лицу: — А во-вторых — моя лучшая подруга естественно рассказала, что таинственный Владимир Демидов хочет встречи. Ну, конечно же, я поняла, что это ты. Хотела устроить засаду… Проверить, помнишь ли ты…
— Меня мучал аналогичный вопрос. Всё же… почти пятьсот лет прошло.
— Да… Воды много утекло. Но, кто старое помянет… — вздохнула Настя и на мгновение погрустнела, но затем вновь стала радостной: — Я видела, как ты жадно пожирал меня взглядом сегодня днём. У меня голос задрожал… Благо, что Мавра не услышала. В общем, устроил мне достойную подставу.
— Вспомнил наши музыкальные вечера. О, они были восхитительны…
— Кстати, я же так хорошо замаскировалась… Неужели ты смог распознать запах из тамбура?
— Поверь, я почувствовал его ещё в коридоре.
— Ой, да брось? — удивилась Настя: — Видимо, придётся немного доработать защиту. И, кстати…
— Уху-ху! — раздалось из темноты коридора, и мы с Императрицей тут же отпрыгнули друг от друга: — Демидов! Ты чего тут… Ой…
Злова резко затормозила, и словно подбитый самолёт рухнула к ногам Насти.
— Что-то случилось? — поинтересовалась она и помогла сове подняться на лапки.
— Госпожа Долгорукова… Вы же у нас… Не общаетесь с мальчиками! Уху! Неужели вас заинтересовал Демидов?
— Мы встретились случайно. Он попросил у меня пару уроков по пению. — как ни в чём не бывало, ответила Настя.
— И вы согласились? — и без того здоровенные глаза Зловы стали ещё больше.
— У него есть потенциал. К тому же… сегодня Великая жатва. — улыбнулась Императрица, и провела указательным пальцем по моему мундиру: — Я, типа, решила поохотиться для своего кружка.
— Уху! Невероятно! — сова расправила крылья: — Но, вынуждена вас огорчить… Мне необходимо забрать Демидова в зал. Он, всё-таки… ученик из надзорной группы.
— Хулиган. — Настя игриво подмигнула мне: — Что же, я помогу с его воспитанием. Дружок, у тебя с собой мобильник?
— О! Конечно. — я вытащил телефон: — По ИК-порту?
— По ИК-порту. — с улыбкой ответила Императрица и перекинула мне свой контакт: — Была рада повидаться, Злова. А вас, юный хулиган… я ещё научу манерам.
— Буду не против. — ответил я и поклонился.
— Что же… я пошла. — Настя послала мне воздушный поцелуй и поспешила на сцену.
От всего произошедшего по всему телу пробежали мурашки. Честно говоря, уже и не помню, когда в последний раз такое было.
— Уху! Это же ведь был не флирт?! Не флирт, да?! — Злова вспорхнула и уселась мне на плечо: — Господин Демидов… Вы тут давайте не того самого! Никаких свиданий до третьего курса! И вообще, Госпожа Долгорукова старше вас… Она наверняка просто дразнится. Хотя… раньше никогда не дразнилась. Но всё бывает в первый раз! В общем, Господин Демидов… Вы тут мне это…
Я был настолько умиротворён от встречи с Шанго, что даже не особо слушал болтовню совы.
И вновь история повторяется… И вновь мы с Лай-Лабэ под великим запретом.
Но разве же кто-то говорил, что будет легко?
Глава 2
На часах 17:53, а это значит, что до конца Дня открытых дверей осталось всего ничего. Основная часть учеников пришла в концертный зал. Тут они в безопасности. А на остатки неосторожных новичков, которые посмели игнорировать торжество музыки — плевать. Сейчас их разрывают на части представители оставшихся не у дел кружков.
Пускай.
Всё равно, кто захочет — сможет вырваться через месяц. Слёзы, трагедии и драмы Мавра решила оставить на потом. Этого в её работе всегда хватало… Особенно, когда какой-нибудь внезапный друг Михаила Алексеевича объявлялся и начинал вываливать то, что их бедное чадо подверглось насилию со стороны старшекурсников.
Они не знали, что в большинстве Университетов, как и в дворянской армии — процветала дедовщина. Мавра даже боялась представить, что творилось в смешанных ВУЗах, где одновременно обучались безродные вместе с дворянами… Вот там точно было хуже. Ректор, конечно, не знала наверняка, но была в этом искренне уверена.
— Фу-у-ух… — со сцены вышла местная рок-группа: — Федот, ну ты зажёг! Как ещё барабаны не порвал?
— Хех… сам не знаю. Но круто было, да? Ой… Госпожа Фёдорова! — низкорослый кудрявый мальчишка с уважением поклонился. Вся остальная группа незамедлительно последовала его примеру.
— Молодцы. — холодно ответила ректор: — Вы отлично постарались.
— С-с-с… спасибо… — тихо ответили они и поспешили удалиться.
Несмотря на всю свою любовь к музыке, Мавра не могла нормально поддержать студентов. Не было в ней способности передавать восхищение словами.
Вечно холодная и максимально строгая мина, которая досталась ей от Пелагеи — лишь пугала и угнетала окружающих. Казалось, что Мавра переняла от своей матери всё самое плохое…
Ещё с малолетства будущий ректор Императорского Университета обожала музыку и всё, что с ней связано. Очень часто она таскала младшую сестру в Пермский театр оперы и балета. Матильда всегда куксилась и говорила, что там громко и скучно. Ей больше нравились книги и затворнический образ жизни.
Пелагея сперва не особо обращала на это внимание. До четырнадцатилетия Мавра вообще не интересовала свою мать. Да и приезжала родительница в основном летом на пару месяцев. Первые две недели лежала в предобморочном состоянии и стонала о том, как всё плохо. Потом сидела в гостиной и смотрела в потолок. Могла проторчать так пару дней. И уже после всего этого вспоминала, что оказывается — у неё есть дети.
В воспитании Пелагея никогда не была нежной и ласковой. Типичный педагог, который отдавал всю свою любовь и теплоту чужим детям. А без этого просто никак! Мавра перечитала сотню тысяч книг, где рассказывалось, что в 73% случаев самые беспризорные дети именно у педагогов. Фактически, так это было и в их семье.
Пелагея отсутствовала большую часть года, а воспитанием девочек в меньшей степени занимался отец, который тоже вечно пропадал на работе, и в большей — бабушка Анофья. Ну, как бабушка? Скорее — давняя мамина подруга из страшной гимназии! Она была очень доброй и заботливой старушкой. Правда, Пелагея рассказывала, что бедолагу пару раз взорвало на магической мине. У неё слабо работала левая рука и вечно болел позвоночник, поскольку там успело образоваться аж шесть грыж. Ходила она медленно и в добавок ослепла на один глаз. Родственников у Анофьи не было… Император щедро задабривал её всевозможными льготами, чтобы «неудавшийся
