– У Оси?
– На хрен мне теперь твой Ося? Я о Трубочисте говорю!
– Понятно! Особые приметы у него были – он был весь в черном.
– Почему.
– Я думаю, Лев Львович, что в белом костюме неудобно в трубу спускаться. Можно испачкаться… И не забудьте – вы мне медаль обещали!
10
Первую ночь они спали в разных комнатах… Катя знала, что робких мужчин нельзя пугать близостью. Даже соблазненный, он может сбежать на следующее утро. Таких, как Мамлеев можно брать только хитростью.
Понятно, что для Вайс директор был не столько мужчиной, сколько стартовой площадкой. Не век же ей жить в общежитии! А вот квартира на Фрунзенской набережной была действительно хороша…
Екатерина выбрала себе дальнюю комнату с большой кроватью и с видом на Москву-реку… Квартира располагалась на верхнем этаже и девушка позволила себе выйти на балкон в ночной рубашке.
Она держалась за перила и гордо вглядывалась в панораму… Справа Воробьевы горы и Нескучный сад. Впереди – просторная река, а за ней культурный парк с каруселями и фонтаном для десантников. Слева красивый Крымский мост, высоченный Петр и что-то от собора и кремлевских башен…
Да, за такую квартиру стоит повоевать!
Катя вошла в комнату и, стоя перед зеркалом, начала переодеваться… Однако, она хороша! Все на своих местах. Не сможет этот рохля устоять. В этом деле нельзя торопиться, но и медлить нехорошо – всего неделя впереди… Она вспомнила, как за секунды до обнаружения пропажи короны директор прихватил ее за талию. И даже чуть пониже.
Воспоминания раззадорили и расшевелили охотничий инстинкт. Ситуация была, как на рыбалке – он заглотнул наживку, Катя начала подсекать, но из-за глупой случайности все сорвалось… Гад этот вор! Не мог украсть корону через день или два…
Директор еще спал, а Екатерина суетилась на кухне. Это было одним из элементов ее плана. Она понимала, что путь к московской квартире лежит для нее и через желудок директора. И через другие части его тела, включая голову.
Вайс собиралась принести завтрак к постели Мамлеева. Это был бы высший пилотаж! И она уже водрузила все на поднос, но над дверью зачирикал звонок.
Кто бы это ни был, но он совсем некстати… Катюша бросилась открывать, надеясь выпроводить гостя и успеть с завтраком к постели соблазняемого шефа.
Не получилось! В квартиру вихрем ворвался вчерашний криминалист Хилькевич, а за ним женщина, которая допрашивала Семена Петровича… Точно! Она представилась, как капитан Багрова.
Гости бесцеремонно ворвались в большую гостиную, где на разложенном диване спал директор… Собственно, он уже не спал, а стоял в центре комнаты обмотанный простыней, как римский патриций тогой.
Ирина Романовна набросилась на него, как пантера на поросенка. Она даже не поздоровалась, а прямо продолжила вчерашний допрос Мамлеева.
– Нам известно, что вор пришел домой весь в саже.
– Очень любопытно.
– Почему это произошло? В последнее время вы топили камин?
– Бывало… В музее финансирование очень скудное. И нам разрешили изредка проводить в зале мероприятия.
– Банкеты и свадьбы?
– Да. А камин жгли для антуража. Для понтов! Некоторые даже шашлык пытались жарить… Но все отчеты сохранились. Все деньги только на нужды музея.
– С сажей все понятно… Вы еще не постирали рубашку, в которой вчера лезли в камин?
– Не успел.
– Хорошо… Передайте ее криминалисту. Сегодня мы возьмем вора, и он у нас не отвертится. Мы сразу же сравним его сажу с вашей…
Катя Вайс провожала гостей, уносивших грязную рубаху Семена Мамлеева… Из всего разговора девушка поняла главное – уже сегодня шустрые следователи поймают вора и вернут корону. А значит, что прощай ее домашний арест в чудесной квартире директора. Получается, что ей снова идти в общагу. Опять, блин, в комнатку вместе с аспиранткой из Уфы… Нет! Надо спешить.
Семен Петрович все еще стоял, завернувшись в простыню… Он, конечно, маленького роста, но совсем не карлик. И даже в чем-то очень милый.
Екатерина подошла вплотную, жалостливо посмотрела в глаза директора и произнесла то, о чем минуту назад и не думала:
– У нас в общежитии редко дают горячую воду. Можно я помоюсь в вашей ванной?
– Конечно, Катюша.
– Но у вас там очень маленькие мочалки. Вы мне поможете спинку намылить?.. Я вас позову через минуту.
Она плавно развернулась и уплыла в коридор… А он не шелохнулся. Только простыня сползла на пол, а коленки начали трястись. И сразу эта дрожь охватила все тело… Минута ему показалась часом!
11
Утреннее совещание было сорвано. В кабинете Потемкина сидели трое. На председательском месте – генерал Вершков. По правую руку от него полковник, а по левую – бригадир Муромцев… По непонятным причинам не было самой бригады – ни Ирины Багровой, ни Кузькина, ни даже Хилькевича.
Паша начал доклад. Его первая часть прошла блестяще – про сигнализацию в музее, про веревку в камине, про отпечатки на тумбе. А вот рассказ о ювелирах не получался. Там не было никакой дельной информации.
А Муромцев тянул время. Он в деталях говорил об одесском детстве Абрамовича, о запахе жареной скумбрии и об особенностях приготовления баклажанной икры… Паша нарвался-таки на генеральский гнев! Вершков хлопнул ладонью по столу и начал медленно вставать, втягивая голову в плечи. Он уже раскрыл рот для крика, но не успел…
Багрова ворвалась в кабинет, увлекая за собой Хилькевича.
– Мы нашли его! Мы установили вора. Его кличка – Трубочист, но на самом деле это Гриша Посевин… Его надо брать в адресе. В ночь грабежа он был дома и получил скалкой по голове…
Это было только начало. Ирина чуть отдышалась и приступила к подробному докладу… Она говорила со смаком, азартно сообщая о своих успехах.
Так получалось, что в этой удаче именно Багира играла основную скрипку. Хилькевич был при ней на посылках, а ее начальник Муромцев – тот вообще сбоку припека!
Когда все всё поняли, то Вершков вылез из кресла, подошел к Ирине и встал напротив. Он собирался обнять и расцеловать ее, спасшую страну от позора! Хотел, но не успел. Помешал грохот за дверью.
В кабинет ввалился Лева Кузькин с криком: «Мы его взяли! Вор сидит в тюрьме».
Недовольный генерал отошел от Ирины и вернулся в председательское кресло. Предстоял отчет майора Кузькина.
Никогда Лев Львович не был оратором. Но из его бурчания все поняли, что по наводке агента Химика был установлен вор Трубочист, обитающий в районе Плющихи. Им оказался некто Посевин Григорий Алексеевич.
Вот на этом моменте генерал решил поддержать Багрову.
– Опоздали вы, майор! Ирина Романовна нам уже во всех деталях об этом рассказала… Вот вы, Кузькин, про скалку знаете?
– Нет.
– А Багрова знает… Пока вы, майор, гуляли – мы обсуждали операцию по захвату Посевина.
– А его не надо захватывать. Два часа назад Трубочиста взяли в троллейбусе номер «Б» на Зубовской площади… Гришу взяли на кармане. В бумажнике денег было на три бутылки, но его оформили по полной программе – с поличным и с кучей свидетелей. Такое впечатление, что он сам подставился.
– Не понял вас, майор.
– Это правда! Все так запуталось, что просто тихий ужас… Я думаю – после кражи Посевин отдохнул, потом спрятал вещь и решил на годик затаиться в колонии. Подождать пока утихнет шум вокруг короны… Даже обыск в его доме делать бесполезно. Надо втереться к нему в доверие и раскрутить на признание.
– Что вы предлагаете, майор?
– Сейчас найду фрак с бабочкой и поеду к Трубочисту под видом адвоката.
– Постойте, Кузькин! Вы представляете себя во фраке?.. Да еще с бабочкой… Впрочем, жизнь сложная штука! И адвокаты всякие бывают.
12
К обеду карманника Гришу Посевина перевели в элитную Матросскую тишину.
За это время Вершков созвонился с каким-то модельным агентством и повез туда Кузькина… Оперативный план был одобрен. Все остальное нравилось генералу. Все, кроме Льва в бабочке!
Самый дорогой дом моды напоминал не муравейник, а улей. Куча людей не просто бегала в разные стороны, а еще махала ручками и жужжала.
Кузькина сразу окружили люди неопределенной ориентации и увлекли в студию, близко напоминавшую операционную. Чем? Чистотой, пустотой, огромной круглой лампой под потолком и массажным столом в центре.
Льва заставили раздеться, невзирая на его протесты. А как иначе? Пришел человек из Кремля и велел сделать из мужика настоящего адвоката. И они сделают!.. Нынче свобода, но Кремль надо слушаться…
Пиджак подошел сразу, а костюмные брюки пришлось расширять. И в поясе, и там, где верхние части бедер… И особенно там, где ниже пояса, но со стороны спины.
Пока под его размер подгоняли штаны, Кузькина терзали гримеры. Оказывается, что у адвокатов холеные лица, совсем не такие, как у оперов… Лев сидел в кресле в одних трусах, а вокруг крутились три специалистки. Одна что-то мазала, другая пудрила, а третья стригла и завивала то, что оставалось.
