Анализ концепции Н. Я. Данилевского позволяет сделать однозначный вывод о том, что она в целом и ее основные положения в частности являются логически выверенными, внутренне непротиворечивыми и адекватными социально-исторической реальности второй половины XIX в. Более того, его выводы не потеряли со временем своей значимости в исследовании разнообразных социальных процессов и по ряду важнейших параметров выступают в качестве методологического основания в познании современного общества, сохраняют операциональную привлекательность для разработки геополитических технологий.
В то же время концепция Н. Я. Данилевского может служить базисом для формирования новых геополитических моделей, включающих в себя такие признаки современной жизни, которые стали проявляться лишь в последние десятилетия.
Исходя из самого определения Н. Я. Данилевским культурно-исторического типа возникает вывод о том, что тип цивилизации формируется на основе специфических социокультурных качеств, характерных для особого общественного объединения. Такое объединение, как правило, предполагает общую территорию, в рамках которой устанавливаются связи и взаимодействие всех элементов культуры – экономических, политических, моральных, языковых, научных, идеологических, религиозных. В конечном счете развитие взаимодействия приводит к тому, что осуществляется формирование целостной социокультурной системы, которая вырабатывает общие правила, нормы и стандарты для всех включенных в нее элементов. Выработка в этой системе единой парадигмы социального бытия и принципов социальной организации обеспечивает образование особого цивилизационного устройства. В итоге социокультурная система выражает себя в форме цивилизации. Это заключение видится особо значимым для исследования геополитического устройства, и потому теория культурно-исторических типов Данилевского представляется базовой для нашей темы, в отличие от других геополитических концепций.
Н. Я. Данилевский был не одинок, его окружала плеяда русских гениев, персонифицирующих эпоху в развитии человеческой мысли, сравнимую с эпохами античной философии, христианской философии Средневековья, философии Нового времени и германской философии XVIII–XIX вв. Потому тем значимее вклад Н. Я. Данилевского в развитие обществоведческой науки, что он был в окружении таких корифеев, как И. В. Киреевский, А. С. Хомяков, П. Я. Чаадаев, Н. К. Михайловский, К. Н. Леонтьев, Вл. С. Соловьев, отец П. Флоренский, С. Н. Булгаков, Н. А. Бердяев и многие другие. К сожалению, некоторые из их открытий все еще мало знакомы не только международной, но и отечественной ученой среде. На примере геополитики это достаточно очевидно прослеживается.
Социологическая, а по сути, геополитическая концепция Льва Ивановича Мечникова достойна того, чтобы быть включенной в анналы мировой социологии и геополитики. Тем более что главный труд «Цивилизация и великие исторические реки» им был издан в 1889 г.
Исследуя взаимодействие природы и общества, Л. И. Мечников приходит к заключению, что не только природно-географическая среда оказывает влияние на человека, но в большей степени она сама претерпевает изменения от реализации деятельностных способностей людей. Да и само влияние окружающей среды на человека опосредовано образованием социальной кооперации и солидарностью, характерных уже для первобытных обществ. Поэтому то, что пишет Л. И. Мечников, далеко от трактовки «географического детерминизма» целым рядом философских критиков как тотальной зависимости общества от географического фактора.
К числу безусловных достижений Л. И. Мечникова, делающих его крупнейшим социологом XIX в., следует отнести:
• разработку принципов взаимодействия природы и общества с учетом решающего фактора социальной деятельности в изменениях естественно-природной среды и совершенствовании общественной системы. «По моему мнению, – пишет Л. И. Мечников в работе «Цивилизация и великие исторические реки», – причину возникновения и характер первобытных учреждений и их последующей эволюции следует искать не в самой среде, а в тех соотношениях между средой и способностью населяющих данную среду людей к кооперации и солидарности» (цит. по 318, с. 93). В этом направлении наш соотечественник пошёл гораздо дальше Ш. Монтескье, Г. Бокля и К. Риттера, «которые ограничивались признанием влияния природы на человека» (см.: 318, с. 87–97);
• обоснование необходимости учитывать при характеристике исторического развития общества исходящий от человека сознательно-деятельностный фактор. Тем самым устраняется опасность чрезмерной объективизации (на грани социального фатализма), возникающей на основе определяющего действия эволюционно-биологического механизма общественного развития, как у Г. Спенсера. Поэтому социально-философская концепция Л. И. Мечникова глубже по своему содержанию, чем социология Г. Спенсера;
• введение и использование понятия «солидарность» для обозначения сугубо человеческого качества в противовес животной борьбе за существование. Солидарность обеспечивает сохранность человеческого общества, а также служит гарантом и показателем социального прогресса. Здесь Л. И. Мечников раньше одного из классиков социологии Э. Дюркгейма сформулировал значение принципа солидарности для общества, показав его характерные черты.
Эти социологические открытия Л. И. Менделеева имеют непосредственное отношение к определению источников геополитического устройства, так как указывают на социокультурные детерминанты формирования цивилизационных образований, участвующих в процессе распределения глобальных географических пространств, т. е. в геополитических отношениях.
Что касается собственно геополитических концепций, которые начали создаваться в конце XIX – начале XX в., то Л. И. Мечников раньше Ф. Ритцеля представил научному сообществу и публике исследование, анализирующее влияние географической (природно-климатической) среды на формирование общества, развитие его культуры, становление цивилизационных типов и внешнюю политическую (геополитическую) активность государств.
Творчество русского геополитика начала ХХ века Алексея Ефимовича Едрихина (публиковавшего свои работы под псевдонимом Вандам) являет собой ещё один пример глубины осмысления проблем мироустройства, прежде всего на Евразийском континенте, и, с другой стороны, величайшей несправедливости в его оценке современниками и потомками. В августе 1912 г. А. Е. Вандам пишет книгу «Геополитика и геостратегия», в которой обосновывает теорию континентализма, где показывает необходимость установления союзнических отношений между ведущими государствами Евразийского континента – Францией, Германией и Россией, противостоящих англосаксонскому гегемонизму. Выходит, что военно-политическая доктрина Континентального блока К. Хаусхофера, обнародованная им в конце 30-х гг. прошлого века, лишь ретранслировала спустя почти 30 лет идеи А. Е. Вандама. Всё это вполне допустимо, но ни у самого К. Хаусхофера, ни у историков геополитики мы не находим ссылок на А. Е. Вандама.
Вслед за Н. Я. Данилевским геополитическое форматирование и устройство в зависимости от культурно-цивилизационных особенностей государств – участников процесса стали темой исследования для философско-политической школы Евразийства. В российской обществоведческой мысли XIX в. вопросы культурно-цивилизационного своеобразия и идентичности интенсивно изучались в рамках двух основных школ – Славянофилов и Западников. Однако сами школы не озадачивались проблемами влияния и определения геополитических процессов культурно-цивилизационными конструкциями. К тому же, даже когда Славянофильство выходило на осмысление геополитических процессов в контексте цивилизационного своеобразия, в лице Н. Я. Данилевского прежде всего оно не рассматривало Россию как цивилизационный тип и на основе этого участницу геополитических отношений.
Пожалуй, ближе всего к концепции Российской цивилизации, как цивилизации особого типа, подошли представители Евразийства, предшественником которых можно считать К. Н. Леонтьева, видевшего будущее России в союзе со странами Востока, а не с европеизированными политическими режимами западных славян – чехов, словенцев, хорватов и т. п. В работах Н. С. Трубецкого, П. Н. Савицкого, Г. В. Флоровского, П. П. Сувчинского, позднее Л. Н. Гумилева обосновывается особый культурно-исторический тип России, обозначаемой термином «Евразия». При этом они акцентируют внимание на связи ее с азиатско-тюркским миром и противопоставляют Европейской или Западной цивилизации. В этом случае понятия «Российская цивилизация» и «Евразийская цивилизация» являются тождественными. Такой подход содержит, собственно говоря, основной недостаток теории Евразийства, когда его авторы уходят от определений Русской/Российской цивилизации, замещая их описанием и характеристикой этнокультурного симбиоза, формирующегося на обширных пространствах между Европейской и Восточными (Китайской и Индийской) цивилизациями. Что ведет к представлениям об эклектическом характере Евразийской цивилизации, ее неустой – чивости, а главное – прячет сам стержень Российской цивилизации, каковым является русская культура и Русское Православие.
