округляю глазки, – но я с тобой стараюсь быть лучше!
– Незаметно, – все тем же ласковым тоном сообщает мне Кир, а потом отвешивает мне шлепок ниже пояса, – давай бегом за шампанским твоим. А я пойду! Розы твои в окно выкину!
– Только попробуй! – возмущаюсь я, а потом перехожу на торопливую рысь.
Лечу не в банкетный зал, из которого мы только что вышли, а в общий, ресторанный зал, к барной стойке.
– Заказ примите по-быстренькому? – окликаю я бармена, возящегося с колкой льда.
Окликаю я бармена, а разворачивается-то ко мне клиент. Мужчина, высокий, темноволосый, сидевший спиной к дверям до этого.
Его улыбка – как ледяной шот водки, выпитой залпом. Прожигает насквозь, заставляет меня попятиться.
– И куда же ты торопишься, Холера?
Боже, он, что, и вправду вампир? И ни разу не метафорично пьет кровь из своих студентов? Иначе почему ни единого седого волоса, ни залысин! Может, только пара мелких морщинок в уголках глаз добавилась…
Но они же, черт возьми, ни разу не убавляют ни фактурности, ни общей мужественной привлекательности Ройха. Боже, да мои глаза и сейчас тянутся к жилистой крепкой шее, кадыку, обрамленному белым воротником рубашки.
А Ройх смотрит на меня, опираясь на барную стойку локтем. Выжидающе смотрит.
А может, он в ж-ж-Железноводск пойдет, со своими выжиданиями? А что, красивый горный город. Даже трио бешеных мамзелей Ивановых выдержал в прошлом году.
Я будто чувствую его. Как лопается внутри меня шарик ледяного спокойствия, мой запасной резерв. Мне ведь нечего бояться. Абсолютно!
Я за эти три года словарь матерных слов до дыр зачитала. Точно знаю, как посылать далеко и надолго. И поскольку нету рядом Карамельки – я и не боюсь даже выражаться.
Впрочем, повода он мне пока не дал. Смотрит? Ну и пусть смотрит. Потом счет ему вышлю за посмотреть.
– Так пугать было совсем необязательно, – произношу сухо и разворачиваюсь к уже подскочившему ко мне бармену, – меня просили сделать заказ для завтрашней презентации.
– Разве я такой страшный? – летит от Ройха новая насмешливая подколка.
Ты – не страшный. Ты – предатель, Юлий Владимирович.
Мастер громких, ничего не стоящих слов и гуру изощренных ударов в спину.
Но если я скажу это вслух – я признаю, что ты для меня много значил.
Ни за что в жизни!
Сколько там у меня человек зарегистрировалось на презентацию? Посадочных мест – сто двадцать, но в прошлом году пришло почти в два раза больше народу, чем было заявлено.Стояли между столами, официантам проход закрывали.
– Бумажку дайте, я вам запишу количество бокалов для подачи, – прошу у бармена.
Со стороны Ройха начинает веять ощутимым недовольством.
– Так и будешь делать вид, что меня тут нет?
Я окидываю его холодным взглядом.
– А вы предлагаете мне восторженно завизжать и броситься вам на шею, Юлий Владимирович?
Он соскальзывает с высокого барного стула одним тягучим ленивым движением. Как удав. И оказывается рядом, аж за моим плечом. Не касается, но пробегает пальцами в паре миллиметров от голой кожи на моей руке.
– Да, именно это я тебе и предлагаю, Холера.
От мужского тела рядом дышит жаром, а меня саму – напротив начинает колотить мелкая нервная дрожь.
Как он смеет?
Как он смеет снова так себя вести, будто у него на меня договор купли-продажи?
Да еще и говорить вот так, с ощутимой претензией, от которой у меня кожу колет раскаленными иглами.
Разворачиваюсь к нему лицом, задираю подбородок с вызовом.
– Отойдите!
Темные глаза отчаянно пытаются сделать во мне сквозную дырку.
– А если не отойду?
Боже, я уже и забыла, как этот мужчина умеет меня бесить. Какая у него категорически чугунная башка.
Безнадежно стреляю глазами за его плечо. Я бы не отказалась сейчас от огневой поддержки в лице Кира, но он не ходит за мной хвостом. Наверняка сейчас бокалы наполняет, а я…
– Нет твоего мажорика, да? – шепчет Ройх язвительно. – Некому спасать твою пятую точку от озабоченных мудаков, да, Холера?
Он знает про Кира. Откровение неожиданное. Я стреляю взглядом в сторону смежной с банкетным залом стены, вижу распахнутые настежь высокие двери. Мое кресло отлично видится с барной стойки.
Черт! Он что, так и сидел? И пялился? Как я говорю с Виа, как я обнимаюсь с Киром? Бр-р! Озабоченный, мать твою! Хоть бы кто сказал. Я бы пересела!
– Папа…
У этого негромкого мальчишеского голоса оказывается магическое действие. Ройх неожиданно оказывается аж в полутора метрах от меня, и выражение его лица больше не напоминает лицо маньяка в стадии острого обострения.
А это у нас кто? Пресловутое «семейное дело»?
Парнишка, худенький и долговязый, с растрепанной шапкой светлых волос – спасибо мамочке за дивный генофонд – встает сбоку от Ройха и выкатывает на меня мрачный недовольный взгляд.
– Кто это?
По тону уже ясно, мне подписали приговор на ссылку в Сибирь.
Ну и ладно.
Семейные дела многоуважаемого Юлия Владимировича меня не касаются. Мне своих хватает. Именно поэтому, пока Ройх о чем-то договаривается с пацаном полушепотом, я быстро-быстро пишу на листочке, подсунутом барменом, заказ на шампанское. Количество бутылок. Марку – поприличнее, не травить же любимых читателей бормотухой какой! У меня, между прочим, юбилей! Двадцатая книга написана, десятая вышла в тираж! Да и пить мы будем за счет издательства, ха-ха…
Я не слушаю.
Нарочно не слушаю.
Заставляю себя отстраняться от всех посторонних звуков. Но они все равно долетают, влезают в уши, раскаленным пчелиным роем клубятся в голове.
– Антоний, мы договаривались…
– Тут детская комната отстойная. Батуты для малышни.
– Пожалуйста, потерпи. Я выясню кое-что и мы пойдем есть мороженое.
– Я хочу с тобой.
– Нельзя со мной, малыш.
Хороший папочка. Идеальный папочка. Прикормленный!
Я с ожесточением ставлю точку после указания, в какой номер звонить для выяснения вопросов. Двигаю бармену, а сама торопливо шагаю прочь. Быстрее. Быстрее к Киру. Пока он не остыл, пока я весь мир своей ненавистью не затопила.
Дышать уже сложно.
Обидно только одно – одновременно со мной, Ройху удается заключить со своим сыночком перемирие. Парень тоже срывается с места и со скоростью напуганного кота уносится в сторону стеклянной двери, за которой высится детский городок.
И Ройх, конечно же, успевает сгрести меня за локоть.
– Мне казалось, что тебе нужен твой диплом до перевода, – сухо чеканит он, – моя информация устарела?
Боже, боже!
Идут года, растут леса, реки утекают вдаль, а Юлий Владимирович Ройх – как использовал шантаж как средство дипломатии, так и использует!
– Как
