– Мы говорим о стране, чей вклад в мировую кухню ограничивается картофельными чипсами.
– Эй, – притворившись оскорбленным, возразил Алекс, – ты забываешь «далматинец».[5]
– Звучит так, будто ты собираешься отлавливать его на Кингс-Кросс.
Алекс заключил ее в объятия.
– Отныне мне больше не надо думать о том, чтобы что-нибудь отловить.
Мэдди отпихнула его.
– Кроме самолетов, как мне кажется.
– Это работа, Мэдди. Это самый долгий, двадцатичетырехчасовой грипп во всей истории человечества.
– Знаю. Просто… – Она шлепнула его по руке. – Чудак. Когда я увидела значок British Airways, то подумала, что ты собираешься взять меня с собой на выходные.
– Прости, солнышко. Я обязательно возьму тебя с собой. Куда бы ты хотела поехать? – Он неторопливо оттянул резинку ее трусиков. – Я знаю одно уютное местечко. Оно известно под названием, которое начинается с буквы В.
– Ты сумасшедший, – восторженно простонала Мэдди.
– Тебе не будет одиноко. – Его голос донесся до Мэдди, как сквозь туман. – У меня есть для тебя сюрприз.
Но она уже не слушала его. Надо срочно сообщить девчонкам. Пиво в Лондоне отнюдь не теплое.
* * *
Несколько часов спустя Мэдди проснулась и в полусне провела рукой по холодной, как льдина, простыне. Встревожившись, она села, потом откинула одеяло, встала и открыла жалюзи. Из окна были видны притиснутые друг к другу дома. Они напоминали серые картонные коробки из-под обуви, и создавалось впечатление, будто они съеживаются, страшась солнечного света. Послышалось щелканье дверного замка, и квартиру заполнил удушливый и отчетливый запах мокрой псины. В следующую секунду на Мэдди уже несся мускулистый ком шерсти.
– Любимая, это Мориарти. Пока меня не будет, ты не против?..
Мэдди в мгновение ока запрыгнула на туалетный столик. «Сюрприз» сел и уставился на нее слезящимися глазами.
– Он тебя просто пугает. На самом деле это добрый славный пес.
– Алекс, это не добрый славный пес. Это собака Баскервилей.
– С кормежкой нет никаких проблем.
– И даже банки вскрывать не нужно, я правильно поняла?
– Сейчас время прогулки. – Собака-убийца натянула кожаный поводок. – Мориарти, за мной. За мной! – Алекс беспомощно пожал плечами. – Обычно он подчиняется командам, честное слово. – И направился к двери.
– Эй, а как насчет моей прогулки? Я сижу здесь взаперти уже…
Дверь захлопнулась. Мэдди оглядела собачьи пожитки: моющийся стеганый пуховой коврик, набор для обработки зубов на дому фирмы «Петродекс», включающий пасту с энзимами и марлевые салфетки. Мэдди заподозрила, что в этой стране владельцы находятся под каблуком у своих собак.
Позже, когда они с Алексом лежали обнявшись, отдыхая после бурных ласк, во дворе громко залаял Мориарти, и Мэдди призналась, что предпочитает кошек.
– Кошек? – Алекс потянулся за пультом и вернул к жизни телевизор. – Кошки типичные яппи. Они страшно непостоянны, причем их непостоянство растет с каждым днем, – безапелляционно заявил он. На экране крупным планом появилось его лицо. – Не говоря уже об их тщеславии. – Несколько раз нажав на кнопку, он увеличил громкость. – И о бесстыдном эгоизме.
– «Старший инспектор Джискард, – шипящий голос ведущего потонул в голосе Алекса, – вы отрицали, что один из участников митинга протеста «Гринпис» был арестован и подвергся оскорблению действием. Тогда как, сэр, вы объясните, откуда на его брюках, причем не где-нибудь, а в районе промежности, появился след от точно такого же очень дорогого черного крема для обуви, каким пользуетесь вы?»
– Я его уел. – Алекс еще раз нажал на кнопку громкости. – Жалкий лягушатник, ублюдок! – Гордый собой, он откинулся на подушку.
Мэдди внезапно вспомнила, что Алекс так и не прислал ей список своих недостатков и фобий.
Если бы она находилась поближе к началу Туннеля Любви, то взглянула бы на эту сцену по-другому и тем самым сделала бы первый шаг к пониманию причины той напряженной, проявлявшейся только в побелевших костяшках пальцев эмоциональной скачки, которую ей предстояло пережить.
Прелесть нового вкуса
Мама Мэдди утверждала, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Несмотря на заверения дочери в том, что та целится чуть выше, она ежегодно дарила ей на день рождения прессы для чеснока и всевозможные кастрюли. Однако Мэдди упорно сопротивлялась и не позволяла заманить себя в ловушку домоводства. На собственном опыте она сделала вывод, что «домашняя кулинария» – это область, где, по мнению мужчины, обитает его приятельница. Поэтому утром в понедельник, прежде чем отправиться на первое занятие в Школе кулинарии Пру Лейт, она тщательно загримировалась. Если в Сиднее узнают о курсах, ее поднимут на смех. На дворе девяностые. Единственное, ради чего женщине стоит заваривать кашу, – это решение проблем.
Перечитав в сотый раз последнюю открытку Алекса – «Привет из рая морских лисичек. Местная полиция, как обычно, принимает суровые меры. Стандартная ситуация: «Не морочьте нам головы, мы сами их вам поморочим». Как занятия? Жду не дождусь, когда в моем меню будешь ты», – Мэдди запихнула ее в бюстье и вошла в класс. Она тщательно продумала наряд для посещения курсов и сейчас была одета в жакет из фальшивого стриженого леопарда, красную кожаную мини-юбку и сапоги-«чулки». Другие ученицы к кухонному фартуку нацепили жемчуга. На украшенных цветочками табличках – таких же, какие прицепляют детям в детском саду, призывая: «Давайте знакомиться!», – красовались имена «Кларисса», «Октавия», «Саския». Те, у кого было тройное имя, носили две таблички, чтобы уместить его. Ученицы оживленно обсуждали своих мамочек и лошадок и делились жеваными-пережеванными идеями о любви и браке.
– Привет, – поздоровалась Мэдди, усаживаясь за предназначенную ей парту.
Женщины сухо кивнули ей и разгладили белые фартуки с таким видом, будто это были бальные платья. На стенах посверкивали медные кастрюли и сковороды. Ингредиенты для урока были разложены на подносах, предварительно взвешенные, аккуратно упакованные и готовые к употреблению. Преподавательница Присцилла («зовите меня Плам») принялась с достойным миссионерки рвением перечислять цели уроков: хаггис,[6] рубец, бифштекс, пудинг с начинкой из почек, кишки для кровяной колбасы и почки в соусе «Роберт». На учительском столе, по бокам которого стояли духовки и газовые плиты, были разложены зарезанные и четвертованные представители животного мира. Плам по локоть запустила руки в их туши и увлеченно копалась в них. Когда она вытащила нечто, напоминавшее путаницу из велосипедных камер, Мэдди отвернулась. Жизнь на готовых блюдах из кафе с каждой минутой казалась ей все более привлекательной.
