Ее облик царапает нервы смутным узнаванием. Сердце спотыкается и пропускает один удар.
Расширяю фокус внимания и беззвучно матерюсь. Сомнений больше нет. Надежд на ошибку — тоже.
Я уже видел эту девушку раньше. И даже целовал.
Вчера, в клубе.
Ну, привет, Лера-холера. Вот мы и встретились.
Глава 7
Лера
— Ты?! — помимо воли с губ срывается стон.
Волосы на голове встают дыбом, когда до меня доходит, что вчерашний наглец из клуба и есть мой новоиспеченный сводный братец. Но как это возможно?! Если рассуждать математически, наша случайная встреча в одном из крупнейших мегаполисов мира относится к разряду событий с очень низкой вероятностью!
Однако, судя по всему, в случае с Алаевым даже математика бессильна. Засранец сломал систему.
Черт!
— Да, ко мне можно и на «ты», — с издевкой разрешает Тимур. — Я не возражаю.
В отличие от меня, он спокоен. Сердечные приступы от шока не ловит. Только вот в глазах затаилась холодная ярость. Смотрит так, словно одно за другим насылает невербальные проклятья.
Чур меня.
Тимур первый выходит из оцепенения. Отрывает колючий взор от моего лица и как ни в чем не бывало проходит к столу. Я тоже, кое-как взяв себя в руки, изображаю нейтральную заинтересованность цветом обоев. Бежевые.
— Лер, хлеб принеси, — командует мама, взявшая бразды кухонного правления в свои руки.
Стараясь завоевать расположение Алаева младшего, она кружит над ним, будто курица-наседка. Не жарко ли ему? Не холодно? Суп не горячий? А, может, соли маловато? А перца точно достаточно?
— Лиз, все нормально, — пытается угомонить ее Анвар Эльдарович. — Садись уже.
Мамин новый муж — хороший мужчина. И отношения у них с родительницей замечательные. Поэтому я искренне поддерживаю их союз.
Однако раньше, еще до личного знакомства, я относилась к Анвару Эльдаровичу с легкой настороженностью. Почему-то казалось, что большие деньги портят людей. Он представлялся мне взбалмошным олигархом из числа тех, у кого пальцы вечно веером. Но на деле Алаев оказался вполне приятным в общении человеком. Сдержанным, адекватным, в меру строгим. И что самое главное — по-настоящему влюбленным в мою маму. Разве о большем можно мечтать?
Ставлю на стол хлебную корзинку и занимаю свой стул. До прихода Тимура я умирала от голода, а сейчас есть как-то резко расхотелось. Этот самовлюбленный павлин спугнул мой аппетит. И наградил волнением, от которого, если честно, слегка мутит.
А поесть бы надо. Ведь минут пять назад я вколола инсулин.
— Что такое? Невкусно? — переживает мама, видя, как Алаев младший лениво ковыряется в тарелке.
— Нормально, — равнодушно пожимает плечами. — Я просто в принципе не люблю борщ.
— Ох, как же так, — сокрушается родительница, а затем переводит беспомощный взгляд на мужа. — Анвар, что же ты не сказал?
— Помнится, раньше ты с удовольствием поедал борщи, — сухо подмечает мужчина, глядя на сына.
— Ну, годы идут, люди меняются. Тебе ли не знать, отец, — тон Тимура нарочито весел. — Раньше ты клялся матери в вечной любви, а потом она заболела, и все изменилось. Как говорят французы, се ля ви.
За столом повисает пауза. Некомфортная, звенящая, давящая.
Мама затравленно гипнотизирует скрученную в руках салфетку, а Анвар Эльдарович бледнеет до состояния туалетной бумаги.
Теперь мне становится ясно, почему сводный проигнорировал свадьбу наших родителей, а потом несколько дней не выходил на связь. Он ненавидит нас. Маму и меня. Мы для него, как красная тряпка для быка — того и гляди набросится и растерзает.
Бедная мамочка. Зря она пыталась понравиться этому высокомерному снобу. Ее затея с самого начала была обречена на провал. Люди, чей взор замутнен пеленой предубеждений, редко прозревают.
— Ой, чуть не забыла, — беру на себя роль спасателя ситуации, — мне сегодня утром прислали номер группы, в которой я буду учиться. Двести двадцать первая.
— Как здорово, доченька, — оживляется мама. — Даже не верится, что ты без пяти минут студентка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Кстати, Лера будет учиться в том же ВУЗе, что и ты, — вставляет Анвар Эльдарович, обращаясь к сыну.
— Правда? — в голосе парня нет ни грамма интереса. — Как хорошо, что на платное берут всех подряд.
Это его пренебрежительное «всех подряд» режет по самолюбию хлеще катаны, моментально выводя из себя.
— Вообще-то я поступила на бюджет! — вспыхиваю.
— И куда же? — выдает с насмешкой. — Журналистика? Филология? Или где там еще не нужно думать?
— Тимур! — гаркает Анвар Эльдарович, грозно зыркнув на отпрыска.
Хам-ло. Какой же этот Алаев все-таки хамло.
— Мехмат, — чеканю я, с мрачным триумфом наблюдая за реакцией сводного. — Фундаментальная математика и математическая физика.
Ну что? Выкусил, гад?!
Тимур, если и удивлен, то хорошо контролирует чувства. На лице ни тени эмоции, зато в глазах… Превосходство, опасность и неприязнь. Его присутствие парализует, словно медленный яд.
Неуютно. Неприятно. Нехорошо.
— Что ж, в таком случае, мы, видимо, будем сокурсниками, — заявляет парень, отодвигая от себя едва тронутый борщ.
— ЧТО?! — услышанное так сильно меня потрясает, что я теряю всяческий контроль над мимикой. Выпучиваю глаза и роняю челюсть.
— Тимур тоже поступил на мехмат, — поясняет Анвар Эльдарович. — С детства тяготеет к точным наукам.
— Это же чудесно! — мама, кажется, единственная, кто не замечает драмы, которая разворачивается прямо здесь и сейчас. — Видите, у вас уже есть кое-что общее.
Ну уж нет! Я отказываюсь, слышите? Отказываюсь иметь с этим чванливым индюком хоть что-то общее! Он наглый, борзый, самодовольный сноб, который терпеть меня не может! Да таких сокурсников врагу не пожелаешь!
— Это твоих рук дело? — Алаев переводит мрачный взгляд на отца.
Очевидно, он не меньше меня раздосадован новостями.
— О чем ты? — Анвар Эльдарович по обыкновению спокоен.
— Об этой, — делает пренебрежительной кивок в мою сторону, — и ее чудесном поступлении на мою специальность.
— Ты же слышал, Лера поступила на бюджет.
— Ой, можно подумать бюджетные места не покупаются!
Тимур говорит обо мне, будто я умственно отсталая. Будь на его месте кто-нибудь другой, это могло бы быть обидно. Но сейчас я чувствую лишь злость. Едкую, испепеляющую нутро злость. Не для того я одиннадцать школьных лет пахала как проклятая, чтобы какие-то обуревшие мажоры вешали на меня оскорбительные ярлыки!
— С чего ты взял, что мое место куплено?! — меня аж потряхивает от негодования. — Ты вообще меня не знаешь!
— Мне достаточно одного взгляда на тебя, чтобы это понять, — рубит с неприкрытым презрением.
Я почти физически ощущаю, как иглы его ненависти вонзаются в кожу. Что он хочет этим сказать? Что я ущербная? Глупая? Недостаточно образованная?
— Так, хватит! — Анвар Эльдарович спешно промокает губы салфеткой и гневно откидывает ее с сторону. — Тимур, в мой кабинет. Живо!
Он шумно отодвигает стул позади себя и торопливо устремляется на второй этаж. Мысленно придушив меня всеми подручными средствами, его неприятный отпрыск направляется следом.
Мужчины скрываются из виду, и мы с мамой остаемся одни. Подавленные, униженные, разбитые.
— Прости меня, — говорит она, касаясь моей ладони. — Ты этого не заслужила.
— Брось, ты здесь ни при чем, — подбадривающе сжимаю ее пальцы. — Сама же знаешь, в семье не без урода.
— Я не оправдываю Тимура, но все же… Пойми, пожалуйста, ему сейчас очень непросто. Потерять родителя — это большой стресс. В принципе он неплохой мальчик.
В этом вся моя мать — до последнего пытается разглядеть в людях хорошее.
— Я знаю, мам. Мне ведь тоже доводилось терять родителя, — вздыхаю.
— Ты у меня очень сильная, Лер, — придвигается поближе и ласково гладит по голове. — И мудрая. Мне очень повезло с тобой
