проснулся в тревоге и увидел, что лежит на стульях в зале ВУЦИКа, а вокруг на полу радиосхемы, выпавшие из его рук.
И снова за дело.
Испытания идут с участием наркома Довгалевского. Он безотлучно находится на Центральной станции. А уполномоченный Наркомпочтеля все время на радиоприеме в Харькове.
Одиннадцатого декабря в 5 часов дня очередной сеанс. Москва транслирует музыку. Потом выступает Довгалевский. Он рассказывает о борьбе, которую Чичерин и советские дипломаты ведут на Лозаннской конференции.
В Большом зале ВУЦИКа хорошо звучит фортепианный концерт. За сотни верст отсюда в радиостудии его играет московский пианист. Потом совершенно четко слышно каждое слово, произносимое в микрофон Довгалевским.
— Георгий Сергеевич, вот это звук!
Усталость будто смыло с лиц испытателей. Однако Гензель не спешит радоваться.
— Конечно, наша новая аппаратура хорошо сработала для улучшения и усиления звука. Но, друзья мои, обратите внимание на исключительный случай. В течение передачи молчали все радиостанции.
В 8 часов вечера Москва и Харьков продолжают опыт. Транслируют поочередно музыку и выступление Довгалевского.
Начало снова обнадеживающее. Живая речь и музыкальные звуки хорошо слышны. Но затем голос Москвы, слившись с какой-то музыкальной мелодией, с другим голосом, вещавшим на иностранном языке, становится хрипящим, неясным и вовсе пропадает.
В этот декабрьский вечер Москва и Харьков допоздна ведут диалог, обмениваясь срочными радиограммами. Решено обратиться ко всем станциям — советским и зарубежным — с просьбой прекращать работу во время опытов передачи живой речи из Москвы в Харьков. Тотчас в эфир полетели обращения на английском, немецком, французском, итальянском и других языках.
Из разных концов Европы радиостанции отвечали согласием, сообщая одновременно, что испытания их очень заинтересовали.
11
На съезде два основных доклада. Отчет о работе правительства Украины. Вопрос образования Союза ССР. Оба поручены Михаилу Васильевичу Фрунзе. Он несет основную тяжесть работы в Совнаркоме. Ему и выступать с отчетом.
И вот он на трибуне VII Всеукраинского съезда Советов. Для делегатов имя этого человека неотделимо от недавних самых больших побед Красной Армии, завершивших гражданскую войну. Фрунзе в гимнастерке с боевым орденом на клапане кармана. У него бледное лицо и высокий, изборожденный морщинами лоб. Темно-русые волосы откинуты назад волнистой шевелюрой. Лихорадочно блестят внимательные серые глаза. Он всматривается в бурлящий зал, прося его успокоиться. Он искренне хочет, чтобы скорее прошли эти первые секунды с аплодисментами, приветствиями, выкриками с мест: «Ура победителю Врангеля!» Фрунзе смущен почестями, которые ему оказывают, и относится к ним как к чему-то излишнему.
Наконец волнение улеглось. Фрунзе начал доклад.
Слушая Михаила Васильевича, анализировавшего положение дел в республике и говорившего, как всегда, дельно, увлеченно и весьма спокойно, Петровский не раз ловил себя на мысли:
«Как хорошо Фрунзе знает Украину. Впечатление такое, что он работал здесь всю жизнь, а ведь нет еще и двух лет со дня его приезда сюда».
Вслушиваясь в доклад, Григорий Иванович думал о Фрунзе — государственном деятеле. У Михаила Васильевича много достоинств, а недостаток, пожалуй, только один: почти девичья застенчивость. Человек необыкновенно скромный, он никогда не выпячивает свою особу, стремится оставаться в тени. А сам работник исключительный. Точный, организованный. Действует без всякого шума и трезвона.
Григорий Иванович органически не переносил людей, делающих на грош, а звонящих о своей работе во все колокола.
«Но в отношении к своему здоровью — Фрунзе плохой пример», — подумал Петровский, заметив, как в перерыве Михаил Васильевич глотает соду, и вспомнив по ассоциации, что нынешним летом с трудом удалось заставить его поехать лечиться.
В перерыве члены президиума планировали работу съезда на следующие дни. В среду, 13 декабря, перейдут к рассмотрению вопроса о создании Союза ССР.
Хорошо бы именно в такой большой день съезда заслушать выступления по радио Владимира Ильича и председателя ВЦИКа — Калинина. Передачу предполагают вести из кабинета Михаила Ивановича.
— Будем надеяться на успех, — сказал Григорий Иванович, поручая уполномоченному Наркомпочтеля немедленно связаться сДовгалевским и просить его окончательно обо всем договориться, все уточнить с ораторами.
Это было сделано по радио в понедельник, 11 декабря, в 11 часов вечера.
В тот поздний час Владимир Ильич, находившийся в Горках, готовился ко сну. Завтра утром он отправляется в Москву.
Приехав в двенадцатом часу дня, Ленин прошел в свою рабочую комнату с высоким сводчатым потолком.
Кто мог знать, что идут последние часы его работы в кремлевском кабинете, который все эти годы служил капитанским мостиком революции.
Никто еще не ведает, какой новый трагический приступ болезни подстерегает Ильича.
Связавшись вечером с Москвой, Петровский узнает, что выступление Ленина на съезде не может состояться. Щемящее чувство беспокойства охватит его встревоженную душу...
Доклад о создании СССР — Фрунзе готовился к нему три последних дня и весь двадцать второй год — был точен и убедителен. Он отразил то, что передумали и перечувствовали делегаты, которым республика доверила судьбы своей государственности.
За пять лет Советской власти окрепла сплоченность народов, образующих советскую семью. Теперь их жизненно важные интересы настойчиво требуют еще большего единства не только в военной области, на международно-политической арене, но и единого советско-хозяйственного фронта. В совместной борьбе и трудах они нашли для себя более совершенную форму государственных отношений.
— Рабоче-крестьянские республики, — говорил Фрунзе, — могут быть горды тем, что впервые сумели дать формы разрешения национального вопроса, открывающие миру новые пути в области создания государства. Мы закладываем фундамент под здание государства, которое явится мощным оплотом интересов рабочих и крестьян. Наше новое государственное объединение предлагаем назвать СССР — Союз Советских Социалистических Республик.
12
На долю делегатов выпала историческая миссия.
Съезд определял путь Украины, вступающей в будущий Союз Советских Республик.
Судьбы народа всегда волновали Гаврила Одинца, которому раньше случалось заблуждаться не только в своих рассуждениях. Он ощущал внутреннюю необходимость сказать слово именно теперь, при обсуждении важнейшего вопроса. В разговоре с Григорием Ивановичем ему не приходилось особенно распространяться об этом. Он был понят с полуслова.
Такое выступление будет важным не только для Одинца. Речь ведь шла не просто об исповеди сердца. Петровский задумывался над жизнью, прожитой этим человеком.
Трудным и не всегда прямым был путь, которым Гаврил Одинец шел в революцию. Потомственный бедняк, он давно отправился искать особую мужицкую правду. За эти поиски и
