тихо проговорил Рэд, и тот с недоумением воззрился на режиссера. Его лицо медленно наливалось кровью, пальцы сжались в кулаки.
– Сядьте. Психоз еще никогда не способствовал решению проблемы, – продолжил Рэд. – А вы похожи на кипящий котел, у вас того и гляди крышка слетит. Сядьте и постарайтесь держать себя в руках.
Сжав скулы, Есин плюхнулся на стул и откинулся назад. Металлическая спинка больно врезалась в спину.
«Хорошо еще сиденье без гвоздей», – шевельнулось в мозгу. Он смерил Рэда уничижительным взглядом, но тот и ухом не повел.
– Господа, я тут подумал, – раздался нерешительный голос Алексея. – Насколько я понял, в этом бункере собрали всех тех, кто снимался в фильме «Седая ночь»…
– Совершенно верно, – отозвался Рэд, не отрывая взора от стены с «экраном».
– Тогда где Елена? Я забыл ее фамилию… Она играла роль матери Жанны.
– Елена Лосева, – ответил Рэд. – Она умерла несколько лет назад. Кстати, была волонтером и много лет занималась благотворительностью.
Юрий поднял стакан с пивом, принюхался.
«Эх, да черт с ним!» Вздохнув, он одним жадным глотком осушил сразу половину. Поперхнулся, закашлявшись.
– Это самое отстойное пиво, которое мне приходилось пробовать, – поморщился он, но тем не менее допил остатки.
– Вы зря выпили все, – сказала Жанна. – Неизвестно, когда нас действительно пригласят к столу… Как считаете, Рэд?
Режиссер лишь плотнее сжал тонкие губы.
Наконец раздались финальные три звонка, и шторы за пуленепробиваемым стеклом начали медленно разъезжаться в стороны.
Совершенно некстати в голову Юрия закралась абсолютно безумная и вместе с тем не лишенная изощренной логики чудовищная мысль: «Сейчас нам откроют сцену, где на цепях подвешены наши родные и близкие нам люди, которых будут резать на наших глазах. Это будет расплатой за наш фильм. Тот фильм».
Нарисованный сознанием образ был настолько реалистичным, что спина мужчина мгновенно покрылась липкой испариной.
– Почему мы здесь? – прошептал он.
На экране замерцала смазанная картинка, словно съемка велась через залитое дождем стекло, и через секунду перед глазами четырех зрителей высветились слова:
СЕДАЯ НОЧЬ
Жанна трясущейся рукой подняла стакан с пивом, и это не ускользнуло от Алексея.
– Вряд ли это будет хорошо для вашего ребенка, – сказал он, покачав головой. – Тут есть кола.
– Что пиво, что кола – одинаковая дрянь, – бросила она, но пиво поставила на место.
Алексей пожал плечами:
– Как хотите.
После минутной внутренней борьбы с самой собой Жанна все-таки взяла стакан с кока-колой. Пальцы ее дрожали, и когда она пила, несколько капель сладкой газировки попали на ее набухшую грудь.
– Я хочу домой, – выдавила она, и глаза женщины повлажнели от слез.
Режиссер накрыл ее руку своей сухой ладонью, и Жанна, всхлипнув, замолчала.
– Никогда еще не чувствовал себя так по-идиотски, – сказал Алексей. Подумав, он зачерпнул горсть попкорна и, бросив в рот несколько раздутых зерен кукурузы, меланхолично захрустел ими.
Рэд не отрывал глаз от экрана. И хотя, будучи создателем «Седой ночи», свое самое раннее и скандальное творение он видел десятки раз, сейчас он испытывал целую гамму многообразных ощущений – от легкого трепетного волнения до пьянящего возбуждения, присущего подростку в период полового созревания, когда он впервые видит перед собой обнаженное женское тело.
Вперив пылающий взор в экран, Рэд Локко позабыл обо всем на свете. Все, что его тревожило последние несколько минут: душная камера без окон и дверей, раздраженные и испуганные коллеги по несчастью, оказавшиеся актерами пресловутой кинокартины, и даже расколотые очки – все это растаяло как дым. На данный момент весь мир был сосредоточен на экране…
* * *
«Седая ночь», 1995 г., действие первое
Пустынная извилистая дорога, с обеих сторон сдавливаемая высоченным сонным лесом, смахивала на серую змею фантастических размеров. Начался ливень, и разбитое асфальтовое покрытие заблестело от пузырящихся луж, будто чешуя, что еще больше придало старой дороге сходство с пресмыкающимся.
Сверкающий от воды аспидно-черный «Мицубиси Галант» мчался по трассе, опасно виляя из стороны в сторону. Двухлитровый двигатель мерно урчал, выжимая из иномарки сто сорок километров в час. Из салона автомобиля доносились лязгающе-хриплые аккорды «Overkill». В машине было двое молодых людей, обоим не больше двадцати – двадцати трех лет.
– Хлебнешь, Карпыч? – спросил у водителя пассажир, приподнимая початую бутылку рома. – Не бойся, тут уже никого нет. Все менты в городе остались. Здесь разве что облезлый заяц свой нос из кустов высунет.
Водитель, худощавый молодой человек в очках, с сомнением взглянул на бутылку:
– Я не боюсь.
– Боишься.
С этими словами пассажир, крепкий жилистый парень с коротко стриженными волосами, сделал долгий глоток и, поморщившись, рыгнул.
– Там фанта где-то была, – сказал Карпыч. Он мотнул головой, и его обрезанные под каре светлые жидкие волосы вяло колыхнулись. – Запей, если хочешь.
– Все нормуль. Хочешь, я поведу? – предложил пассажир. – Расслабишься.
– Не, Фил. Я уже настроился на дорогу. Да ты не парься насчет меня.
Карпыч снова посмотрел на бутыль, которую Фил все еще соблазнительно покачивал в воздухе, и наконец решился:
– Хотя… давай сюда. А то все вылакаешь, пока доедем.
Жилистый парень засмеялся лающим смехом.
– У нас полный багажник кваса, – напомнил он, передавая водителю ром. – И еще кое-что на десерт есть. – С этими словами он похлопал себя по нагрудному карману джинсовой рубашки и заговорщически подмигнул Карпычу.
Водитель, не снижая скорости, сделал два долгих глотка. Машину слегка повело в сторону, но Карпыч вовремя вернул ее на середину трассы.
– Сколько еще хреначить? – поинтересовался Фил.
– Я не помню, – отозвался Карпыч. – Где-то около часа.
– А как хоть их дача называется? Не прощелкаем клювом?
Водитель покачал головой:
– Там указатель будет.
Новая композиция треш-группы началась с барабанной дроби, и Фил, увеличив громкость, принялся хлопать себя по колену в такт музыке. Глаза молодого человека сверкали неестественным блеском, кончик языка то и дело пробегал по губам.
– Скучаешь по Лерке? – усмехнулся Карпыч.
Фил неопределенно мотнул головой и вновь отпил из бутылки.
– Эта сука возомнила себя черт-те кем, – ответил он, передавая ром другу. – И разговор наш не был закончен. Так что вопрос наших отношений остается открытым.
– Остынь, дружище, – посоветовал Карпыч. Не отрывая взора от дороги, которая мелькала впереди серой лентой, он снова приложился к бутылке. – Она, конечно, стерва, но и ты не подарочек.
Фил скривился. Помедлив, он уже хотел что-то ответить, но в этот момент ожил пейджер, пришпиленный к его кожаному ремню.
– Кто-то про нас вспомнил, – сказал парень, приближая к глазам крошечный экран «Моторолы». – Черт!
– Что еще за хрень? – осведомился Карпыч.
– Вот суки! – выругался Фил, еще раз прочитав высветившееся сообщение. – Гулянка у Кролика отменяется. Его старики без предупреждения нагрянули на
