— Так, джентльмены, осталось шесть минут до окончания сиесты. — Леонид еще раз поглядел на часы. — Готовимся к продолжению работы, машины к нам уже вышли.
ГЛАВА ПЯТАЯ
27 год, 6 месяц, 15 число, понедельник, 16:17. Карьер «Глухомань».— Мастер — второму бульдозеру! Леонид, внимание, ответь! — ожила рация в стареньком, видавшем виды внедорожнике MUTT M825. Леонид, до этого разговаривавший с дожидающимся своей очереди на погрузку Володей Карповым, водилой самосвала, отвлекся от обсуждения девочек мадам Эльзы и подошел к своей машине.
— Второй — мастеру. Что случилось? Прием. — Все еще посмеивающийся парень поглядел на Карпова. Тот обвел руками в воздухе очень фигуристый силуэт и показал большой палец.
— Лень, тут такое… не знаю даже, как сказать. — Роман, который должен был начать вскрытие следующей траншеи вверх по руслу, от волнения даже слов подобрать не мог. — Тут такое… приезжай, короче.
— Ром, что там у тебя, ты цел? В технике что-то полетело? — Леонид начал волноваться и отмахнулся от жестикулирующего водилы. Переждал рев газанувшего погрузчика и продолжил: — Я срочно выезжаю!
— Не надо сильно срочно, Лень. Тут уже дело такое, неторопливое. Никто уже никуда не торопится. — Ромка на том конце помолчал. — Тут пикап со скелетами стоит…
— Твою душу! — Леонид потрясенно выругался. Возле русла, под большим деревом, стояла красная, сильно грязная машина с серебристым прицепом, похожим на каплю. Высокая трава закрывала машину по пояс. Когда-то яркий, с множеством хрома «Форд F250» стоял на вросших в землю массивных колесах. Что удивительно, шины сильно не спустили, просто за много лет погрузились в землю наполовину. С левой стороны пикапа на дверцах — следы пулевых отверстий. Одно окно наполовину выбито, во втором же — ни одного отверстия, все пули пришлись в железо. Справа, с противоположной стороны, наоборот, выбито окно в задней дверце: видимо, стреляли под углом к машине. От пробоин в дверях вниз шли тонкие потеки ржавчины: когда хлещущие зимние дожди переполняли машину, пропитанная ржой вода текла наружу.
— Твою душу, — уже спокойнее повторил мастер и заглянул в разбитое окно. — Точно, им спешить уже некуда.
Внутри, все еще пристегнутые ремнями, сидели четыре скелета в истлевшей одежде. Точнее, сидели два, на заднем сиденье скелеты лежали. Лежавшие были заметно меньше: видимо, дети.
— Второй погрузчик — мастеру. — Леонид задумчиво почесал тангентой за ухом, натянув витой шнур. — Майкл, хелло!
— Мастер — второму. На связи, прием, — ответил динамик голосом заинтересованного негра. Еще бы, переговоры Романа и Леонида весь лагерь слышал по своим «Аланам-соткам».
— Майкл, двигай к новой разработке. Отбуксируешь машину к вагончику. Только нужно поставить за колючей проволокой, все равно придется могилы копать. На экспертизу ведь никто их в Форт Ли не повезет. — Леонид поглядел в сторону «форда» и достал из «матта» большую саперную лопату. — Ром, а ты давай работать начинай. Нечего время терять, время — деньги. — И начал откапывать колеса автомобиля. А то Майкл как рванет, так и пообрывает все вдребезги и пополам.
Через полчаса мастер уже отцеплял от погрузчика пикап с косо сидящим прицепом. Одно колесо у прицепа оказалось стерто до покореженного обода, видимо, прострелили, и F250 тащил прицеп уже со спущенным колесом, дури у пикапа для этого дела вполне хватает.
— Ладно, мужики, — работать. После окончания смены вместе разберем, а я пока документы поищу. — Леонид шуганул зевак по рабочим местам. Самому интересно, что в машине, но дело — прежде всего.
Убедившись, что мужики, оглядываясь, разошлись по своим местам и в карьере снова началась работа, Леонид попробовал открыть переднюю дверь. К его удивлению, она с трудом, но поддалась.
— Надо же, уже не пахнет почти. — Самвел, оставшийся помогать под предлогом, что ужин будет вовремя, принюхался. — Сколько же времени прошло?
— Много, Самвел. Ты принеси полиэтиленовую пленку, у тебя же рулон лежит где-то… Не стоит на землю класть. — Леонид подошел к своему вездеходу и вытащил из бардачка пару тонких спилковых перчаток. Дело предстоит не то чтобы грязное, но негигиеничное.
Через полчаса поверх расстеленной на земле плотной пленки лежали тела. Неподалеку от них положены два основательно поржавевших снаружи, но вполне «живых» АКМ, советских. Только вот Леонид был уверен процентов на девяносто, что они не с базы «Россия». Там же лежали два пистолета, один — «Глок 17», второй — «Кольт 1911». Пистолеты от ржавчины вообще не пострадали, были добротно ухожены еще при жизни владельцев и хорошо смазаны. Разгрузки с тел взрослых лежали там же, а вот гранаты подорвали далеко за лагерем, от греха подальше. Леонид сам подрывал, в гранатах были ввернуты уже заржавевшие запалы. Отнес их в коробке с песком подальше, с шевелящимися от страха волосами, поставил коробку в ямку, туда же положил две стограммовых толовых шашки демидовского производства. В одной шашке был вставлен запал с длинным бикфордовым шнуром, который Леонид запалил и свалил в лагерь, да побыстрее. Через три минуты грохнуло, вверх взметнулись пыль, трава и куски коробки.
— Роберт Джефферсон, Линда Джефферсон, Рэйчел Джефферсон, Элизабет Джефферсон, — перебирал Леонид пластиковые Ай-Ди. Потом снова взял бумажник хозяина. В пластиковых окошках были фотографии когда-то веселой и жизнерадостной семьи. Плотный загорелый блондин в ковбойской белой шляпе, красивая ярко-рыжая женщина, две такие же рыженькие девчонки, весело и задорно смеющиеся. Видимо, хохотушки при жизни были. — «Девочкам же лет по десять было, не больше. Жаль, не получится тех бандитов поймать, что это сотворили. Развешать бы их на деревьях…» Ленька как-то смотрел старую документальную запись, еще черно-белую, о казни старосты и полицая с освобожденных от фашистских оккупантов белорусских земель. И его тогда здорово удивила лютая ненависть в глазах односельчан этих двух уже немолодых мужиков, грузно повисших на закачавшихся заснеженных березах. Так вот сейчас он испытывал нечто вроде этого. Такую ненависть Ленька ощущал всего пару раз в жизни.
Леонид примерно понял уже, что произошло, для этого Шерлоком Холмсом не надо быть. Машина попала в засаду, скорее всего — в составе одного из многочисленных ранее конвоев. Водитель был ранен, запаниковал, рванул куда глаза глядят. Ехал, пока были силы, потом умер. А пассажиры или погибли сразу, или тоже скончались от ран.
— Зато теперь ты понял, почему у нас, в Техасе и Конфедерации, русским простят очень многое, — прогудел один из шоферов. — Когда они закрыли ту чертову дырку, Угол, здесь вздохнули намного свободнее. Сейчас про бандитов практически забыли, нападений на караваны уже года два нет вообще.
— Передашь Поплавски, — Леонид протянул ему найденные документы, переписав имена в блокнот, — пусть отправит данные в офис шерифа в Форт Ли. Может быть, родня какая найдется.
— О'кей, мистер, — кивнул водила. — Если родни нет, то продавать эту машину не торопитесь. Может, я куплю. — И водила полез в кабину самосвала, пришла его очередь грузиться.
А Леонид поморщился от пылюки, поднятой прошедшей груженой «сканией» с прицепом. Нужно еще могилу выкопать и похоронить по-людски погибших. И при этом никто не отменял основную работу, так что похороны придется вечером делать. Леонид только-только сумел войти в рабочий ритм, но пока ему не по себе было, когда приходилось командовать мужиками чуть ли не вдвое его старше. Еще и Виктор Зарубин свалил отсюда, передав ему схему разработки карьера, и уехал на строительство моста через Рио-Гранде. Блин, даже выезды на перепих в «Конец путей» пришлось корректировать, в сторону большей эффективности, если можно так сказать. А пока Леонид прошел в свою комнатку и взял чистую простыню. Нужно тела накрыть, не стоит им под всеобщим обозрением лежать, не шоу.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
27 год, 6 месяц, 15 число, понедельник, 20:03. Карьер «Глухомань».Молчаливые мужики стояли возле холмика небольшой могилы, в которую опустили останки погибших в автомобиле людей. Мистер Хоккинс читал молитву из старой-престарой Библии, которая всегда была при нем. На широкой доске выжгли имена, но если не сделать что-нибудь посущественнее, то ее смоет зимой дождями. И останутся лишь точка на карте Леонида рядом с карьером и память дюжины мужиков. Ну, еще краткая заметка в книге записей секретарши Поплавски и регистрация в офисе шерифа Форта Ли.
— Прах к праху, тлен к тлену. Аминь. — Пожилой ирландец закрыл Библию и перекрестился. Следом за ним перекрестились остальные, кто во что горазд. Тут стояли и католики, и протестанты, и православные, Новая Земля всех уравняла.
