Скинув с себя провонявшую потом каторжную робу и переоблачившись в донельзя привычную одежду – практически мою вторую шкуру, – я обнаружил, что компаньон напялил такой же комбинезон, как мой, только пошитый под фигуру ящера и имеющий вырез для хвоста.
– Так, значит, это тебя я должен доставить в Рубин! – догадался я. До сего момента мне почему-то казалось, что Гробур был всего-навсего моим проводником к месту старта.
Ящер, как обычно, не ответил. Я заметил, что он вообще редко удостаивал меня ответом. Высокомерный огнеплюй явно подозревал, что скоро человечишка опьянеет от воздуха свободы и, пользуясь своей безнаказанностью, начнет качать права и наглеть не по дням, а по часам. И правильно подозревал, желтобрюхий! Не имея возможности досадить ему более радикальными способами (Будь уверен, Гробур, тонкокожий не забыл все те тумаки, которые ты отвешивал ему на Рэдисе!), я стану изводить обидчика морально до тех пор, пока кипящая в нем бессильная ярость не разорвет его на куски. Да, вот такая у Торки Бикса змеиная натура, пусть при этом он не состоит с рептилиями даже в отдаленном родстве.
Пока я переобувался, компаньон пристегнул себе на каждое запястье по энергокастету, а потом поставил их на боевой взвод и демонстративно расколол двумя ударами огромный камень. Сделано это было прямо у меня перед носом – более неоспоримой претензии на то, кто тут босс, ящер предъявить не мог.
– Намек понял! – Я капитулирующе поднял ладони. – Только умоляю: увидишь у меня на лбу комара, не убивай его, а просто скажи. А то, не дайте Боги, ненароком возьмешь и проломишь мне череп. И вообще, отныне советую держать себя в руках. Получу от тебя еще хотя бы один подзатыльник – и…
– И что?! – пророкотал ящер. Между шипами его энергокастетов проскочили искры силовых разрядов.
– Обижусь и до самого Рубина не буду с тобой разговаривать. – Я вмиг перешел на примирительный тон. – Ты начнешь помирать со скуки, а Торки Бикс и пальцем не пошевелит, чтобы тебя развеселить.
Гробур презрительно фыркнул, бросил: «Проваливаем отсюда», – развернулся и зашагал по направлению к широкому, заросшему лесом ущелью, что пролегло между двумя крутыми горными грядами и вело на юго-восток. Я попрыгал на месте, проверяя удобство новых ботинок, и, довольный результатом, потрусил следом за компаньоном.
А сверху на нас взирал мутный багровый глаз кометы Каллахана, напоминая о том, что ночь Злого Знамения еще не закончилась…
3
– Шинтай! – выругался я, запнувшись за нечто тяжелое, лежащее на моем пути в невысокой, по колено, траве. Задетый ногой шарообразный предмет откатился в сторону и… вытаращился в небо мертвыми глазами навыкате. Это напугало меня еще сильнее, и я выругался повторно, с куда большей экспрессией.
– Чего разорался? – Гробур, бегущий впереди меня, тоже остановился и обернулся.
– Монг! – воскликнул я, разглядев в полумраке, что именно представляет из себя странный шар. – Поганый лесной монг! Не знал, что они здесь водятся!
– Это не монг, а только его голова, – уточнил педантичный ящер, присмотревшись к моей находке. И, поведя ноздрями по воздуху, добавил: – Оторвана от тела меньше часа назад. Кровь свежая, еще не запеклась.
Определять такие тонкости на нюх я не умел и потому задал закономерный вопрос:
– А где тело? Ты можешь сказать это, желтобрюхий? Давай, унюхай, где тело, и обойдем то место подальше – наверняка им сейчас лакомится какой-нибудь зубастый хищник. Или лучше отдай мне один кастет – так надежнее.
Проигнорировав мою последнюю просьбу, Гробур покрутил головой, втягивая носом ночные запахи, затем отошел на несколько шагов в сторону и уверенно заявил:
– Тело монга лежало здесь.
– И куда его уволокли? – осведомился я, подойдя к компаньону, склонившемуся над залитым кровью пятачком примятой травы.
– Никуда, – равнодушно отозвался ящер. – Монга сожрали вместе с костями и потрохами. А голову не тронули лишь потому, что тот, кто это сделал, наелся до отвала.
– И кто это сделал? – Мне было решительно непонятно хладнокровие Гробура.
Вместо ответа брайхорнец задрал морду и уставился на огромную красную комету.
– Какого Шинтая ты стоишь, желтобрюхий! – не выдержал я, невольно перейдя на шепот. – Где-то рядом шляется оборотень, а ты даже кастеты не взвел!
– Келебра отсюда ушел, я это уже проверил, – зевнул ящер. – Он подчиняется инстинкту, согласно которому после еды эти твари должны испражниться. А чистоплотные оборотни всегда делают это далеко от места пирушки. Так что расслабься, но не слишком – кто знает, сколько еще келебра охотится в этом лесу?
Вряд ли стоило целиком полагаться на чутье законченного кисломана, принявшего недавно дозу, и потому заверение компаньона меня слабо утешило. Но вот ведь досада: собственным инстинктам Торки Бикс доверял еще меньше.
– Сейчас меня больше интересует, что находится вон за тем лесом, – продолжил Гробур, указав пальцем прямо по курсу. – Оттуда доносятся странные запахи, но мне они незнакомы. Однако раз уж это по пути, следует провести разведку. Хотя бы для того, чтобы знать на будущее, надо нам остерегаться этих запахов или нет…
В ходе короткой разведки выяснилось, что озадачившие ящера флюиды испускали четверо резвобегов, брошенных без присмотра своими хозяевами посреди лесной поляны. Маленькие, плоскотелые резвобеги обладали двумя парами длинных и достаточно крепких ног. Благодаря тому что все конечности этого мутазверя были развернуты коленями назад, широко поставлены и оканчивались массивной устойчивой ступней, резвобег мог довольно быстро скакать по пересеченной местности и нести на себе двух пассажиров. Стиль бега у него особый, разработанный мутазвериными биоинженерами как раз для перемещения данной особи по бездорожью. Мощные ноги резвобега отталкивались от земли поочередно и в высоком темпе, отчего при езде на нем тряска ощущалась не так сильно, как, к примеру, на экзотавре – более универсальной особи того же класса легких транспортных животных.
– Надо полагать, их здесь не твои приятели оставили, – заметил я, кивнув в сторону четверки безнадзорных мутазверей.
– Нет, – помотал головой Гробур. – Мои братья должны были привезти нам посылку и убраться отсюда еще три дня назад. Да и к чему им было ехать вчетвером на такое простое дело?
– Чуешь поблизости погонщиков этих резвобегов?
– Нет, – уверенно ответил желтобрюхий, и опять его уверенность показалась мне слишком необоснованной. «Не доверяй ящеру, а ящеру-кисломану – тем более», – сказал бы мой старик-отец, будь он жив и находись сейчас рядом со мной. Впрочем, даже ответь Гробур утвердительно, я все равно не отказался бы от своего плана, что созрел у меня в голове полминуты назад.
– Тогда пошли, позаимствуем у добрых тэнки одного мутазверя, пока хозяева не вернулись, – предложил я, решив, что транспорт принадлежит кому-то из местных жителей, и направился к поляне.
– Постой, тонкокожий, – полушепотом окликнул меня ящер. – Гробур не обучен управлять резвобегом. Я вообще… э-э-э… не умею повелевать мутазверьми. Даже элементарных команд не знаю.
– Поедешь позади меня в пассажирском седле. – Я не намеревался отступать от задуманной авантюры из-за такого пустяка.
– А как же намордник? У меня его нет! – продолжал терзаться сомненьями компаньон.
При езде на транспортных животных все брайхорнцы были обязаны надевать специальный намордник, поскольку мутазвери пугались огненного дыхания ящеров и выходили из-под контроля погонщиков.
– О Боги! – Я раздраженно всплеснул руками. – И всему-то тебя надо учить, желтобрюхий! Пока я установлю контакт с резвобегом, найди любой большой гриб, заткни им пасть и дыши через нос. Можешь даже взять ядовитый – честно говоря, нам с резвобегом на это плевать. И не вздумай проглотить кляп, прожорливая ты тварь! На запах жареных грибов мутазвери не реагируют – проверено, – но если ты на ходу ненароком чихнешь, нам конец.
Пристыженный Гробур что-то пробухтел под нос и пошел по грибы, а я в последний раз огляделся и, выйдя из-за дерева, двинул к примеченному мной резвобегу.
Молодому либо попросту бездарному погонщику сложно наладить контакт с чужим транспортным животным. Но опытным ездокам вроде меня эта задача по плечу. Вернее, по рукам. Усевшись в погонщицкое седло, я разогрел ладони, потерев их друг о друга (Обязательная процедура, которой большинство погонщиков почему-то пренебрегает. А зря: теплые ладони сразу располагают к доверию и служат первейшим шагом к взаимопониманию с мутазверьми), снял с нейропульта защитную крышку и аккуратно – можно даже сказать, ласково – накрыл его ладонями.
Нейропульт любого мутазверя являет собой крупный шишковидный нарост, расположеный на спине, у основания черепа животного. На кожный покров этого нароста маги-биоинженеры, последователи гениального Эрена, выводят тысячи особых нервных окончаний, по которым погонщик посылает мысленные команды-импульсы прямо в мозг транспортного животного. Мягкие фиксаторы перчаток бережно закрепили мои разогретые ладони, по сути, на оголенных нервах резвобега, а он в свою очередь, фигурально выражаясь, прикоснулся к моему сознанию и сразу же ощутил мой открытый доброжелательный настрой. После чего увидел в Торки Биксе лучшего друга и стал полностью ему доверять. И, разумеется, подчиняться всем без исключения командам постороннего погонщика.
