В какой-то момент Алина выронила Вову. И он погрузился в воду с головой, а вынырнув, страшно закричал: «А-а-а, сварила голову! Свёкла, свёкла для винегрета, уши мои уши! Они завяли. А теперь они лопнут! Вытаскивай меня скорее! Вытаскиваемся. Как мне плохо. Мне холодно. Я трясусь. Пожалей меня, Алина!»
2
В этом доме ещё нет старинных часов, но есть дорогие электрические. Они подмигивают цифирьками, считают, считают и мешают жить. Они воздействуют на сердечный ритм. Они подстраивают сердце под свою электронную программу. И время они считают другое.
Они считают время электрических болванчиков. Электрические болванчики дают команды. Сами команд они не получают. Электрическое поле – способ их существования.
– Мы не хотим выходить из-под влияния электрического поля. Электрическое поле даёт нам жизнь. Цивилизация электрического поля должна стать нашей родиной. Как прекрасен электрический ветерок и прибой, ловящий свободные электроны!
Мне тоже хорошо трястись в этом электрическом поле. Я чувствую его глубину и мудрость. Но я делаю почти нечеловеческое усилие. Я отрываюсь от благодати системы. Я слабею и становлюсь робким, глупым, самонадеянным человеком. Я чувствую знобящий ветерок Балтики и утренние звёзды.
Здравствуй, Я!
3
Самолеты шли не прямо на цель, а заходили бочком, издалека, немного напоминая конькобежцев на вираже. Потом они без замаха, лишь слегка вздрагивая, делали пуск, и то, что должно было сделать из людей искры, отделялось, вытягивалось, планировало, наводилось и шло на поражение цели. Страшная сказка навыворот, а значит, уже не сказка, в которой зло всегда проигрывало. Летела утка, теряла яйцо, яйцо падало в океан-море, щука доставала яйцо, Иван-царевич разбивал его, ломал иголку, и наступала Кощеева смерть.
А Кощей сидит в далёком белом дворце, душа его запрятана в глубоких шахтах. И в каждой шахте по иголке. Иголки же подвешены и к брюхам летающих драконов и поражают недругов Кощея.
Ненавидит Коща весь мир. И поразить его может лишь всадник, скачущий по звёздам. Он уже в пути, только подрагивают светила, только вздымается космическая пыль да идут гравитационные волны.
– Эх, была не была! – кричит Иван-царевич Победоносцу.
Тот ещё далеко, но Кощею уже не спится. Много кощеевых иголок приближается к людским сердцам. Самые слабые – спящие.
Не спите, люди! Бодрствующий человек должен иметь особо прочное сердце. Крепите, люди, сердца. Действуйте и творите. Ваше время приходит.
4
Заклокотал лунный тоннель, потекли звёздные струйки, грянуло солнце, полетела голова Кощеева буйной кометой. Покатилась, подпрыгивая. Так и слышится… Тар-тара-ры-тара-ры…
Не сварился Вова, спасла его Алина. Жуликов вокруг тьма, но держится Вова – не верит. Пить не пьёт, но всё прислушивается к чему-то. То ли под машину боится попасть, то ли за душу свою боится. Алина смотрит на Вову, беспокоится, не знает, плакать или радоваться.
Ширь широкая, даль близкая, окна выходят в небо, стул под задницей. Кому как захочется, тот так и поймёт.
А вдруг поэт Астафьев скажет, что это бред?
Разговор
– Да, я бы сейчас от бабы не отказался. Может, и женился бы даже на подходящей.
– А вон Танька. По-моему, ты ей нравишься. Чем не пара?
– Что ты! У нас с ней был роман уже. Помнишь, после женского праздника я пошёл её провожать?
– Ну?
– Ну, ну!.. Да она ноги бреет. Погладил я её по ноге, а как будто по щеке небритой провёл. Противно.
– Во дуры! Насмотрятся рекламы по ящику и начнут изображать из себя невесть что.
Я тоже, перед тем как жениться на Вальке, встретил одну… Ну, зараза! Транссексуалкой оказалась. Значит, мужиком была раньше. Как узнал, так рванул от неё со скоростью свиста. Вот противно-то было так противно. А ты говоришь – ноги бреет! А чтобы бриться перестала, подари ей крем. Знаешь, тоже рекламируют по ящику: помажет – и косынка шёлковая, не зацепляясь, так и стекает по ноге. Совсем другое удовольствие!
– Ха! А если у неё после этого на ногах ещё хуже борода расти начнёт? Что мне тогда покупать?
– А ты не женись пока. Крем подари и не женись. Подожди последствий: увидишь – не растёт, тогда женись.
– Сколько ждать-то? Месяц, год? Не-ет. Уж лучше я другую за это время найду. Может, повезёт на нормальную…
– Может, повезёт… А может, и поедет.
Кусочек торта
– Осипов – собака… – говорит в телефонную трубку Ираида Протасьевна.
Входит Осипов. Слышит эти слова, начинает кричать.
– Почему же это я собака?! Такого от вас, Ираида Протасьевна, я не ожидал! Я к вам хорошо отношусь, как настоящий художник.
– Вы меня не поняли… Я хотела сказать…
– Нет, говорить уже ничего не надо…
Осипов насупился, сел на стул и замолчал.
– Это же я ваш электронный адрес диктовала! Osipov Собака peterlink.ru.
Ираида Протасьевна уже почти плачет, но ещё улыбается натянуто…
– Да? А я думал, это вы про меня…
– Ну вот видите! А вы сразу плохо обо мне думаете. Вот, возьмите кусочек торта. Наташа на свой день рождения купила.
– Наташа, это правда? У вас сегодня день рождения? Наташа, я вас поздравляю.
– Спасибо. Но это было ещё в пятницу.
Осипов смотрит на Наташу. Потом на торт. Берёт коробку с тортом.
Читает: «Хранить при +4 градусах 36 часов.
– И где же он у вас хранился в выходные?
– На подоконнике… – тихо ответила Ираида Протасьевна. – Но у нас здесь прохладно…
– Но уж никак не плюс 4, Ираида Протасьевна! А уж все плюс 15 наверняка! Вы плохо ко мне относитесь, Ираида Протасьевна. Вы хотели меня отравить! Вы меня не любите.
Конец ознакомительного фрагмента.
