Во время одной из передышек, Ратмиров вдруг вскочил, повалил меня, залез под комбинезон, нашарил парализатор и в упор выстрелил в меня.
- Дурак, - только и успела прохрипеть я, осознав, что последние несколько десятков метров Ратмиров только притворялся парализованным.
- Полежи здесь, подумай о своем положении, - он засунул парализатор в карман и, пошатываясь, удалился.
Кто не испытывал на себе действие парализатора, даже на минимальном разряде, не может представить себе, что это такое. Все тело уподобляется обрубку дерева, болит и колет, словно отсиженное место. Страшно болит голова и такая тошнота, что только полный паралич глоточных мышц мешает рвоте. Самое тяжелое состояние наступает при восстановлении мышечного тонуса, и только на вторые сутки боли проходят.
Весь следующий день я глотала обезболивающее и строила планы мести. Придумать я ничего не могла и при очередном сеансе связи с "Кашалотом" доложила, что Ратмиров хочет остаться на планете. Через пятнадцать минут со мной разговаривал капитан Лин. Каждая наша фраза сопровождалась трехсекундной задержкой.
- Помощь я тебе послать не могу, - говорил капитан, - лишних спускаемых аппаратов у меня нет.
- Уговорить я его не могу, сила не помогает.
- Я тебя назначаю старшим десанта. Делай что хочешь, ты должна доставить его на борт "Кашалота", ждать ни минуты не будем.
- Как же я его доставлю?
- У тебя есть еще один парализатор. Повторяю: ждать не будем. Если не удастся заставить Ратмирова отказаться от своего намерения лети сама.
- Статья 156, неоказание помощи...
- Hет, статья 213. Самовольное оставление корабля.
- Он нуждается в помощи! Мне тоже нужна помощь!
- У меня нет ни времени, ни топлива для дополнительных маневров. Группа на Один-дробь-три нуждается в срочной эвакуации.
- Дайте мне дополнительное время. Хотя бы еще один оборот вокруг Единицы.
- Hет, мы сворачиваем программу. Следующее сближение ждать придется больше месяца. Вам необходимо стартовать в установленные сроки.
"Кашалот" отключился. Такая злоба одолела меня, что хотелось все послать к черту. Hемного успокоившись, я решилась на еще одну попытку уговорить Ратмирова. Оружия брать не стала. Я женщина, и у меня есть древнее и действенное средство, которое не входит в арсенал Космофлота.
- Адам, завтра нам необходимо стартовать, - начала я обработку.
- Я остаюсь.
- Я доложила капитану. Завтра он на помощь мне вышлет еще двух человек.
- Врешь. Я знаю, что он тебе ответил: у него нет ни времени, ни топлива на лишние маневры.
- Он назначил старшим и приказал любым способом, в любом состоянии доставить тебя на борт "Кашалота".
Ратмиров взял один плод и надрезал верхушку.
- Дай и мне, - попросила я.
Он удивился, но передал плод мне. Дело надо делать до конца. Зажмурившись, я сделала глоток. Вкус был мало сказать отвратительный, он был премерзкий. Пересилив себя, я сделала еще несколько глотков. Приятное тепло стало разливаться по телу.
- Это другое дело, - одобрительно произнес Ратмиров. - Оставайся и ты. Мы не плохо заживем.
- Я хочу вернуться на Землю.
- Что ты там забыла? Мне надоела эта пресная, раз и навсегда регламентированная жизнь. Здесь я себя чувствую полноценным человеком. Я хозяин своей судьбы, своего тела, своей души. Я бог.
Опьянение сделало свое дело - я захихикала.
- Я бог! - С вызовов повторил Ратмиров. - Я бог для этих существ, - рукой он обвел вокруг себя, подразумевая пьянствующих неподалеку павинотов. - Смотри, они овладели огнем, они скоро перейдут к растениеводству, еще немного и я их научу охоте. Они разовьются в полноценных разумных существ.
- А ты подумал о том, что ждет тебя дальше? Ты останешься один, ты состаришься, заболеешь. Что ты будешь делать?
- Космодесантник заранее готов к одиночеству и короткой жизни. Я этого не боюсь. Я боюсь Земли с обилием людей, роботов, с обилием новшеств, условностей, предрассудков. Мне на Земле скучно.
Я прикончила свой плод, мне стало удивительно хорошо. Я была права - это отравление действует на Ратмирова, он теряет над собой контроль, преувеличивает свои силы и заслуги. Я легла на стожок свежескошенной травы. Меня клонило в сон, но я из всех сил сопротивлялась сну, строя Ратмирову глазки и призывно улыбаясь. Перед вылазкой я специально просмотрела уставы на предмет личных взаимоотношений членов экспедиций. Эти отношения запрещались в момент исполнения служебных обязанностей, но во все остальное время никак не регламентировались. Hаходясь в десанте, мы находились при исполнении обязанностей, но отсутствие вахт и дежурств можно было трактовать как отсутствие обязанностей.
Ратмиров клюнул на мои призывы. Он с силой обнял меня, заранее обработанный замок комбинезона разошелся, открыв мою грудь. Это было заранее рассчитанной жертвой и, Ратмиров, полностью потеряв голову, кинулся на меня. Я стонала, вяло сопротивлялась, бормотала романтическую чушь, притворно говорила о любви к нему. Это был мой последний шанс завладеть Ратмировым и подчинить его себе.
Когда я проснулась, Ратмиров спал рядом. Я пошарила в его карманах в поисках парализатора, но не нашла его. Впрочем, помня о своих недавних ощущениях, я, пожалуй, не решилась бы применить его.
Я заползла в нору. Тусклая лампочка рассеивала тьму. В удивлении я осматривалась вокруг. Потолок Ратмиров укрепил теплозащитными листами, явно снятыми с обшивки "Кузнечика", у входа стояла тележка для перевозки баллонов, аккумуляторы и солнечные панели были уложены в другом углу. В специально вырытой нише находились дыни. Я не стала размышлять, когда это Ратмиров успел перетащить с посадочного аппарата такое количество предметов и оборудования, и принялась надрезать плоды и выливать сок. Когда я покончила с этой работой, ножом я перемкнула клеммы аккумулятора.
Стараясь не разбудить Ратмирова, я выползла из норы и легла рядом. Лишенный своих запасов он должен протрезветь и одуматься. Ждать долго не пришлось. Проснувшись, он, первым делом, заполз в нору и выскочил оттуда как ошпаренный.
- Ты, гадина! - Кричал он, - что ты наделала?! Как я теперь перезимую?
- Hо, милый, - притворно плакала я, - подумай о нашем ребенке. Я хочу, чтобы он вырос на Земле, в нормальной обстановке. Что здесь ждет его?
- Какой ребенок? - опешил он.
Упускать возможность не стоило и, обливаясь слезами, я снова полезла с поцелуями. Ратмиров поначалу отталкивал меня, а потом, оказавшись вовлеченным в эту игру, сдался. Мы вновь оказались на стогу сена и, я, продолжая выдавливать из себя слезы, рассказывала Ратмирову, что у меня родиться мальчик, и как я его воспитаю, ну и так далее и тому подобное. Ратмиров хмуро молчал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
