. Если чья-либо мотивация какого-то действия негативна, то и само действие будет по глубинному смыслу насилием, даже если оно может казаться спокойным и мягким. И наоборот, если мотивация искренняя и позитивная, но обстоятельства требуют жесткого поведения, то сущность действий – ненасилие. Вне зависимости от того, что может из себя представлять конкретный случай, я чувствую, что продиктованная состраданием забота о благе других – не только о себе – это единственное оправдание использования силы.
Искренняя практика ненасилия на нашей планете – все еще что-то вроде эксперимента, но, базирующаяся на любви и понимании, она священна. Если этот эксперимент будет успешен, он может открыть дорогу к гораздо более мирному существованию на Земле в следующем веке.
Я слышал, как случайный человек с Запада утверждал, что длительная борьба последователей Ганди, практиковавших пассивное ненасильственное сопротивление, не всем подходит и что такие линии поведения более естественны на Востоке. На Западе люди активны, поэтому они во всех ситуациях склонны искать немедленных результатов, даже ценой жизни. По-моему, такой подход не всегда хорош. Несомненно, практика ненасилия подходит всем. Просто для нее нужна решимость. Хотя движения за свободу в Восточной Европе и быстро достигли своих целей, по самой своей природе ненасильственный протест требует терпения.
В связи с этим я молюсь, чтобы, несмотря на жестокость, с какой их подавляют, и на трудность их борьбы, те, кто вовлечен в китайское демократическое движение, всегда придерживались мирных способов. Я уверен, что так и будет. Хотя большинство молодых китайских студентов, вовлеченных в движение, родились и воспитывались при особенно жесткой форме коммунизма, весной 1989 они стихийно использовали стратегию пассивного сопротивления Махатмы Ганди. Это замечательно и ясно показывает, что, в конечном счете, все люди хотят идти путем мира, вне зависимости от того, что и как долго им внушали.
Сущность войны
Конечно, война и крупные военные образования – величайшие источники насилия в мире. Какова бы ни была их цель – оборонительная или наступательная, – эти огромные организации существуют единственно для того, чтобы убивать людей. Мы должны серьезно подумать о сущности войны. Многие из нас приучены считать военную службу эффектной и захватывающей – возможностью для мужчин испытать свои способности и смелость. Поскольку армии легальны, мы чувствуем, что война допустима; вообще говоря, никто не чувствует, что война преступна или что согласие с ее допустимостью – преступное отношение, фактически, нам заморочили голову. Война ни эффективна, ни привлекательна. Она чудовищна. Сама ее суть – это трагедия и страдания.
Война – как огонь в человеческом обществе, горючее для которого – живые существа. Я нахожу эту аналогию особенно подходящей и полезной. Современная война ведется главным образом различными формами огня, но мы приучены думать о том или ином удивительном оружии как о замечательном техническом устройстве, забывая о том, что, если его действительно использовать, оно будет жечь живых людей. Также война сильно напоминает огонь способом распространения. Если какой-то участок ослабевает, командующий отправляет туда подкрепление. Это похоже на подбрасывание в огонь живых людей. Но из-за того, что нас "запрограммировали" таким образом, мы не считаемся со страданиями отдельных солдат. Ни один солдат не хочет быть раненным или умереть, никто из тех, кого он любит, не желает ему вреда. Если один солдат убит или искалечен на всю жизнь, пострадают еще, по крайней мере, пять или десять человек – его родственники и друзья. Нас всех должны бы ужасать размеры этой трагедии, но слишком помрачено наше сознание.
Честно говоря, когда я был ребенком, мне тоже нравились военные. Их форма выглядела такой нарядной и красивой. Но именно так начинается соблазн. Дети начинают играть в игры, которые однажды не доведут их до добра. Есть множество интересных игр и красивых костюмов помимо тех, что связаны с убийством людей. Опять же, если бы мы, взрослые, не были так очарованы войной, мы бы ясно увидели, что разрешение нашим детям привыкать к играм в войну может привести к большим несчастьям. Некоторые бывшие солдаты говорили мне, что, когда они застрелили своего первого человека, они чувствовали себя не в своей тарелке, но, продолжая убивать, стали чувствовать себя вполне нормально. Со временем мы можем привыкнуть ко всему.
Военные структуры деструктивны не только во время войны. По самому своему замыслу они являются единым величайшим нарушителем прав человека, и наиболее постоянно от этого страдают сами солдаты. После того, как ответственные офицеры дают красивые объяснения насчет важности армии, ее дисциплины и необходимости побеждать врага, права у основной массы солдат отбираются, практически, полностью. Затем их заставляют отказаться от личных желаний и, наконец, пожертвовать жизнью. Кроме того, как только армия становится мощной силой, есть большой риск, что она разрушит счастье собственной страны.
В каждом обществе есть люди с деструктивными намерениями, и искушение добиться командования организацией, способной выполнять их желания, может стать неодолимым. Но какими бы злобными и дурными ни были многие кровавые диктаторы, угнетающие свои народы, очевидно, что они не могут вредить другим или уничтожать бессчетные человеческие жизни, не имея военной организации, которую допускает само общество. Пока существуют мощные армии, всегда будет опасность диктаторства. Если мы действительно считаем диктаторство презренной и деструктивной формой правления, мы должны осознать, что существование мощных военных структур – одна из ее главных основ.
Милитаризм, кроме того, очень дорог. Борьба за мир при помощи военной силы накладывает на общество огромное бремя расходов. Правительства тратят громадные суммы на все более сложное оружие, когда, фактически, никто на самом деле не хочет его использовать. Не только деньги, но и ценнейшая энергия и человеческий ум расточаются, в то время как единственное, что растет, – это страх.
Однако я хочу пояснить, что, хотя я глубоко против войны, я не сторонник потакания. Часто необходимо выступить с силой, чтобы противостоять несправедливой агрессии. Например, всем ясно, что вторая мировая война была полностью оправданна. Она "спасла цивилизацию от тирании нацистской Германии", как удачно выразился Уинстон Черчилль. С моей точки зрения, война в Корее тоже была справедливой, так как дала Южной Корее возможность постепенного развития демократии. Но мы можем судить о том, оправдывался конфликт нравственными мотивами или нет, только оглядываясь назад. Например, сейчас мы видим, что во время холодной войны принцип ядерной угрозы имел определенную ценность. Тем не менее, очень трудно определять значимость всех таких факторов с какой-либо степенью точности. Война – это насилие, а насилие непредсказуемо. Следовательно, гораздо лучше избегать его, когда возможно, и никогда не полагать, что мы заранее знаем, будет ли благотворным исход данной войны.
Например, в случае с холодной войной, хотя ядерная угроза и могла помочь поддерживать стабильность, она не создавала искреннего мира. Последние сорок лет в Европе было просто отсутствие войны, которое было не настоящим миром, а подделкой, основанной на страхе. Изготовление оружия для поддержания мира в лучшем случае может служить лишь временной мерой. Пока противники не доверяют друг другу, любое количество факторов может нарушить баланс сил. Прочный мир может быть обеспечен только на основе искреннего доверия.
