Детектив Эдвардс нахмурился:
– Неподходящее место для ограбления. Слишком много дверей между офисом и улицей.
– Охранники предоставят нам все данные. Посмотрим, что это даст. А больше здесь особо не за что уцепиться.
В руках у Липскомба был пластиковый пакет с ножом, извлеченным из горла Тедди. Изнутри пакет был покрыт потеками крови, и когда детектив Липскомб поднес пакет поближе к свету, вдруг получился эффект мозаичного стекла.
– Кухонный нож.
– Это нож Тедди. Он пытался похудеть и во второй половине дня ел много фруктов. Резал яблоки дольками и говорил, что ножи в хозяйстве нашего офиса недостаточно острые, поэтому он держит этот у себя в столе.
Детектив Липскомб перевел взгляд на Тедди, которого как раз упаковывали в пластиковый мешок.
– Да уж, этот нож оказался достаточно острым.
Детектив Эдвардс недовольно поморщился:
– Платишь за завтрак.
Почему–то детектива Липскомба это страшно обидело:
– Нет, не плачу!
Эдвардс укоризненно покачал головой и повернулся к нам, чтобы объяснить:
– У нас договор: если кто–то начинает острить, как самоуверенный телевизионный коп, он угощает всех завтраком.
– Это что, такое наказание? – уточнила я, не уверенная, что поняла логику.
– Лучший способ борьбы с вредными привычками, – объяснил детектив Эдвардс.
Детектив Липскомб, которому все это явно не нравилось, поспешил вновь вернуть наше внимание к ножу:
– Так вы уверены, что это – его нож?
– Да. Пару раз я брала его у Тедди. Он действительно лучше, чем те, что есть в кухне офиса.
Детектив Липскомб, не выпуская из рук пакета, встал в дверях офиса Тедди.
– Итак, он работает допоздна, слышит подозрительный шум, хватает нож, выбегает из офиса и…
Мы опустили глаза на кровавое пятно и каждый домыслил остальное. В моем варианте Тедди борется с таинственным злоумышленником вдвое больше себя ростом и весом, громила вырывает у него нож, и вот уже Тедди лежит на ковре, истекая кровью. Думаю, версия детективов была не такой мелодраматичной, что, учитывая характер Тедди, должно быть ближе к истине.
Лицо Кэссиди оставалось бесстрастным. Похоже, с нее уже было довольно.
– Мисс Форрестер, у мистера Рейнольдса были враги? – задал вопрос детектив Эдвардс, когда молчание чересчур затянулось.
– Ой, ну конечно!
– Мэм, вы же сказали мне, что нет! – возмущенно воскликнул офицер Янковски.
– Вы спросили, не знаю ли я кого–то, кто хотел убить Тедди. А он спросил о врагах.
Офицер Янковски открыл было рот, чтобы возразить, но Кэссиди оказалась быстрее:
– Совершенно очевидно, что это – два разных списка. Существует огромная разница между кем–то, кого вы хотели бы уничтожить в бизнесе и тем, кого вы готовы убить физически.
– Тедди бывал очень милым, но иногда с ним было по–настоящему тяжело, – признала я. – Все зависело от того, что вам от него было нужно. Наверно, людей из его записной книжки можно разделить примерно поровну на тех, кто назовет его «лапочка» и тех, кто скажет «ублюдок». Но я не представляю, чтобы кто–то из них его убил.
Детектив Липскомб потер лоб.
– Мы это учтем, – он повернулся к Янковски и Хендриксу: – Займитесь охранниками на входе. Проверьте, чтобы вам дали полный список всех передвижений уборщиков, посыльных, ежедневных посетителей, словом, всех.
Полицейские, кивнув нам, торопливо направились к выходу. Кэссиди на прощание помахала Хендриксу его визиткой.
– Вы думаете это был кто–то чужой? Грабитель? – настаивала я. Кэссиди бросила мне предостерегающий взгляд.
– Мы часто с этим сталкиваемся. Кто–то проникает в здание якобы по делу, а потом ждет подходящего случая.
Я попробовала нарисовать картину мира, где убийство можно было рассматривать как подходящий случай.
– Так вы все–таки считаете, что это была кража или что–то в этом роде?
– Нет, я считаю, что это было убийство, – чересчур спокойно ответил Липскомб, и детектив Эдвардс тут же остановил его взглядом. Сейчас речь уже не шла о том, кто платит за завтрак. Липскомб явно начинал сердиться. Но я не желала останавливаться:
– Я просто хотела сказать… Нож – это так… лично. Ведь нужно подойти совсем близко… – я сама толком не понимала, что имею в виду, но меня не покидало ощущение, что детективы готовы пойти по ложному пути.
Детектив Эдвардс шагнул вперед, чтобы загородить меня от своего наливающегося гневом партнера.
– Мы очень признательны вам за помощь. Я понимаю, насколько вы потрясены случившимся, и мы не хотим задерживать вас сверх необходимости. – Он вложил мне в руку свою визитку.
Я еще многое хотела сказать, но Кэссиди схватила меня за руку и буквально потащила к дверям.
– Я еще в состоянии понять, когда мне намекают, что пора уходить. Большое спасибо, джентльмены. Вы знаете, как нас найти, если у вас появятся еще вопросы.
Я упиралась, как капризный ребенок:
– Подожди!
– Нет, Молли, – Кэссиди была непреклонна, – нам пора.
Она протащила меня мимо каталки, на которую грузили тело Тедди для отправки в морг.
– Но я же хочу помочь! – я сама ненавидела отвратительные истерические нотки в своем голосе, но Кэссиди они заставили остановиться.
Страдальчески улыбнувшись, она выпустила мою руку.
– Я знаю, Молли, но мы должны предоставить это дело профессионалам. Ты уже сделала все, что было в твоих силах.
– Нет, не все. Я вела себя чересчур эмоционально, неуравновешенно и произвела жалкое впечатление. А я всегда думала, что если когда–нибудь окажусь в такой ситуации, то не ударю лицом в грязь, проявлю блестящий ум и проницательность. И даже смогу написать на этом материале статью–бомбу.
Кэссиди выудила из сумки телефон и начала набирать номер.
– Даже если ты сладко грезила о чем–то подобном, что само по себе уже проблема, реальность, как видишь, сильно отличается от твоих фантазий. Твое стремление увидеть в этом возможность карьерного роста, скорее всего, лишь попытка отвлечься от смерти коллеги.
Поскольку я не могла придумать никакого достойного ответа, то поинтересовалась:
– Кому это ты звонишь?
– Вот теперь я звоню Трисии. Думаю, нам надо с ней встретиться и как следует выпить. Согласна?
– Я не уверена, что у меня есть время. Подозревая, что не поняла шутки, Кэссиди недоверчиво спросила:
– Почему? Какие у тебя еще сегодня дела?
– Мне нужно раскрыть убийство.
Глава 2
– Я принесла туфли, – изящным движением Трисия водрузила на стол пакет и обняла меня. Было так приятно уткнуться в успокаивающее тепло ее синего шерстяного свитера. К тому же от нее чудно пахло. Трисия остается верна классике: «Шанель № 5» с тех пор, как ей исполнилось двенадцать.
