Болотный Доктор не дал на этот вопрос конкретного ответа, однако Бульба все равно вернулся с болот окрыленный новой надеждой. Знаменитый отшельник-эскулап Зоны честно признался, что, насколько ему известно – а уж он-то, поверьте, знает о Зоне немало, – еще никому не доводилось осуществить операцию, которой интересовался Бульба. Однако легенда о чудодейственном сплаве возникла не на пустом месте. И он, Болотный Доктор, действительно имеет к ее зарождению самое прямое отношение. Ведь это он однажды в беседе со своим другом Барменом поведал ему о своих теоретических изысканиях, основанных на ряде научных экспериментов. Так вот, согласно этой теории, получившийся вследствие обработки вышеназванного комплекта артефактов аномальным пламенем «жарки» сплав, возможно, будет обладать свойством быстрой регенерации тканей и нормализации текущих в них биохимических процессов. Только откуда в этой технологии взялась полынь, Доктор затруднялся ответить. В его рецепте создания панацеи никакая полынь отродясь не фигурировала. Видимо, тщеславный и болтливый Бармен решил тоже внести лепту в потенциальное открытие тысячелетия и дополнил хитроумную докторскую кашу своим «топором».
Узнав все это, Бульба удивился, почему, разработав такую сенсационную технологию, Болотный Доктор до сих пор не опробовал ее на практике. В ответ мудрый отшельник одарил моего друга снисходительным взглядом и печально заметил, что если кто-то когда-то и соберет в Зоне такой набор редких артефактов, то этот сталкер вряд ли понесет его Болотному Доктору. Который, даже продав душу Дьяволу, не сумеет оплатить реальную рыночную стоимость подобной коллекции. Как, впрочем, и не каждый здешний перекупщик. Такие хабары следует сразу переправлять за Кордон и сбывать напрямую, без посредников, интересующимся Зоной финансовым воротилам. Возможно, кто-то из них и выплатит счастливчику требуемую сумму, хотя с большей вероятностью у него попросту отберут товар силой, а самого прикончат.
Бульба поклялся, что если останется жив, то непременно добудет для Доктора компоненты рецепта Полынного Слитка. Неизвестно, поверил ли эскулап гостю, но раз написал-таки для него список нужных артефактов, значит, кое-какое доверие Бульба Доктору все же внушил. В общем, с того дня наша жизнь в Зоне вышла на новый этап, который продлился без малого еще два года и завершился ровно год назад со смертью инициатора этого поиска.
А спустя еще восемь месяцев умер, отмучившись, и его младший брат Витя, который так и не дождался, когда я закончу начатое Бульбой дело и принесу ему из Зоны чудодейственную панацею – Полынный Слиток…
Если вам когда-нибудь доводилось отрубать голову восставшему из могилы лучшему другу, значит, вы прекрасно понимаете, что я чувствовал в этот момент. Изъеденный червями и тленом, Бульба стоял, пошатываясь, и глядел куда-то мимо меня ничего не выражающими, мертвыми глазами. Но как бы то ни было, сейчас я видел перед собой не полусгнившего мертвяка, а прежнего Бульбу: простоватого компанейского парня, которого, в отличие от большинства сталкеров и даже меня, привела в Зону не жажда наживы, а воистину благородная мечта. Он не дошел до нее буквально три шага: до полного комплекта нужных артефактов нам не хватало всего трех. После смерти Бульбы я отыскал-таки один из них и взялся за поиски последней пары. Но скоропостижная смерть Вити (по прогнозам врачей, ему оставалось жить еще как минимум два с половиной года) выбила меня из колеи и остудила пыл, с каким я рвался во что бы то ни стало завершить начинание товарища…
– Прости, Бульба, – прошептал я и наотмашь, что было силы, рубанул мачете ему по шее. Малодушная мысль о том, что моя рука дрогнет и мне придется наносить повторный удар, едва не испортила все дело. Рубака из меня не ахти, пусть прадедушка и служил когда-то в казацком полку, и я боялся оплошать. К счастью – хотя какое это, к чертовой матери, счастье? – удар вышел точным, и через мгновение все было кончено. Обезглавленное тело мертвяка осело на подкосившиеся колени и мешком завалилось наземь, а голова откатилась в сторону и осталась лежать на траве, таращась куда-то в сторону Бара.
С рациональной точки зрения, было бы проще сначала увести мертвяка обратно к могиле и уже там вернуть ему вечный покой. Вот только мог ли я вообще думать о нем так, словно он был мне не товарищем, а бездушной вещью, транспортировкой которой меня принудили заниматься? Я осознавал, что чем дольше общаюсь с воскресшим Бульбой, тем больше проникаюсь к нему сочувствием и, как следствие этого, все меньше остается во мне духу поднять на него руку, чтобы избавить от мучений. Моя спешка являла собой обычную боязнь, что когда я доведу мертвяка до могилы, то уже не сумею добить его одним решительным ударом, без колебаний и предательских эмоций. Я прожил в Зоне достаточно лет и записал на свой счет не одну человеческую жизнь, но, несмотря на это, отнимать их хладнокровно так и не научился. А тем более когда дело касалось жизни человека, с которым меня связывала давняя крепкая дружба. Это все, о чем я думал, отрубая Бульбе голову здесь, а не где-либо еще. Иных причин для спешки у меня не было.
– Будьте вы прокляты! – в который уже раз плюнул я вослед неизвестным мерзавцам, чье деяние было во сто крат отвратительнее, чем то, что я сейчас сотворил. – Все равно рано или поздно встретимся. Вот тогда и…
Что тогда случится, я договорить не успел, потому что в этот момент откуда-то с востока прилетела ружейная пуля и угодила мне аккурат промеж лопаток.
Глава 2
Выстрела я не расслышал. Но не потому, что умер, хотя в тот миг был уверен в этом на сто процентов. Просто когда я, упав со склона, прекратил кувыркаться и понял, что нахожусь в сознании, эхо вражеского выстрела уже стихло. Только растревоженные им вороны с криками носились над ложбиной, мельтеша перед глазами и усиливая мое головокружение.
Пулевой удар пришелся в предохраняющий спину щиток комбинезона, собранный из кевларовых «чешуй». К тому же, как оказалось, враг не планировал меня убивать и стрелял травматической резиновой пулей. Сообрази я это сразу, как только пришел в себя, то превозмог бы боль, и, пока подстреливший меня ублюдок бежал к ложбине, мне удалось бы скрыться от него вниз или вверх по руслу ручья. Но я распластался навзничь на траве и взирал на небо, подобно раненому князю Болконскому под Аустерлицем, будучи совершенно уверенным, что не чувствую боли из-за того, что пуля перебила позвоночник. И, стало быть, жить мне осталось считаные минуты, а в мыслях – лишь брань да злоба. Впрочем, Леня Мракобес ведь не благородный князь, чтобы на пороге смерти думать о возвышенном, и потому может умирать, не переживая о чистоте собственных помыслов…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
