Рейтинговые книги
Читем онлайн Прощайте, скалистые горы! - Юрий Семенов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 38

— Селёдочник, говоришь? — произнёс Ломов, отвлекаясь от мысли о вражеском десанте.

— Да у нас в Архангельской так зовут их.

Бот уклонялся вправо, влево. По сторонам от него снопами поднималась вода. Визжали снаряды, шумел прибой. Матросы высыпали на берег.

Вдруг бот качнулся, накренился на левый борт. Но, подгоняемый волной, он продолжал идти к полуострову.

— Подбили! Ничего, дойдёт! — слышалось на берегу.

Неожиданно все ахнули. На борту появилась женщина с грудным ребенком и подросток. Они как будто не замечали рвущихся в воде снарядов. Лица их были обращены в сторону «малой земли». Мотобот врезался в волну прибоя, поднялся на ней и сел на грунт, как поплавок, раскачиваясь из стороны в сторону. Несколько снарядов разорвалось на берегу. Кто-то прыгнул в ледяную воду и с волной скатился в море.

— Давай! За мной, держи… руки! — волна накрыла с головой смельчака, но по голосу все узнали Чистякова.

Матросы бросились за старшиной, и мгновенно живая цепочка скользнула в воду к мотоботу.

У Ломова захватило дыхание. Ледяная вода хлестнула за ворот телогрейки. Луч прожектора мешал смотреть вперёд. Вода искрилась, ярко блестела, будто зажжённая. Звонко цокали о воду снаряды всё ближе и ближе к сидевшему на мели мотоботу.

Чистяков первым достиг «селёдочника». Он протянул руки к женщине, а она, обхватив мачту руками, крепко прижала к себе ребенка. Запрокинув окровавленную голову за борт, на палубе лежал бородатый мужчина. Над ним склонился плачущий подросток.

Чистяков, как кошка, взобрался на бот, подскочил к женщине и остановился. Женщина смотрела на него широко открытыми глазами, полными ужаса и горя. Мичман не мог оторвать её от мачты. Ему помог взобравшийся на палубу Громов. Из рук в руки матросы передавали грудного ребенка и подростка. Женщина судорожно вцепилась в шею Борисова, когда он поднял её на руки и один понёс на берег.

С полуострова наша артиллерия дала несколько залпов, прожектор погас. Вскоре засветил другой. Он шарил по воде в расположении бота, гас, снова светил.

С палубы сняли убитого. Из трюма Чистяков вынес туго набитый мешок, небольшой сундук. Под руку ему попал топор.

— Дельная штука… Держи! — крикнул он, передавая Громову мешок и сундучок, и несколькими ударами топора срубил мачту.

Мотобот разбирали по дощечке и от матроса к матросу переправляли на берег.

С берега Ломова окликнул Федин. Прижав переданную ему доску, лейтенант направился к командиру. В этот момент волна накрыла Ломова и, подтолкнув, распластала на гальке. Он только сейчас почувствовал холод и дрожь во всём теле, будто в воде было теплее.

На берегу толпилось несколько матросов. Титов держал на руках ребенка, завёрнутого в телогрейку. Рядом стояла женщина с подростком.

— С-с-слушаю вас!… — едва выговорил непослушными губами Ломов, подходя к Федину.

— Да ты промок насквозь… Тогда я сам отвезу их в санроту, — сказал командир роты, направляясь к подъехавшим санкам.

Женщину с ребёнком и подростка посадили на солому, рядом положили убитого. Отъезжая, Федин крикнул:

— Всех быстро в землянку. Топите печь. Сушитесь…

Антушенко долго ночью сидел над картой и с рассветом вышел на сопку. Он неторопливо дошёл до обрыва, за которым начиналось море, сел на камень.

Наблюдая за начальником штаба из огневых точек, матросы-разведчики догадывались, что готовится операция: «Суворов» всегда сидит на этой сойке, как с корабля, смотрит вдаль на цель, которую надо уничтожить. И по тому, сколько начальник штаба пробудет на сопке, спокоен он или не сидится ему, — матросы старались определить важность готовящейся операции.

Антушенко действительно обдумывал предстоящую операцию и вышел на сопку, чтобы, как он говорил, дать простор мыслям. Но на этот раз начальник штаба быстро вернулся в землянку. Следом за ним в назначенное время пришёл командир роты разведки. Антушенко молча указал ему на скамейку, а сам, не отрываясь, смотрел на карту. Потом взглянул на Федина и откинулся к стенке землянки.

— Ну как, батенька мой, небось засиделись на Рыбачьем?

— Отдохнули, как никогда, товарищ капитан второго ранга. Дело есть? — спросил Федин, присаживаясь к столу.

— Да, сегодня ночью пойдёшь во главе отряда. Норвежка сообщила ценные сведения. Немцы согнали много рыбаков в бухту, за мыс Суура-Ниеми. Используют их с посудинками на оборонных работах. Жили, говорит, как на каторге… Решили с мужем бежать к нам. Жаль, не дожил рыбак до свободы. Норвежка рассказала, что немцы на днях закончили установку дальнобойной батареи на Суура-Ниеми. Вот откуда, сатана, начал лупить по нас. Батарея расположена на этих высотах, — Антушенко снова склонился над столом, а его упрямый хохолок вяло повалился на лоб.

Федин слушал начальника штаба, делая пометки на своей карте.

— Взвод сапёров подорвёт пушки? — скороговоркой спросил Антушенко.

— Вполне.

— А сколько автоматчиков на прикрытие?

— Два взвода достаточно. Пока немцы очухаются и доберутся до перешейка, мы уйдём.

— Всё, готовьтесь! — закончил Антушенко и, когда Федин ушёл, вытянулся на койке.

Но начальнику штаба не лежалось. Какая-то недосказанная мысль вертелась в голове, и он никак не мог её уловить. Антушенко снова сел за стол, склонился над картой и, когда поднял глаза, увидел перед собой обрамленную траурной лентой фотографию сына в форме младшего лейтенанта. Знакомое лицо смотрело на начальника штаба, весело улыбаясь. Небольшой портрет сына напомнил о Ломове… Да, именно о нём хотел он сказать командиру роты. Антушенко быстро встал, вышел из землянки, но Федина уже не было видно.

В землянках взводов наступило оживление. Матросы готовились к десанту. Чистили автоматы, набивали патронами запасные диски, точили и без того острые самодельные ножи с разноцветными ручками. Движения всех были неторопливые, привычные, не чувствовалось суеты.

Ломов ждал вызова командира роты. Но полевой телефон молчал.

— И куда же мы пойдём? — ни к кому не обращаясь, спросил Шубный. — Может, на Тунтури?

— Не-ет, — живо возразил Титов, стоявший утром на вахте. — Начальник штаба смотрел в сторону Печенги.

— А что ты думаешь, взяли бы её? — пробасил Борисов. — В финскую десант Северного флота высаживался на причалы печенгской базы. Город заняли с ходу.

— Да, не нужно было тогда отдавать Печенги финнам, — сказал Шубный. — Древняя русская земля, какое у них на неё право? Никакого. Там, может быть, гранит блестит от пота и крови моих прадедов.

— Помню по истории, жил в Заполярье князь Печенгский, а вот в каком веке, забыл, — вступил в разговор Ломов.

— Может, был и какой-нибудь князёк или воевода Шубный? — сказал Борисов, пряча улыбку.

— Чего мелешь! — возмутился Шубный. — Мой род не от счастья по Северу разбрёлся. Всю жизнь лес валил, а умирал — на гроб не было ни денег, ни досок.

— Брось прибедняться. Ты всё-таки Шубный, а не Опоркин какой-нибудь или Топоркин. Видать, в роду шубы носили, енотовые с бобровыми воротниками, а то был бы ты Зипунов или, скажем… — Борисов не нашёл подходящего сравнения и, посмотрев на смеющегося Шубного, не выдержал и тоже заулыбался.

Не так-то просто было разыграть этого бывалого матроса. Обычно Шубный выдерживал атаку шутника, давал ему повод войти в азарт, чтобы было больше слушателей, и вдруг начинал рассказывать какую-нибудь историю из своей жизни, над которой все продолжительно хохотали. Шубный часто внушал молодым матросам: «Ты не злись. Разыгрывают тебя, а ты смейся да поддакивай. Глядишь, насмешник-то и умолкнет. Будешь оправдываться — изведут».

Ломов, слушая разговор матроса, думал о будущей операции. Он чувствовал, что бой предстоит необычный, и не только потому, что он впервые должен командовать на вражеском берегу. Ему хотелось быть в этом бою не таким, как тогда, в бухте Тихой, доказать всем и самому себе, что он не трус, не слабовольный юноша с офицерскими погонами. Лейтенант последнее время засиживался над боевым уставом пехоты. Перечитывая обязанности командира взвода в бою, он глубоко понял смысл слов: «Командир взвода личным примером увлекает бойцов…» В землянке появился Чистяков с коробкой запалов к гранатам. Следом за ним пришёл связной от командира роты. Федин вызывал Ломова к себе.

Около землянки командира роты Ломов встретил командира другого взвода разведки — старшего лейтенанта Великанова. Низенький и худенький, уже в годах, старший лейтенант поздоровался с Ломовым, поправил на носу большие очки в роговой оправе и открыл дверь землянки. Федин готовился к совещанию с командирами приданных взводов.

На столе лежала карта, на ней — газета, исчерченная красным карандашом. Ломов заметил много чёрточек, кружочков, стрелок, пересекающихся нитей и два слова — «Суура-Ниеми». Это был набросок плана будущего боя, взаимодействия всех сил отряда, пути движения вперед и отхода. Ломову казались непонятными хитросплетения всех этих красных нитей, и он подумал: «Не заблужусь ли я на незнакомой местности?»

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 38
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Прощайте, скалистые горы! - Юрий Семенов бесплатно.

Оставить комментарий