ПОЧТИ не заинтересовался. Но прошло всего 30 лет, и история эта вступает в следующую фазу своего развития. За прошедшие годы мир сильно изменился. Япония начала заведомо проигрышную войну с Америкой, и вот теперь эта война грозила империи справедливым возмездием. 1945 год. Американскими войсками уже захвачены Иводзима и Окинава — ближайшие подступы к Стране Восходящего Солнца, американские самолеты каждый день и каждую ночь засыпают все японские города десятками тысяч тонн смертоносных бомб. В преддверии краха японские политики настойчиво искали пути к миру, но военные власти во главе с агрессивным генералом Тодзио продолжали делать все возможное, чтобы продлить агонию своей несчастной страны как можно дольше. Все помыслы генералов были устремлены на укрепление разваливающейся обороны, и именно в этот критический момент правительство вдруг заинтересовалось семьёй Исокава. Сын давно умершего матроса, Такео, был в то время на фронте, зато в Осуя, почти нетронутом американскими бомбардировками, оставалась его жена, которая была в курсе всех давних странностей умершего отца ее мужа. Военные увезли ее с собой в Токио, где расспрашивали целую неделю. После этого женщину отправили домой, приказав в дальнейшем обо всем молчать.
Однако молчать ей пришлось недолго. После капитуляции Японии она рассказала возвратившемуся с войны Такео, что военных в Токио очень интересовали рассказы старого Имурио о тех временах, что он провел на необитаемом острове во время русско-японской войны. Особенно их интересовал размер виденного моряком богатства и расположение пещеры, в которой он обнаружил бочки. Женщина рассказала им все, что знала об этом от своего мужа. Как потом стало известно, военные пытались добраться и до самого Такео Исокавы, но в те месяцы, что предшествовали капитуляции Японии, подразделение, где служил сын умалишенного, было блокировано американцами на Новой Гвинее, и потому властям в их странном интересе к мифическим сокровищам он тогда помочь ничем не мог.
Это все, что касается сообщения Васудзи Исокава. Но история безымянного парасельского острова на нем не заканчивается. Вот начальные строки письма американскому журналисту Малькольму Лимею капитана Исороку Учида, пилота суперсекретного специального морского бомбардировщика “Сейран”, базировавшегося в конце войны на такой же суперсекретной подводной лодке I — 409:
“…В июне 1945 года наша лодка совершила тайный рейд в глубокий тыл врага — к Парасельским островам, которые расположены в Южно-Китайском море между Филиппинами и Французским Индокитаем. Однако это был очень странный рейд, судя по тому обстоятельству, что наша лодка ранее готовилась к совсем другим операциям — у берегов Америки, в частности, наш “подводный авианосец” должен был атаковать шлюзы Панамского канала, а вместо этого 17 июня мы бросили якорь возле одного из островов, названия которого я сейчас не помню. Командир произвел тщательную разведку прилегающих к острову вод, после чего два гидросамолета были запущены с катапульты в воздух, а третий остался в резерве. Я был пилотом самолета с бортовым номером К-55, и должен был прикрывать в случае вражеской атаки I-409 с воздуха, в то время, как второй самолет должен был держать под наблюдением горизонт. Вся операция заняла не более суток. Подробностей я не знал, впрочем, и в суть операции я тоже посвящен не был. Однако кое-что я все-таки увидел…”
“…С высоты нескольких сот метров я прекрасно видел вереницу матросов, — пишет Учида дальше, — таскавших с близлежащих скал на песчаный пляж какие-то бочки. На пляже их быстро грузили в шлюпки и везли к подводной лодке, укрывшейся в лагуне. Я спросил потом командира, что это были за бочки, но он ответил, что и сам не знает, а также посоветовал поменьше интересоваться всем этим делом. На борту у нас присутствовали офицеры из морской разведки, они-то фактически и руководили всей операцией. Капитан подписал бумагу о неразглашении информации, и в конце похода предупредил всех офицеров об ответственности. С матросами потом поступили иначе: после похода на базу их всех распределили по трем подводным лодкам “камикадзе”, которые ушли на задание и погибли у Маршалловых островов незадолго до капитуляции”.
Впрочем, офицеров I-409 тоже перевели на другие корабли сразу же после возвращения в Японию, и потому никто так и не узнал, где эти бочки, которыми лодка загрузилась на Парасельских островах, были в конце концов выгружены.
…После войны Учида встречался с некоторыми офицерами, участвовавшими в том таинственном походе. Но беседы с ними так ничего не прояснили. Никто не знал, что находилось в тех бочках, из-за которых впоследствии были загублены жизни более ста человек экипажа. И только спустя десять лет он совершенно случайно повстречал бывшего капитана I-409, когда был проездом в Нагасаки. Капитан к тому времени находился в отставке, и методически пропивал свою пенсию, назначенную ему государством. В порыве откровенности он рассказал Учиде, что в бочках, которые они везли на лодке в 45-м, находились жемчуга невероятной ценности, и ин их видел своими глазами, когда тайком вскрыл одну бочку, обманув бдительность офицеров разведки…
Сначала Учида ему не очень-то поверил. Капитан, которого он знал когда-то как прекрасного специалиста и бесстрашного бойца, с годами превратился в незатейливого пьяницу. Но, прочитав в одном из японских журналов переведенную статью из “Savalon”, он все-таки решил поделиться с журналистами своими воспоминаниями. И очень правильно сделал, потому что эти его воспоминания — одно из главных звеньев в цепи, соединяющей противоположные концы гипотезы об истинных истоках послевоенной мощи всей японской экономики.
Итак, благодаря двум “разговорившимся” мир узнал о том, что в том далеком 1945 году на экзотических Парасельских островах был найден и тайно вывезен на подводной лодке клад, состоящий из стандартных для того региона драгоценностей — жемчуга, в том числе и особо редкого черного. Лимей попытался прикинуть хоть приблизительную стоимость этого богатства и взялся за расчеты. По имеющимся у него свидетельствам, бочек было НЕСКОЛЬКО ДЕСЯТКОВ. Несколько десятков — понятие, конечно, растяжимое, но в любом случае можно смело полагать, что их должно было быть не менее двадцати. Далее из рассказа Исороку Учиды явствовало, что бочки весили никак не менее центнера каждая, судя по тому, с каким трудом ворочали их матросы. По самым грубым прикидкам выходило, что на I-405 тогда было принято около тонны чистого веса. То есть НЕ МЕНЕЕ ТОННЫ. А стоимость тонны чистого веса даже среднего качества жемчужин исчисляется суммой в миллиард, а то и в два миллиарда $ США, причем в расчет не берется то, что, по словам капитана подлодки, среди бочек присутствовало не менее одной бочки с черным жемчугом, стоимость которой равна чуть ли не стоимости всего остального груза, а по свидетельству Исокавы, таких бочек там было НЕ МЕНЕЕ ТРЁХ! Таким образом стоимость клада возрастает до 10–15 миллиардов, и можно прекрасно понять, что 10–15 миллиардов в самой твердой валюте — это вам не шутка. Это не иголка в стоге сена, и потому поиски журналиста разделились на два основных направления — на поиски ИСТОКОВ этого клада, и на поиски АДРЕСАТА, к которому эти сокровища в конце концов попали.
С первой проблемой американец разобрался довольно быстро — стоило только покопаться в библиотеке и прочитать некоторые книги, посвященные истории Юго-Западной Азии. Лимей узнал, что в ХVI веке Парасельские острова, которые в то время имели у разных народов разные названия, служили базой знаменитому малайскому пирату Бумбгваре Анамбасу. Этот Бумбгвара Анамбас имел в своем распоряжении целый флот, который терроризировал население окрестных стран — Китая, Брунея, Тонкина… Наиболее сильны в этом регионе были южно-китайские правители, они неоднократно посылали против кровожадного разбойника карательные экспедиции, но все было безрезультатно. Анамбас неизменно ускользал из лап карателей, а в ряде случаев и побивал своих преследователей. В конце концов беспредел пирата стал мешать новому, только что занявшему отцовский престол молодому брунейскому султану, и тот решил действовать наверняка. Султан не пожалел денег на подкуп людей из ближайшего окружения Анамбаса, и в 1533 году правосудие по-азиатски свершилось. Зарвавшегося пирата прирезал его же верный оруженосец.
Далее события развивались по всем законом военного искусства. В момент убийства пиратского короля флот брунейский не замедлил оказаться вблизи базы Анамбаса на Парасельских островах, он соединился с флотом китайским, и скоро наглому пиратскому господству в этих водах был положен конец на многие столетия. Султан захватил в качестве трофеев все богатства разбойника, награбленные им за два десятка лет своей пиратской деятельности.
