Моргот возвращается в Ангбанд; там его мощь и сонмы его демонов и орков умножаются многократно. Он выковывает себе железную корону и вставляет в нее Сильмарили, хотя его руки обгорают дочерна от прикосновения к ним, и впоследствии боль от ожогов так и не утихает. С короной Моргот не расстается ни на миг и никогда не покидает глубоких подземелий своей крепости, управляя бесчисленными воинствами со своего глубинного трона.
* * *
Когда наконец не осталось сомнений в том, что Моргот бежал, Боги сходятся к мертвым Древам и долго сидят во тьме, потрясенные и немые, и ни до чего им нет дела. Для своего набега Моргот избрал день празднества всего Валинора. В тот день по заведенному обычаю верховные Валар и многие эльфы, в особенности же квенди, бесконечной процессией восходили по долгим извивистым тропам к чертогам Манвэ на горе Таникветиль. Все квенди и некоторые нолдоли (что все еще обитали в Туне под властью Финголфина) ушли на Таникветиль и пели на горней ее вышине, когда часовые издалека углядели, что свет Древ меркнет. Нолдоли в большинстве своем пребывали на равнине, а телери на побережье. И вот через ущелье Кора с моря тянутся туманы и тьма – теперь, когда умерли Древа. Феанор призывает номов в Тун (взбунтовавшись против назначенного ему изгнания).
На вершине Кора, на площади у башни Инга, в свете факелов сходятся бесчисленные толпы. Феанор держит ожесточенную речь, и хотя ярость его обращена против Моргота, слова его отчасти являются плодами Морготовых наветов. Он велит номам бежать под покровом тьмы, пока Боги погружены в скорбь, дабы обрести свободу в мире и отыскать Моргота, теперь, когда Валинор уже не более благословен, нежели внешние пределы. Финголфин и Фингон ему возражают. Собравшиеся номы большинством решают в пользу бегства, и Финголфин и Фингон уступают, ибо не хотят покинуть народ свой, но под их началом остается половина народа нолдоли.
![]()
Лебединая гавань
«Они [номы] пытаются захватить лебяжьи корабли в Лебединой гавани, и начинается сражение…»
Поход начинается. Телери примкнуть отказываются. Номы не могут бежать без судов и не решаются переправляться через Скрежещущий Лед. Они пытаются захватить лебяжьи корабли в Лебединой гавани, и начинается сражение (первое между народами Земли), в котором гибнут многие телери, а корабли их уведены прочь. На номов налагается проклятие: им суждено впоследствии то и дело страдать от предательства и от страха перед предательством среди своей же родни в наказание за кровь, пролитую в Лебединой гавани. Они плывут на Север вдоль берега Валинора. Мандос шлет посланника, и тот окликает номов с высокого утеса, когда они проплывают мимо, и предостерегает: пусть возвратятся; когда же номы отказываются, изрекает «Пророчество Мандоса» касательно судеб грядущих дней.
Номы добираются до того места, где моря всего ýже, и готовятся плыть. Пока они стоят лагерем на берегу, Феанор и его сыны и подданные отплывают, забрав с собою все ладьи, и предательски покидают Финголфина на дальнем берегу: так начинает сбываться проклятье Лебединой гавани. Едва высадившись на Востоке мира, они сжигают корабли, и народ Финголфина видит отсвет в небе. Тот же самый отсвет извещает о высадке и орков.
Народ Финголфина неприкаянно бродит от места к месту. Некоторые под началом Финголфина возвращаются в Валинор просить Богов о прощении. Фингон ведет основное воинство на Север и через Скрежещущий Лед. Многие гибнут.
* * *
В число стихотворных произведений, которые мой отец начал за годы своего пребывания в Лидском университете (в первую очередь это аллитерационная «Песнь о детях Хурина»), входит и «Бегство нолдоли из Валинора». Эта поэма, тоже написанная аллитерационным стихом, обрывается на 150 строке. Не подлежит сомнению, что она была написана в Лидсе и, как мне кажется, скорее всего в 1925 году, – именно тогда Толкин вступил в должность профессора англосаксонского языка в Оксфорде. Я частично процитирую этот поэтический отрывок, начиная с «на вершине Кора, на площади <…> сходятся бесчисленные толпы», где «Феанор держит ожесточенную речь», – этот эпизод описан в соответствующем фрагменте «Очерка мифологии», стр. 32. Финн в строках 4 и 16 – это номская форма имени Финвэ, отца Феанора; Бредиль в строке 49 – имя Варды на языке номов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
А номы, сочтены по именам и родству,Пришли, призваны, на площадь великуюНа вершине Кора. Там взывал громкоСын Финна яростный. Факелы жаркиеВознес он ввысь, вращая в руках, – 5В тех руках искусных, что сокрытую тайнуРемесла постигли; ни смертный, ни номНи умение их, ни магию не переймет никогда.«Ло! повержен отец мой вражьим мечом;Смерть испил он у стен чертогов, 10У сокровищниц крепких, где, сокрыты во мгле,Хранились те Три несравненных камня,Что не создадут заново ни Девять Валар,Ни ном, ни эльф; не дано возродить ихНи магией, ни умением; замены им не исполнит 15Сам Феанор, сын Финна, что форму придал им.Жар утрачен, зажегший их встарь,Рок свершился над родом Фаэри.Так мудрость от недомыслия сумела снискатьЗависть Богов, что заперли нас 20В сладостных клетках – прислуживать, петь им,Гранить им камни, побрякушки занятные,Досуг их скрашивать красою обличия;Они ж на ветер бросают вековые творения;Не могут Моргота превозмочь, созывая 25Совет за советом! Все, в ком живыНадежда и доблесть, идите на зов мой,К бегству, к свободе в забытых землях!Чащобы мира – чертоги раздольные,Что дремлют издревле, одетые мраком; 30Равнины вольные, сокровенные берега,Где лунный луч не льется доселе,Заря в убранстве росном не блещет, —Стопам бесстрашных пристали более,Чем кущи Богов в оковах тьмы, 35Оплот праздности, где пусты – дни.Да! Свет сиял там; их краса запредельнаяПревыше помыслов в плену нас держалаЗдесь годы и годы. Но угас тот свет.Сокровища сгинули, самоцветы украдены, 40А Три, мои Три, трижды заклятыеСферы хрустальные, светом немеркнущимЗажжены, наполнены ожившим заревом,Переливчатым блеском пламени ярого —Моргот замкнул их в мрачной крепости, – 45Мои Сильмарили. Сим словом навекиОковы крепкие клятвы приемлю:Тимбрентингом и чертогами вечнымиБредиль Благословенной, ее обителью горной, —Да услышь она слово! – спешить клянусь я 50Через весь мир и море, не мысля об отдыхе,Через гряды горные и угодья бескрайние,Через трясины и скалы, и снежные бури,Чтоб сыскать самоцветы, в коих судьбы замкнутыИ сокрыт рок народа Эльфланда; 55Лишь в их сердце сияет ныне свет первозданный».И семь сынов его высокого рода:Крантир темный, Куруфин искусный,Дамрод и Дириэль, и дивный Келегорм,Маглор могучий и Майдрос статный 60(Старший; страсть в нем сильней полыхалаГнева отцовского, огня Феанора;Доля недобрая поджидала его), —Все вышли, встали вкруг отца, смеясь,Взялись за руки, поклялись легко 65Крепкою клятвой, что крови впоследствииПролила ливни, лезвия затупилаВоинств несметных, но жива и поныне.
