Из этого можно было сделать два вывода. Первый: считали ли они меня Фламандом (что было вполне вероятно) или нет, мы вскоре станем объектом величайшей полицейской охоты со времен Ландрю,[14] поэтому нужно принять срочные меры. Второй: я так глубоко погряз в этом, что вынужден вести игру дальше. Сейчас я не могу все объяснить Эвелин. Поэтому мне остается только взять удостоверение и быть агентом разведки, покуда миссия «Единорог» не будет завершена.
Хотя мне не нравились облик и манеры настоящего агента, это был вопрос личной антипатии. Обман можно устроить с помощью удостоверения. Эти карточки не похожи на паспорта — в них нет ни имени, ни фотографии, ни описания. Даже в том невероятном случае, если мы встретим кого-то из начальников отдела, — всего их восемнадцать, и в карточке они обозначены буквой, за которой следует номер агента, — самозванство будет разоблачено только в случае встречи с непосредственным шефом этого парня. Я приободрился, ощущая дух прежних дней.
— Конечно, им придется идти пешком, — говорила Эвелин. — А мы выехали значительно раньше, чем они смогут поднять тревогу. От места столкновения около двух километров до моста через Луару. Должно быть, мы уже рядом с ним. Орлеан — на противоположном берегу, километрах в четырех вверх по реке. Когда они пересекут Луару, то направятся либо в Орлеан, либо по нашим следам, пока не найдут телеграф. Взгляни еще раз на карту. Возле нашей гостиницы нет деревни, верно? Тогда где им искать телеграф и телефон? Если они зайдут в гостиницу…
Возле нескольких точек на карте с надписью «Bois de la Belle Sauvage»[15] Эвелин нарисовала крест, обозначающий гостиницу. Похоже, она находилась в пустынном районе Орлеаннуа, где на значительном расстоянии не было ни одной деревни.
— Вряд ли в нашей гостинице есть телефон, — сказал я, — но они могут зайти туда, чтобы спросить о нас. Если мы не подкупим кого-нибудь и он не скажет, что нас там нет…
Я проклял себя за тупость. Ведь в гостиницу направлялись не только мы, но и настоящий агент! Он, как и Эвелин, получил указание явиться туда. Мы не могли избежать встречи с ним. А если я обвиню его в самозванстве, полиция подтвердит его личность…
— Кен!
Я оторвался от размышлений, услышав крик Эвелин и почувствовав, что машину опасно заносит.
— Ты должен взять руль! Я не могу справиться с дорогой. Мы свалимся в воду или…
Но на извилистом спуске с холма мы не могли поменяться местами.
— Не пытайся переключать скорость, — сказал я. — Сними ногу с тормоза, пока мы не спустимся с холма. Там ты сможешь остановиться…
— Ладно. Но ты ничего не слышишь?
— Похоже на шум воды. Ты сказала, что мы рядом с рекой.
— Нет-нет! Позади нас. Похоже на мотор. Разве ты не слышишь? Что, если им удалось поймать машину?
Я открыл дверцу и выглянул наружу. На секунду дождь ослепил меня, но так или иначе смотреть было почти не на что. Мы спускались мимо лугов к реке, чье бурное течение слышалось впереди. Справа на некотором расстоянии я разглядел среди деревьев огни. Очевидно, там находилось большое здание, но, как ни странно, огни как будто отражались в воде. Правда, Эвелин упоминала о замке на острове. Я высунулся вперед, чтобы посмотреть налево поверх капота. Вдалеке на противоположном берегу реки мерцал свет. Это был Орлеан. А сейчас мы мчались к мосту, местонахождения которого не знали.
Теперь я мог слышать мотор, но это был не автомобиль. Прерывистый тарахтящий звук раздался у нас над головой так близко, что я невольно пригнулся. Пассажирский самолет находился в двухстах футах над нами, и у него явно были неприятности. Сначала я разглядел красный огонек левого крыла, потом он исчез за черным корпусом.
— Надеюсь, мы сможем остановиться, не перевернувшись, — спокойно заговорила Эвелин. — Впереди нет моста.
Это была правда. Мы уже очутились в воде, так как река вышла из берегов. Грязная полоса дороги обрывалась у бреши в белом парапете, который захлестывали бурные воды Луары. Но мы избежали холодной ванны, потому что вода сама задержала нас. Автомобиль послал вперед две волны, которые откатились назад от парапета, прежде чем колеса увязли в грязи и перестали вращаться. Фары освещали брешь. Теперь было ясно, почему инструкции предписывали Эвелин ехать по основной дороге, а не по этому спрямляющему спуску. Мост здесь существовал только в воображении составителей карты. Мы видели стальные кабели парома, но самой баржи на этом берегу не было. Объявление на доске гласило, что паром прекращает функционировать в 19.00.
Мы оказались в западне. Впереди была река шириной в добрых двести ярдов. Единственная дорога вела назад, туда, где находились преследователи. Помимо того, что наш карбюратор залило, требовались еще одна машина и канат, чтобы вытащить нас из трясины, в которой мы увязли. Парни в красном автомобиле загнали нас в тупик.
— Не знаю, что делать, — с истерическим смехом сказала Эвелин. — Ты умеешь плавать?
— Да. Но посмотри на течение.
— Ну а я не умею. И не поплыла бы, даже если бы умела. Для этого нужно слишком много героизма. Давай взглянем фактам в лицо. Мы не попадем в гостиницу. Мы даже не можем вернуться и бросить вызов. Я хочу только принять горячую ванну и переодеться.
— Мы не должны сдаваться. Поблизости есть замок. А если они едут по нашим следам…
— Они уже здесь, — прервала Эвелин.
Я пинком открыл дверцу и шагнул в воду, которая стояла выше нашей подножки. Сначала я надеялся, что это может быть снова звук самолета, но по дороге ехал автомобиль. Его фары вынырнули из-за поворота, и он мчался к нам со скоростью, вдвое превышавшей нашу. Я судорожно глотнул.
— Ну и как же нам поступить? — осведомилась Эвелин, успев взять себя в руки. — Конечно, у нас есть пистолет. Но я не вижу, чем нам поможет убийство пары полицейских… Погоди! — Она тоже выскользнула из машины. — Возможно, они не знают, что тут нет моста, и просто видят нас. Если мы высунемся и помашем им, они могут промчаться мимо нас в реку или хотя бы увязнуть в грязи, и тогда мы снова будем на равных.
Лично я не видел особого этического различия между выстрелами в полицейских и утоплением их. Но сейчас было не до различий — приходилось повиноваться инстинкту. Сев в машину, я высунулся в окошко и начал кричать и махать рукой.
Мои жесты возымели прямо противоположный эффект. Водитель, очевидно, расценил их как предупреждение или вовремя заметил брешь в парапете. Я не знаю точно, что произошло, так как меня слепили фары. Потом раздался скрежет, машина промчалась мимо, фары повернулись и застыли, а приливная волна хлынула на нас. Колеса увязли в трясине, когда автомобиль находился всего в нескольких футах от бреши. Но я успел разглядеть, что это такси «ситроен» и что в нем находятся только двое, ни один из которых не походил на наших преследователей. Машина остановилась почти боком к нам. На заднем сиденье кто-то размахивал кулаком, потом боковое окошко со стуком опустилось.
— Что вы тут вытворяете, черт возьми? — рявкнул по-английски знакомый голос. — Вы пытались убить меня! И это в благодарность за мои старания…
Моргая округлившимися глазами за стеклами очков, из-под съехавшего набок древнего цилиндра на нас уставилось свирепое лицо сэра Генри Мерривейла.
Глава 4
СТАРЫЙ ДРУГ
Г. М. избежал утопления буквально чудом, и мы с Эвелин ощутили угрызения совести. Но моим главным чувством было облегчение, несмотря на то что мы столкнулись с единственным человеком, способным меня разоблачить. Г. М. изрыгал страшные угрозы, но его приступы ярости, когда он находился словно на грани апоплексического удара, всегда оканчивались обычным ворчанием.
— Кто здесь? — осведомился Г. М. — Эвелин Чейн, не так ли? Или я всю дорогу из Парижа следовал не за тем, за кем надо? Говорите же, черт бы вас побрал!
— Здравствуйте, Г. М., — кротко произнесла Эвелин.
— Привет, Майкрофт,[16] — поздоровался я. Г. М. внезапно склонил голову набок:
— А это еще кто? Неужели Кен Блейк? Господи, вы-то что здесь делаете?
— Особое задание, Г. М., — ответил я. — Временно я занимаю чужое место. Но как вы здесь очутились?
В этот момент нас прервал недовольный голос водителя.
— Черт бы побрал ваше распрекрасное такси! — заорал Г. М. — Неужели нам мало неприятностей и без ваших жалоб? Слушайте, Марсель, если машина пострадала, я куплю ее у вас — acheter… l'argent[17] — понимаете?
— Oui,[18] — удовлетворенно отозвался Марсель и, откинувшись назад, зажег сигарету.
— Раз вы здесь, все будет в порядке, — сказала Эвелин. — Но, пожалуйста, объясните, что все это значит. Мы попали в жуткую неразбериху и не знаем, что делать. Что вообще мы должны были делать?
