И, поскольку Кельвин Уорд не ответил, он продолжал:
— Если вы считаете, что она не будет соответствовать тому высокому положению, которое вы займете после смерти дяди, позвольте рассказать вам немного о себе.
— Это вовсе не обязательно, — пробормотал Кельвин Уорд.
— Если бы я был на вашем месте, — отрезал сэр Эразм, — я счел бы это необходимым! Думаю, вам будет небезынтересно узнать, что предков своих мне нечего стыдиться.
Бросив взгляд на висевшие на стене портреты, он продолжал:
— Наш род ведет свое начало с шестнадцатого века. Мэльтоны жили в Йоркшире и были крупными землевладельцами.
Моя жена была дочерью графа Килкеннийского. Когда мы поженились, то могли при желании занять подобающее место в светском обществе, которое, без сомнения, приняло бы нас с распростертыми объятиями, так как я человек богатый.
Голос сэра Эразма прозвучал несколько иронично.
— Но жена моя была женщиной хрупкого здоровья. Ей были чужды веселье и развлечения. Она решила жить за городом, в то время как мне приходилось частенько бывать в Лондоне по своим делам. Когда она умерла, у меня никого не осталось, кроме нашей дочери.
На секунду его спокойный голос дрогнул, однако майор Уорд решил, что это ему только показалось.
— Сейчас Серафине восемнадцать лет, — продолжал сэр Эразм. — Она получила такое воспитание, которое сочла нужным дать ей моя жена. Гувернантки и домашние учителя дали ей самое разностороннее образование, однако жизнь ее протекала тихо и спокойно.
И более твердым голосом добавил:
— Я бы не хотел, чтобы мою дочь преследовали искатели богатых невест.
— Естественно, — пробормотал молодой человек, понимая, что от него ждут хоть какой-то реакции.
— Поэтому пять лет назад я решил, что, когда Серафине придет время выходить замуж, я сам подберу ей мужа, — продолжал сэр Эразм. — Женщины имеют обыкновение влюбляться в самых неподходящих Молодых людей, особенно женщины молодые. И я бы не хотел увидеть, как какой-то жадный до денег Ромео станет морочить голову моей дочери.
— Это естественно, — отозвался Кельвин Уорд.
— Поэтому мне показалось самым разумным, — продолжал сэр Эразм, — самому выбрать человека, который бы распоряжался нашим состоянием после моей смерти.
— А ваша дочь не высказывала своих пожеланий по этому поводу?
— Мнения и пожелания молоденьких девушек обычно не принимаются во внимание, — ответил сэр Эразм.
Кельвин Уорд знал, что это и в самом деле так. Если не очень богатой девице сделает предложение человек, имеющий значительное состояние, и отец ее сочтет его подходящим мужем для своей дочери, то ее непременно выдадут замуж, хочет она того или нет.
Помолчав, сэр Эразм спросил:
— Итак?
— Я должен дать ответ прямо сейчас?
— Пожалуй, сначала я вам кое-что покажу.
Сэр Эразм поднялся и подошел к огромному столу, стоявшему посередине комнаты.
На его плоской крышке красовалась золотая чернильница — настоящее произведение искусства времен правления короля Чарльза II.
Пока Кельвин Уорд любовался изящной вещицей, отдавая должное ювелирной работе изготовивших ее мастеров, сэр Эразм вытащил из ящика стола какие-то бумаги и разложил их перед собой.
Мельком взглянув на них, Кельвин Уорд замер:
— Откуда вы их взяли?
— Выкупил, — ответил сэр Эразм. — Ростовщики обычно просят за такие вещи кругленькую сумму.
Кельвин Уорд сдержал уже готовые было сорваться с языка слова.
Казалось невероятным, что он должен теперь не только кредиторам, но и сэру Эразму Мэльтону!
И тем не менее перед ним лежали расписки, которые он сам подписывал и в которых он указывал сроки, когда должен будет по ним платить.
— Как только вы примете мое предложение, — медленно произнес сэр Эразм, — бумаги эти полетят в огонь.
— А если я его не приму?
Секунду сэр Эразм не отвечал.
— Вы и в самом деле хотите, чтобы я сказал? — наконец спросил он.
Кельвин Уорд понял — что ему угрожают, и это была одна из самых неприятных ситуаций в его жизни.
У него было такое чувство, что перед ним стоит человек, полный решимости во что бы то ни стало добиться своего, и что он не остановится ни перед чем.
Кельвин Уорд прекрасно отдавал себе отчет в том, что произойдет, если он станет банкротом. А это непременно произойдет, если сэр Эразм потребует от него уплаты по счетам, и тогда его имя будет обесчещено!
Его не примут ни в одном клубе, и он не сможет общаться с теми немногочисленными друзьями, которые у него остались.
Но что самое страшное — шансы стать деловым партнером своих друзей, на что он возлагал такие большие надежды, сведутся к нулю.
В Индии тоже торговцы криво смотрели на банкротов, даже если они происходили из самых аристократических фамилий. И Кельвин Уорд отдавал себе отчет в том, что вряд ли переживет такой позор.
Второй раз за день Кельвину Уорду пришлось приложить немало усилий, чтобы обуздать свои чувства.
Второй раз пришлось убеждать себя, что если он даст волю своему гневу, то ничего этим не добьется, но все равно в душе его бушевала ярость.
Ему претило быть марионеткой в чьих-то руках. Ненавистно было сознавать, — что его лишают свободы выбора, заставляют плясать под чью-то дудку.
Однако как бы то ни было, ему предоставлялись на выбор два варианта: первый — это жениться на женщине, которую он никогда прежде не видел, и стать зятем человека, которого он уже успел невзлюбить, а другой — знать, что в самом ближайшем будущем кредиторы потребуют уплаты долгов, после чего его объявят банкротом.
Кельвин. Уорд лихорадочно думал, что ему предпринять. Может, быть, еще раз обратиться к дяде за помощью? Однако он тут же отмел эту мысль.
Герцог и пальцем не пошевелил, чтобы спасти от смерти жену своего брата. И уж, конечно, не потратит ни пенса, чтобы спасти племянника от банкротства.
На секунду ему показалось, что он попал во вражеское окружение и никак не может прорвать это кольцо.
— Вы только что спросили меня, — продолжал сэр Эразм, — требую ли я от вас ответа прямо сейчас. Да!
Кельвин Уорд еще раз взглянул на разбросанные по столу долговые расписки.
Сэр Эразм наблюдал за ним с циничной, как ему показалось, усмешкой на губах.
После короткого молчания молодой человек, собрав все свое мужество, спокойно и твердо проговорил:
— Как вам хорошо известно, выбора у меня нет. Я женюсь на вашей дочери!
Глава 2
Кельвин Уорд обвел просторную столовую Мэльтон-Хауса взглядом, полным отвращения.
