в этом городен двое разбойников, чисто демоны — Мочило и Пушило. Впрочем, если сказать по правде, разбойниками были все трое. Много разбойники пролили крови честных христиан. И хотя Точило сначала арестовал своих будущих друзей, вскоре они стали не разлей вода.
Пушило — так вообще таскал с собою повсюду футляр от виолончели, в который была спрятана шестиствольная самозарядная митральеза. И чуть что — скажем, потребуют счёт в ресторане оплатить, или спросят который час, открывал огонь. За это его прозвали Отчаянным.
Мочило и митральезы не нужно было.
Мирный атом летал над ними, жужжа, а, возвращаясь с дежурства зимой, Точило часто видел на снегу многоэтажные математические формулы, что писали мочой молодые аспиранты.
Непростой это был городок, да.
Однажды Точилу вызвали в атомный институт, куда проник упырь-злоумышленник. Испуганные академики жались к стенам, пока милиционер Точило бегал за упырём по коридорам и лестницам. Наконец упырь вбежал в ядерный реактор и захлопнул за собой дверцу. Тогда милиционер Точило, а это был очень храбрый милиционер, зарядил свой табельный пистолет пулями, специально покрашенными стойкой краской-серебрянкой. Он надел на нос бельевую прищепку, чтобы радиация не проникла в организм, и полез вслед за упырём.
Когда дверца снова распахнулась, академики узнали милиционера Точилу только по прищепке на носу. Лицо храброго милиционера Точилы стало одухотворённым, глаза сияли поэтическим огнём, в левой руке он держал откушенную голову упыря, а из правой капал на казённое обмундирование расплавленный пистолет. С тех пор он заговорил на всех языках мира, включая феню и язык непечатных смайликов.
Однако за утрату табельного оружия храброго милиционера Точилу выгнали из милиции. Долгое время он мыкался без работы — пока им не заинтересовались пираты-кооператоры. Помогла та самая прищепка — бывшего милиционера наняли переводить иностранные фильмы. Постепенно пришла всесоюзная известность, хотя вместе с ней — ненависть толкиенистов. Толкиенисты дали бывшему милиционеру Точиле обидное прозвище, которое, впрочем, я забыл.
Свою милицейскую жизнь, тайны города Нынесибирска и пиратов-кооператоров Точило описал в десятках книжек, что лежат у каждой станции метро, и мне приходится пожалеть, что я не прочитал ни одной. Наверное, в этом случае рассказ мой был бы более связен.
Все эти книги Точило, ставший теперь писателем, самостоятельно перевёл на иностранные языки, и через это заработал кучу денег. Затем он выгодно прикупил маленькую телекомпанию и встречался с другими писателями просто так — из любопытства.
Вскоре он переехал в Москву и вот уже крышевал там целый район возле Капотни. А районы там известно какие — русский человек, выйдя из метро не успеет даже «Слава России!» крикнуть.
А секрет был в том, что Точило перетащил из Нынесибирска своих закадычных друзей Мочило и Пушило.
Впрочем, писатель Точило и его сотоварищи Мочило и Пушило держались крепко, выписали из Нынесибирска человек триста физически развитых научных работников и просто барышень несказанной красоты и зажили припеваючи.
Вскоре свободного времени у них стало больше, и все трое принялись писать романы о своём славном прошлом.
Я чуть было не прочитал один, приехав в гости к уважаемому Мочиле домой. Пушило вдохновенно играл на митральезе, Точило чистил кирпичом своё охотничье ружьё, а я пошёл на балкон — смотреть на чудный идиллический пейзаж старой Капотни.
Прямо перед домом, на болоте, какие-то люди закапывали длинный продолговатый свёрток.
— Что это? — спросил я с подозрение.
— Не обращай внимания, — отвечал Мочило. — Это так… Мусор.
Что это означает, я так и не понял, да и романа не дочитал.
Иногда трёх богатырей можно было видеть на сходках писателей — но и то редко. Ведь всем известно, что писатели встречаются друг с другом исключительно для того, чтобы похвастаться гонорарами и ещё раз проверить — кто кого перепьёт.
Но писателю Точиле всё это было уже не нужно. Не таков теперь был писатель Точило.
Теперь он просто сидел в баре и глядел по сторонам, задумчиво теребя прищепку на носу. Спрашивать его о гонорарах было бессмысленно, состязаться с бывшим милиционером в выпивке — тоже.
И я разглядывал искривившуюся фигуру писателя Точилы сквозь коньячный бокал и думал свою думу. Я думал о том, что не выгони будущего писателя Точилу глупое милицейское начальство со службы, его читатели не узнали бы его книг и фильмов. Но, с другой стороны, тогда бы он перевёл бы всех упырей на земле — я уверен. Безо всякого пистолета перевёл бы — так, голыми руками.
Извините, если кого обидел.
31 марта 2007
История про день
Сегодня, между прочим, день геолога. С праздником, кого это касается. За тех кто в поле и камералке.
Что у меня уцелело от прошлого, так это штормовка с эмблемой Мингео. На ней нефтяная вышка вколочена в Северный полюс. Венчает, так сказать, планету.
Прозорливцы.
А вы шутите, шутите. Вот уже начали — правда несколько сонно и натужно.
Извините, если кого обидел.
01 апреля 2007
История про фантастов
…но это ещё что — я видел писателя Кагановича.
Это был знатный писатель. Мне рассказывали, что свою репутацию писатель Каганович составил, написав длинный и тягучий роман про Масляного Хомяка — домашнего хомяка, что свалился в бочку с маслом и выжил, сбив его лапками до состояния твёрдого бруска. От этого Масляный хомяк охуел, и начал творить добрые дела по спасению Галактики.
За этот роман на протяжении двенадцати лет ему вручали премии «Бронзовый подгузник», как за лучший дебют в фантастике. К несчастью, я так и не собрался прочитать этот роман — даже когда было время. А тот экземпляр, что подарил мне сам Каганович, тут же украли волоокие девушки, магическими пассами и дрожанием грудей отведя мне глаза.
Но, надо признаться, это было опасное знакомство.
И тут вот в чём дело — я, к примеру, ужасно добрый человек. Например, мне часто норовят подарить что-нибудь, и я никогда не говорю: уберите, дескать, это говно. Я для виду ломаюсь, и совершенно не важно, что я потом с этим подарком сделаю — с кашей съем или в буфет поставлю.
Правда, говорят, князь Горчаков забыл какой-то австрийский орден в гостинице — но это история тёмная.
А тут свалилось на нас дармовое чаепитие, пошли мы на эзотерическую вечеринку. Там была очень милая хозяйка, пряные и сладкие запахи и много людей в носках. Не потому там были пряные запахи, что — носки, а оттого, что курились всякие кумирни эзотерического вида.
