И все они живые.
Или, по крайней мере, были живыми когда-то. Эта «резьба» на самом деле представляет собой настоящих тварей, навеки заключенных здесь. Однажды мы по глупости с помощью магии вернули их к жизни и сами чуть не погибли. Некоторые из этих отвратительных существ попытались сбежать; другие же решили попробовать лишить нас добродетели. Но в конце концов мы заставили их вернуться в тюрьму.
Я внимательно рассматриваю крошечные тельца, застывшие в камне. Рты тварей раскрыты в гневном вопле. Глаза смотрят сквозь меня. Если когда-нибудь они освободятся, не хотелось бы мне оказаться рядом. Но, хотя они пугают меня, я заставляю себя прикоснуться к колонне. Пальцы ложатся на каменные крылышки какой-то феи, застывшей в полете. По телу пробегает дрожь, и я передвигаю руку. Теперь ладонь накрывает оскалившегося сатира, и сердце бьется быстрее, меня охватывает смешанное чувство притяжения и отвращения. Я закрываю глаза и ощупываю шероховатые выпуклости и выемки, губы, язык, зубы сатира…
Мои пальцы, прижатые к камню, вздрагивают; острый выступ разрезает кожу. Я вздрагиваю от боли. Капли крови стекают в расщелинку. У меня нет с собой носового платка, поэтому я сую палец в рот, ощущая острый солоноватый вкус… Колонна молчит, но я чувствую, что она полна угрозы, ей не нравится мое прикосновение. Я передвигаю кресло поближе к болтливой заботливой Бригид, чтобы оказаться как можно дальше от опасной красоты колонны.
В десять вечера наши веки тяжелеют, тела стремятся к уютному теплу постелей, к забвению сна, и все мы, ученицы, ползем вверх по лестнице, к спальням.
Фелисити подкрадывается ко мне сзади.
— В половине двенадцатого! На обычном месте, — шепчет она.
Она даже не ждет, чтобы я кивнула. Она отдала приказ, и все на этом.
В моей комнате мягко горят лампы. Энн спит, и ее швейные ножницы лежат там же, где я видела их в последний раз. Они закрыты, но я знаю, что ножницы сделали свое дело, оставив отметины на внутренней стороне запястий Энн. Я знаю, что Энн нанесла себе новые раны, шрамы от которых скоро сольются с путаницей старых следов. Если бы я снова отыскала путь в сферы, дорогу к магии, я смогла бы помочь Энн. Но пока что я не в силах изменить ее судьбу. Я могу лишь гадать, сумеет ли она сама сделать это.
Глава 4
Когда я только приехала в Академию Спенс, я ничего не знала о прошлом этого заведения и о его связи с моей жизнью. Я тогда слишком горевала, ведь моя матушка умерла всего лишь за несколько месяцев до этого. Официальной причиной ее смерти была холера. Но я знала, что это не так. Меня посещало видение ее смерти, за матушкой гналось омерзительное существо из другого мира, охотник, который похитил бы ее душу, если бы матушка сама не убила себя, защищаясь.
Это было первое мое видение, но не последнее. Потом они посещали меня не раз. Я унаследовала некую силу; она перешла ко мне от матери, и это был, с одной стороны, благословенный дар, а с другой — истинное проклятие. Уже здесь, в школе Спенс, я узнала о своей связи с миром, лежащим по другую сторону от нашего, миром невероятной силы, миром, который называется сферами.
Многие века сферами правило могущественное племя жриц, называемое Орденом. Все вместе жрицы использовали магию сфер для того, чтобы помочь душам умерших завершить дела, если то было необходимо, и переправиться через реку. Со временем сила Ордена росла. Жрицы могли создавать грандиозные иллюзии, влиять на людей и события в мире смертных. Но их важнейшей задачей было поддержание равновесия добра и зла в сферах. Потому что там живет много разных племен, и некоторые из них — как злобные твари Зимних земель — готовы на все, чтобы захватить власть над магией, чтобы хозяйничать в сферах, а по возможности и в нашем мире. Чтобы обезопасить магию, жрицы Ордена запечатали ее в круг рун Оракула. После этого только они сами могли черпать из магического источника. Все остальные племена сфер с тех пор копили разочарование и обиду. Они хотели сравняться с жрицами.
И даже союзникам Ордена со временем стало нельзя доверять. Когда-то жрицы ради защиты сфер вступили в союз с братством Ракшана. Эти мужчины поддерживали там порядок и охраняли жриц. А заодно были их любовниками. Но и они в конце концов начали обижаться, что только жрицы могли управлять сферами и их великой магией.
И так тянулось долгие века: каждая из сторон стремилась завладеть магией… но двадцать пять лет назад случился тот самый пожар. В ту ночь моя мать и ее лучшая подруга в обмен на силу принесли тварям Зимних земель жертву — маленькую цыганскую девочку. Но что-то пошло не так. Дитя было случайно убито, и потому ее душу не удалось захватить. Разъяренные твари потребовали души самих девушек, потому что они по глупости заключили с тварями сделку и эта сделка должна быть выполнена так или иначе. Чтобы спасти жизнь моей матушки и Сары, Евгения Спенс, великая наставница Ордена и основательница Академии, предложила тварям Зимних земель себя вместо учениц, желая избавить их от ужасной судьбы. Напоследок она успела бросить моей матушке амулет. Евгения заперла сферы, запечатала их так, чтобы никто и ничто не могло войти в них и выйти наружу до тех пор, пока не родится особо могущественная жрица, такая, которая сможет снова открыть сферы и проложить новый курс для магического мира.
Я и есть та самая жрица. И, похоже, это никого не радует. Жрицы Ордена считают меня упрямой и глупой. Братство Ракшана находит меня опасной. Они послали ко мне одного своего брата, молодого человека по имени Картик, — он должен был следить за мной, предостеречь от проникновения в сферы… а когда это не помогло, ему приказали убить меня. Но он предал братство и спас мне жизнь ценой собственной головы.
Может, всем им это и не нравится, но факт остается фактом: я оказалась той единственной, кто был в силах снова открыть сферы, и пока что никто не сумел туда проникнуть без моей помощи. Только я смогла сломать наложенную Евгенией Спенс печать, расколотив руны. И именно я отыскала источник всей магии сфер, тайное место, называемое Храмом. Как раз рядом с Храмом я и схватилась с Цирцеей, врагом моей матери, врагом Ордена… я должна была победить ее, чтобы защитить магию. И я убила Цирцею и привязала магию к себе ради ее сохранности. И я обещала создать союз, в который вошли бы мои друзья, и Картик, и живущие в сферах племена, — чтобы разделить магию между всеми.
Но с того времени у меня не было ни одного видения, и я не могла войти в сферы. Я понятия не имею, почему это так. Я только знаю, что каждый раз, когда я пытаюсь вызвать дверь света, ведущую в другой мир, у меня ничего не выходит. Дверь не появляется. А вместо нее я на мгновение вижу Цирцею — так, как я ее оставила, в колодце вечности в Храме. Магический колодец стал водяной могилой…
Но ведь именно я должна определить будущее сфер и их силы, а я совершенно не представляю, как туда вернуться.
Просто замечательно.
Но сегодня ночью все будет по-другому. Мы найдем способ войти туда. Я соберу всю свою храбрость. Я снова почувствую магическую искру в своей крови. Я и мои подруги войдем в душистый сад сфер, и тогда начнется новая глава.
Потому что если все будет не так, то, боюсь, сферы потеряны для нас навеки.
Когда школа Спенс погружается во тьму и затихает и веселая дневная болтовня учениц превращается не более чем в отзвук тихого эха в коридорах, мы с Энн на цыпочках отправляемся на встречу с Фелисити, у лестницы. Восточное крыло спит этой ночью, и стук молотков нас не тревожит. Но само по себе восточное крыло обладает силой…
«Помолчи, восточное крыло. Я не стану сегодня слушать твой шепоток».
Фелисити что-то прячет в руке.
— Что это у тебя? — спрашиваю я.
Она разжимает пальцы и показывает нам изящный кружевной носовой платочек.
— Это для Пиппы, если мы ее увидим.
— Очень красивый. Ей понравится, — говорю я, потому что не мне лишать Фелисити надежды.
Мы спускаемся следом за ней по длинной лестнице. Наши тени тянутся назад, как будто им хочется спрятаться в надежном укрытии кроватей. Мы выскальзываем в большой холл, идем к шатру Фелисити и садимся на пол, скрестив ноги, как делали это много раз.
Энн, прикусив нижнюю губу, внимательно наблюдает за мной.
— Готова? — спрашивает Фелисити.
Я судорожно втягиваю воздух, выдыхаю…
— Да. Начнем.
Мы беремся за руки, и я прилагаю все усилия, чтобы очистить свой ум, чтобы думать только о сферах, и ни о чем больше. Я вижу зелень сада, Пещеры Вздохов, расположенные высоко над Поющей рекой. И весь этот зачарованный мир начинает обретать реальные очертания перед моими глазами…
— Ты уже видишь? — перебивает меня Энн.
Видение сада тает, как клочок тумана.
— Энн!
— Извини, — бормочет она.
