Как раб Божий (имя) любит рабу Божью (имя), так чтобы и раба Божья (имя) любила раба Божьего (имя), не могла бы без него ни жить, ни пить, ни есть; любила и почитала бы лучше отца и матери, белого Месяца и Красного Солнышка, веки на веки, отныне до веку. Аминь.
Примечание: этот заговор лучше всего наговоривать в полночь новолуния, глядя на молодой месяц через правое плечо.
* * *
Встану раненько, взойду на высок шелом, ускричу, взоплю своим громким голосом:
«Ой вы, сатана со дьяволам[и] – со малыми, со великими! Вылезьте с окиян-моря, возьмите огненную тоску мою, пойдите по белу свету, не зажигайте вы ни пенья, ни колодья, ни сырыя деревья, ни земли, травы – зажгите у рабы по мне душу!»
На море-окияне, на острове на Буяне стоит тут мыльня, в той мыльне лежит доска, на той доске лежит тоска!
Пришел я, раб божий (имярек): «Что ты, тоска, тоскуешь и горюешь?
Не тоскуй, тоска, не горюй, тоска! Пойди, тоска, уступи, тоска, рабе (имя рек), чтобы она тосковала и горевала по мне, по рабу (имя рек)! Как тот огонь горит в году и полугоду, днем и полудни, и часу, и получасу, и так бы та раба по мне, по рабу, горела: белое тело, ретивое сердце, черная печень, буйная голова с мозгом, ясными очами, черными бровями, сахарными устами!
Сколь тошно, сколь горько рыбе без воды, и так бы рабе (имя рек) тошно, горько по мне, по рабу, и дня и полудня, и часа и получаса, и году и полугоду, и неделе и полнеделе!
Встану я, раб (имя рек), на зоре на утренней, на восходе солнышка, на закате месяца и на покрытие звезд, и пойду я, раб, за белой брагой, за девичьей красотой из избы дверьми, из двора ворогами в чистое поле путем и дорогою, и приду я, раб, к Черному морю, и встану я, раб, на морской берег, и посмотрю я, раб, в морскую пучину, и увижу в той морской пучине лежаичий белый Латырь-камень; на том на белом Латыре-камне сидящую царицу Ирода-царя, по имени Содомию; у той царицы есть тридевять слуг, и тридевять прислужников, и тридевять верных раб, и двенадцать дочерей: Огнея, Гнетея, Знобея, Ломея, Пухлея, Скорохода, Трясуха, Дрожуха, Говоруха, Лепчея, Сухота и Невея; и поклонюся я тебе, раб: «О маги, царица Соломия, наведи своих тридевять слуг и тридевять прислужников, и тридевять верных рабов, и всех своих двенадцать дочерей с пилами, с терпугами, с могучими и сильными большими молотами и с вострыми великими булатными мечами и прикажи всем своим тридевять слугам, и тридевять прислужникам, и тридевять верным рабам, и всем своим двенадцати дочерям разбить и распилить сей белой Латырь-камень и вынуть из сего белого Латыря-камня палящий и гулящий огонь; и прикажи зажечь смолевые пучки, и прикажи идти со всеми огнями, со всеми пучками, рабе в ясные очи, в черные брови, в буйную голову, в белое тело, в ретивое сердце, в черную печень, в горячую кровь и во все ее семьдесят жил, и во все ее семьдесят суставов – в ручное, в головное, в становое и в подколеночное; и прикажи всем своим тридевять слугам, и тридевять прислужникам, и тридевять верным рабам, и всем своим двенадцати дочерям разжигать и распяливать у рабы ясные очи, черные брови, буйную голову, белое тело, ретивое сердце, черную печень и горячую кровь, и все ее семьдесят жил, и все ее семьдесят суставов – ручные, головные, становые и подколеночные; и чтобы у нее, рабы (имя рек), тлело бы, горело все ее тело, ясные очи, черные брови, буйная голова, ретивое сердце, черная печень, и горячая кровь, и все ее семьдесят жил, и все ее семьдесят суставов – ручные, головные, становые и подколеночные, не могла бы она, раба, ни жить без меня, раба, и не быть, никаких тайных речей говорить ни с каким человеком; ни с отцом, ни с матерью, ни с сестрами, ни с братьями, ни с друзьями, ни с подругами; нигде бы ей, рабе, не засидеться и не стерпеть – ни в своем доме, ни в чужих людях; и всегда бы она, раба, плакала бы и рыдала, охала бы и стонала, сохла бы и тосковала, кручинилась бы и печалилась обо мне, рабе, во всякий день, во всякий час, во всякую минуту, в полне и в перекрое, на нове и молодо месяце, век по веку!»
Примечание: этот заговор надо говорить на кислое яблоко; когда говоришь первые 12 слов, ударяй ножом в яблоко; как точка, так тут и ударь ножом; а говорить в самую полночь:
* * *
Надо поймать и убить голубя, достать сало, на сале замесить тесто, испечь из него калачик либо кокурку или тому подобное и этим накормить любимую девушку, приговаривая: «Как живут между собою голубки, так же бы любила меня раба божия (имя рек)!»
* * *
Примечание: этот заговор наговаривается на пищу или питье, которые дают привораживаемому, или на след его:
Встану я, раб божий (имя рек), и пойду из дверей дверьми, из ворот воротами под восток, под восточную сторону, под светлый месяц, под луну господню, к тому синему морю, синему морю-окияну; у того синего моря лежит бел Алатр-камень; под тем под белым Алатром-камнем лежат три доски, а под теми досками три тоски тоскучие, три рыды рыдучие; подойду я близехонько, поклонюсь низехонько: «Вставайте вы, матушки три тоски тоскучие, три рыды рыдучие, и берите свое огненное пламя; разжигайте рабу (имя рек) девицу, разжигайте ее во дни, в ночи и в полуночи, при утренней заре и при вечерней! Садитесь вы, матушки три тоски, в ретивое ее сердце, в печень, в легкие, в мысли и в думы, в белое лицо и в ясные очи; дабы раб божий (имя рек) казался ей пуще света белого, пуще солнца красного, пуще луны господней; едой бы она не заедала, питьем бы она не запивала, гульбой бы не загуливала; при пире она или при беседе, в поле она или в доме – не сходил бы он с ее ума-разума!»
Будьте вы, мои слова, крепки и лепки, крепче камня и булата!Замыкаю я вас тридевятью замками,запираю я вас тридевятью ключами!Нет моим словам переговора и недоговора,и не изменить их ни хитрому, ни мудрому!
* * *
Стану я, раб божий (имя рек), благословясь,пойду перекрестясь из избы дверьми, из двора воротамив чистое поле; на желтом песку есть белая рыбица;как белая рыбица тоскует и мечется,и не может без воды жить, ни дневать, ни часу часовать,на всяк день и на всяк час, и как у белой рыбицы прилегла чешуя от головы до хвоста,так бы прилегли ко мне, рабу божию (имя рек), у нее, рабы божней (имя рек),думы и мысли на всяк час, и на всяк день в полном месяцеи по все четные, во все двадцать четыре часа всегда,ныне и присно и во веки веков! Аминь.
* * *
Встану я (имя рек) и пойду из дверей в двери, из дверей в вороты в чистое поле; навстречу мне огонь и полымя и буен ветер; встану и поклонюсь им низешенько и скажу так: «Гой еси, огонь и полымя!
Не палите зеленых лугов, а буен ветер, не раздувай полымя, а сослужите службу верную, великую: выньте из меня (имя рек) тоску тоскучую и сухоту плакучую; понесите ее через моря и реки, не утопите, а вложите ее в рабу божию (имя рек), в белую грудь, в ретивое сердце, и в легкие, и в печень, чтоб она обо мне, рабе божием (имя рек), тосковала и горевала денно, ночно и полуночно; в сладких ествах бы не заедала, в меду, пиве и вине не запивала!» Будьте вы, мои слова, крепки и лепки отныне и до веку!
Заключаю крепким замком и ключ в воду!
Примечание: этот заговор наговаривается на пищу и питье, которые дают привораживаемому лицу, или на его след.
* * *
Встану я (имя рек) и пойду из дверей в двери, из ворот в вороты в чистое поле, в широкое раздолье, к синему морю-окиану; у того у синего моря-окиана лежит Огненный змей; сряжается и снаряжается он зажигать горы и долы и быстрые реки, болотные воды со ржавчиною, орлицу с орлятами, скопу со скопятами, травы подкошенные, леса подсеченные!
Подойду я поближе, поклонюсь пониже:
«Гой еси ты, Огненный змей! Не зажигай ты горы и долы, ни быстрые реки, ни болотные воды со ржавчиною, ни орлицу с орлятами, ни скопу со скопятами; зажги ты красну девицу (имя рек) в семьдесят семь суставов, в семьдесят семь жил и в единую жилу становую, во всю ее хоть; чтоб ей милилось и хотелось, брало бы ее днем при солнце, ночью при месяце, чтобы она тосковала и горевала по (имя рек), сном бы она не засыпала, едою не заедала, гульбою не загуливала! Как белая щука-рыба не может быть без проточной воды и без пробежи, так бы красная девица (имя рек) не могла бы без (имя рек) ни жить, ни быть!»
