Мерит помолчал немного.
— Это непросто.
Джос рассмеялся, и тон его смеха балансировал на грани истерики.
— Вас, психологов, только попроси — так и рветесь поработать.
Мерит вздохнул.
— Ни у кого здесь нет всех ответов, Джос, ни даже у твоей соседки-джедая. Ты хочешь наказать этого пациента за то, что он сделал. Ты был бы рад увидеть его страдающим и умирающим.
— О, да. — Джос помедлил, затем добавил: — Сразу после того, как погиб Зан, пока мы еще были на транспорте, я поклялся себе, что сделаю что-нибудь — что хоть что-то изменит. У меня было сотрясение, я едва держался на ногах, но я помню, что решил отомстить за Зана, чтобы его смерть была не настолько бессмысленна.
— А теперь отличная возможность сама идет в руки. Верх иронии — то самое существо, что прямо виновно в смерти Зана, попало под твой нож. Какие на это были шансы? «Как это может быть чем-то иным, кроме судьбы?» — спрашиваешь ты себя.
— Да.
Мерит кивнул.
— Понятно. Но теперь спроси себя вот о чем: если бы ты погиб в той атаке и Зану пришлось оперировать виновного — как ты думаешь, что бы он сделал?
Джос помотал головой.
— Не знаю.
— Думаю, что ты знаешь. Если ты ищешь справедливости, Джос — найди ее в том, что война никогда не бывает легкой. Люди совершают поступки, которые ужасны и презираемы. Но если они выживают, то, когда война заканчивается — они оглядываются на свои действия и пытаются найти способ оправдать то, что они делали. Спроси себя вот о чем: спустя лет десять, когда ты будешь практиковать в своем родном мире, лечить гражданских пациентов и потом приходить домой, чтобы увидеть свою супругу и детей — что ты будешь чувствовать насчет выбора, который ты сделал с этим пациентом? Если твой сын или дочь спросят, что ты делал на войне — что ты скажешь им?
* * *
Чистый и слегка взбодрившийся после душа, Джос стоял, ожидая, когда дроид-санитар подкатит носилки с пациентом и переместит его на стол. Работа замерла, только пара хирургов еще продолжала оперировать, но Джос понимал что те, кто не работает — сейчас наблюдают за ним. Баррисс Оффи стояла в нескольких метрах от него, в маске и халате, и тоже смотрела.
Забрак все еще был в сознании. Они не будут отключать его до последней секунды, чтобы максимально использовать время наркоза.
Он одарил Джоса насмешливым взглядом.
— Доктор Гладкокожий. Давненько не виделись. Хотите, чтобы я передал весточку вашему другу, когда окажусь на том свете?
Джос проигнорировал его. Он обернулся к анестезиологу.
— Вырубай его, — скомандовал он.
Сар Омант смеялся, пока не подействовал анестетик.
Ваэтес появился рядом.
— Слушай, Джос. Если этот парень не выберется, тебя никто не будет винить. Я не хочу сказать, что ты должен…
Джос кивнул.
— Я знаю, о чем ты, Д’Арк. Спасибо
— Просто постарайся.
Ваэтес исчез.
— Доктор, — проговорила анестезиолог, — он входит в Риз-Верк.
— Ставьте капельницу с эффитолом, пятнадцать минут, начинайте вливать нейродан, пять миллиграммов.
Дыхание Риз-Верка, разновидность обморочного ритма, почти всегда приводило к фибрилляции желудочков сердца.
Спустя минуту анастезиолог доложила:
— Пока что продолжается.
«Проклятье», — подумал Джос.
— Проводим кардиоаспирацию, состояние…
— Нет, подождите. Он стабилизируется. — Голос анестезиолога был удивленным. — Не знаю, как и почему, но он снова в норме.
— Давай не терять время на удивление, — ответил Джос. — Все по местам. Начинаем.
* * *
Баррисс Оффи, погрузившись в Силу, старательно трудилась, удерживая под контролем дыхание раненого забрака. Это требовало полной ее сосредоточенности, и она знала что стоит ей отвлечься — его главное сердце начнет вибрировать так быстро, что не сможет нагнетать кровь, и забрак, скорее всего, умрет до того, как его функции перехватит вспомогательное сердце. Она может удержать его в норме, в этом она была уверена, но ей нельзя было выделить ни грана энергии на Джоса. Какое бы решение касательно пациента он ни принял, как бы он ни собирался договариваться с его личными демонами — он будет это делать безо всякой помощи от Силы.
* * *
— Виброскальпель номер восемнадцать, — произнес Джос.
Толк вложила рукоять в его ладонь.
— Виброскальпель восемнадцать.
— Делаю вскрытие… Хорошо. Отводи и ставь сюда прессор.
Джос помедлил, глядя на пациента. Небольшой участок, сразу за грудиной, был вскрыт, и удерживался открытым прессор-полями, обнажая розоватые слои нервного узла. В его переплетениях он мог различить тускло-серый блеск глубоко проникшего осколка.
Он взглянул на лицо Сара Оманта. Даже без сознания выражение лица забрака было жестким и беспощадным. Лицо убийцы.
Что сделал бы Зан Янт, доброе и благородное создание, который был врачом, музыкантом и отличным другом — если бы резать пришлось ему?
Был ли это лучший способ, которым Джос мог почтить память друга? И был ли это лучший его способ позаботиться о своем будущем? Был ли это единственный способ помочь, хоть чуть-чуть, началу процесса исцеления который со временем придет в эту Галактику?
Потом он почему-то вспомнил вещь, которую Зан играл несколько месяцев назад, в их домике. Короткая и состоящая почти целиком из одного или двух дрожащих аккордов.
«Интермеццо» — так он назвал ее. Момент между событиями, задержанное дыхание, пауза перед тем, как вновь погружаешься в музыку, которая была жизнью…
«То, что случается в такие моменты, в этот промежуток между ударами… — сказал он Джосу, — …так же важно, как и сами главные части. Потому что именно в такие „моменты посередине“ мы обретаем просветление. Когда мы внезапно понимаем, чем станет следующая часть».
— Щипцы, — пробормотал он Толк.
Она протянула ему инструмент, и он заметил, что она улыбается под маской.
Как и он.
Примечания
1
Опять же непереводимая игра слов: Republic Intelligence; Intelligence — ум, интеллект и оно же разведка. Буквально слова звучат примерно так: «Республиканский Интеллект — бред, такого не бывает, а если он тут где-то завалялся…»
