Мастре Эшлиронт с трудом протиснулся в узкий проем и, шумно выдохнув, утер обильный пот рукавом своего роскошного камзола. Судя по засаленности рукавов, это движение было для мастре привычным.
– А-а, капрал, – шумно отдуваясь, небрежно приветствовал он Дура. – Как дела, никто из стражников не поранился?
– Владетель миловал, – отозвался капрал. – Здравствовать желаю, мастре Эшлиронт.
– Спасибо, капрал, – важно кивнул лекарь, – ваши бы слова да Владетелю в уши. – И после короткой паузы поинтересовался: – Слышали новость?
Капрал слышал много новостей, например, что баронесса Ганзельм опять беременна и, судя по всему, опять не от мужа, или что на конюшне ожеребились сразу три кобылы, или что главный повар велел выпороть поварят, которые расшалились и опрокинули в хлебное тесто полную солонку драгоценной соли мелкого помола, но угадать, какую из них имел в виду мастре, он не рискнул. Поэтому капрал счел за лучшее просто отрицательно мотнуть головой.
– Нет, мастре.
Лекарь важно надул щеки.
– Ходят слухи, что Владетель избрал-таки нового герцога.
– Вот как. – Капрал заинтересованно подался вперед, краем глаза заметив, что стражник-часовой сделал то же самое.
Покойный герцог не оставил прямого наследника, поэтому решение о том, кому достанется столь лакомый кусок, как герцогство, оказалось всецело в руках Владетеля. То есть, если бы даже герцог и оставил наследника, решение, наследует ли он своему родителю, также оставалось бы в руках Владетеля, но в этом случае Владетель чаще всего поступал согласно традиции. Однако в этот раз никаких прямых наследников не было. Так что Владетель оказался совершенно не ограничен в своем решении. Даже традицией. Если, конечно, слово «ограничен» вообще было применимо по отношению к Владетелю.
– И кого же избрал Владетель?
Мастре Эшлиронт подбоченился.
– А вы, капрал, как думаете?
Капрал наморщил лоб. В принципе эта тема давно уже стала самой главной для обсуждения как в дворянских гостиных, так и в дворовых помещениях, и в солдатских казармах. Все понимали, что от того, кто станет новым герцогом Эзнельмским, будет напрямую зависеть жизнь замка и герцогства. Основных претендентов было трое – виконт Балуаз, юный гуляка и бонвиван, маркиз Ажуален, напротив, господин весьма сдержанный и рачительный, и маркиз Газнемий, когда-то также слывший жуиром и гулякой, но в последние три года изрядно ударившийся в религию и отписавший Владетелю едва ли не половину своего состояния. Было еще около полудюжины претендентов помельче, но их никто особенно во внимание не принимал.
– Да откуда мне знать-то, мастре? – сыграл дурачка капрал. – Да и не нашего это ума дело. Куда уж нам до вас, человека важного и ученого, – слегка подольстился он к лекарю.
Тот довольно кивнул.
– Ну да, ну да… герцогиня-мать тоже так считает. Потому и решила обсудить со мной последние известия. – Мастре Эшлиронт сделал короткую паузу, во время которой умудрился еще сильнее надуть щеки и задрать подбородок. – Так вот, должен вам заявить, что все измышления этих тупиц и недоумков оказались посрамлены.
Под тупицами и недоумками, похоже, мастре имел в виду вообще всех, кто хоть как-то обсуждал возможные варианты, особенно если они не слишком обращали внимание на попытки лекаря поучаствовать в подобных разговорах на равных.
– Новым герцогом станет… барон Ужаб.
– Спаси Владетель! – охнул капрал и невольно зажмурился.
Да-а-а, такого он не ожидал. Да что там он, такого не ожидал вообще никто. Барон Ужаб не значился в раскладах даже среди второй полудюжины. Третий сын двоюродной сестры герцога, прижитый ею, по слухам, от одного из бродячих циркачей, с первого же дня своей не слишком удачливой жизни отличался исключительными способностями вызвать в людях отвращение к себе. Тощий, долговязый, с редкими сальными и секущимися волосами, которые он отчего-то предпочитал не стричь, а, наоборот, отращивать до максимально возможной длины, с кривой усмешечкой, приклеившейся в углу рта, и с дергающимся левым веком. И это бы еще куда ни шло. В конце концов, не всем же быть красавцами и блистать породой. Есть много достойных людей, родившихся горбунами или, скажем, с ногой, которая на пядь короче другой. Мало ли сколько на твою долю отмерено милости Владетеля. Будь рад и этому и живи достойно. Но нет, барон посчитал, что обижен куда более других. И потому имеет право мстить всем и каждому за такую несправедливость в отношении своей особы. Причем мстил он грязно, мелко и в основном тем, кто не мог ответить. Зато не стесняясь присутствия тех, кто ответить был способен. И потому дом, который был выделен ему матерью, просто измучившейся жизнью рядом с таким чудовищем, довольно быстро перестал быть интересен даже тем, кто готов был вынести многое, лишь бы занять место поблизости от дворянина и смотреть ему в рот, по мелкому шакаля и ожидая всевозможных подачек. Так что, когда Ужабу исполнилось пятнадцать, его жизнь полностью сформировалась. Он жил в доме, стоящем на глухом отшибе, почти в одиночестве, всего лишь с двумя слугами, из которых один был немым горбуном, занимавшимся всем хозяйством – от закупки продуктов до обязанностей повара и кучера, а второй был умалишенным увальнем, основная задача которого заключалась в развлечении своего хозяина. По слухам, эти развлечения были немудреными, но довольно жестокими – от порки до прижигания конечностей раскаленными головнями. Но дурачок сносил все безропотно. С тех пор вот уже почти пятнадцать лет более никого поблизости от барона не наблюдалось…
И вот теперь, если слухи, принесенные лекарем, окажутся правдивыми, этот человек должен вскоре занять место нового герцога. Капрал еще раз качнул головой и тяжело вздохнул – да уж, свезло так свезло. Пожалуй, пора подумать о гражданской жизни. Капрал покосился на стражника, которого, судя по выражению его лица, одолевали точно такие же мысли.
– Ну да ладно, недосуг мне тут с вами рассусоливать, – резко оборвал размышления капрала слегка разочарованный голос лекаря. Эшлиронт ожидал от своего собеседника несколько другой реакции. В конце концов, он только что продемонстрировал этим тупицам, что он, мастре Эшлиронт, – лицо значительное и информированное… – Меня вон пациент ждет. – С этими словами мастре Эшлиронт развернулся и важно прошествовал в сторону галереи.
Капрал проводил его взглядом и, хмуря лоб, двинулся вниз по винтовой лестнице…
– Нуте-с, как наши дела, молодой человек?
Паж, сидящий на подоконнике, повернул голову и окинул мастре Эшлиронта спокойным взглядом своих чистых, ясных глаз.
– Все в порядке, мастре.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
