И вот моя девочка сидит рядом, кушает сладости, посматривает на меня, запивая всё это гранатовым соком. Её глаза блестят и внутри меня, что-то горячо разливается, неужели поела, и теперь её лицо не бледное, как известь и на щеках появляется румянец. Я пододвигаю к ней свою порцию десерта и разворачиваюсь к ней в пол оборота.
— Много нельзя. — промолвив, облизнула сладкие от крема губы ненасытно смотря на рахат-лукум. — Кушай сам, а то ведь со вчерашнего вечера ничего не ел. — отодвигает от себя ко мне поднос.
— Какая заботливая жена, вот только одним десертом ты не отделаешься. — наклонившись к её уху, продолжаю возбуждённо шептать. — Хочу на второй ужин тебя, сладкую и готовую для меня.
Глаза любимой забегали, дыхание участилось, она приоткрыла рот, будто моя золотая рыбка ловит воздух. Лицо порозовело и пушистые ресницы, как два веера хлопали, глаза прожигали до костей. Она ни слова не проронила, а я уже возбуждённо фантазирую, представляя, как поднимая, усаживаю её на стол, нежно в туже секунду торопливо снимаю с неё зелёное платье, покрывая алые губы жадными поцелуями. До срыва минута, моя ладонь охотно поглаживает колено, ловко забирается под подол платья. Ясемин сводит меня с ума, я впиваюсь в сладкие губы, как дикарь, свободной рукой держу жену за затылок не давая отстраниться.
— К-кхм!
Резко отстраняюсь от любимой, повернувшись на голос. В дверях снова стоит Каан, появляется так, словно специально старается помешать. Стоит мне уединиться с моей весной и он тут как тут. Ясемин вышла из-за стола и ушла, конечно, неловкая ситуация произошла. И я ещё хорош, на кухне при светлом дне стал к ней приставать.
— Ты специально это делаешь?! — рычу на него, стиснув зубы.
— Делаю, что? — в усмешке притворяется как будто не понимает о чём я.
— Брат, не буди во мне зверя, ты ведь прекрасно понимаешь меня.
— Демир, побойся Всевышнего, постыдись перед тем, как кухню превращать в комнату для… В общем ты понял. И хорошо, что зашёл я, а то если бы увидел дядя Азиз, то случилось бы непоправимое.
Он назвал меня, Демир? Всегда брат, братик, а тут холодно так «Демир». Наверное, отец сильно давит на него.
— Ничего запретного не произошло и произойти не могло. Я всего лишь поцеловал свою жену. Жену! — громко прорычал я. — Выдумал себе не понять чего, ещё других заставляешь в это поверить!
Брат рассмеялся:
— Хорошо, Демир, пусть будет, по-твоему. — отрешённо махнул рукой.
Приблизившись ближе, я сказал серьезно:
— Редко, да почти никогда по имени не называл, что изменилось? Отец постарался?
Он мотнул головой и из-под густых бровей расстроено признался грустным голосом:
— Нет! Просто злюсь, не могу смириться, что ты в мафии, что ты один из них. И сильно боюсь, что однажды могу увидеть тебя с пулей во лбу или… Не хочу терять тебя.
— Прости, брат! — я крепко прижал Каана к своему плечу. — Никто не сможет отнять меня у вас. Слово чести даю, буду осторожным. — после моих слов, Каан взаимно обнял и назвал братом.
— Брат, ты слово чести дал! Не забывай! — в самое сердце бьёт Каан. — Кстати, — отстранившись назад, обрадовано парирует, — завтра утром прилетает дядя Надир с семьёй, хочет побывать на моей помолвке и свадьбе.
— Понял, если бы ещё захотел свою дочь забрать в Эмираты, то цены бы ему не было. — изрекаю сжимая кулаки.
— Да, Айше здесь не место, но могу предполагать, что не заберет. Позор ему не нужен во дворце, итак, народ шепчется: «Почему его дочь до сих пор не замужем за Демиром Оглы? И почему, ты не сделал её своей первой женой?». Скорее всего, первым делом по твою учесть прилетит.
— Веселые будут праздники, Каан. Повеселюсь от души. Итак, проблем хоть отбавляй, теперь и с неугомонным шейхом бороться придётся.
— Думаю, дядя Азиз не доведёт дело до борьбы, придумает что-нибудь. Все-таки это он ему обещал никах, а не ты.
— Дай Аллах, лёгких нам дней.
— Иншаллах! — воскликнул Каан и отвечая на звонок телефона уходит из кухни.
Выйдя на улицу увидел Мансура разговаривающего с охраной, как раз самое время допросить их, проверить камеры и почитать досье на каждого работника дома.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Приказывайте, господин Демир. — в один голос произнесли, как я только стал подходить к ним.
— Отправляйтесь по своим рабочим местам. — приказал я им. — А ты останься Мансур, дело у нас незаконченное есть.
Зайдя в маленькое помещение главного охранника, я окинул глазами мониторы с видеонаблюдением.
— Ты выполнил задание?
Мансур согласно кивнул и протянул папку с документами.
— Здесь досье на каждого, кто работает на территории, я лично ознакомился с ними, ничего не заподозрил, чистые все. Возможно, шпион от Ишаран уволился, как услышал о крушении босса. Для убеждения, я предупредил всю охрану быть начеку и докладывать о каждом подозрительном шаге персонала.
— И?
— Чисто. — убедительно излагает Мансур.
Глава 67
Демир в задумчивости ходил взад — вперед по террасе держа в руках документы.
— Лев мой, что случилось? — встревожено спросила Румиса у пасынка.
Он подошёл к женщине, говоря серьёзным голосом:
— В нашем доме шпион Эрдогана! — грозно зарычал мужчина. — Человек у нас под носом фотографировал мою дочь отправляя своему хозяину фото. — сердито кинул папку с досье в урну.
Женщина удрученно прикрыла рот ладонью, и широко раскрывая глаза, промолвила:
— Аллах. Аллах. Кто это? Ты поймал его? — с жадным любопытством набросилась с вопросами.
— Нет! Есть вероятность того, что шпион уволился, как узнал о смерти Ишаран.
— Да мы с твоим отцом тоже слышали новости о крушении вертолёта. Аллах всё — таки услышал молитвы Ясемин и наказал насильника.
Мужчина повернулся спиной к Румисе и с шумом тяжело вздохнул, смотря, вдаль мерцающего под лунными бликами море.
На террасу пожаловала домработница и по совместительству няня Эдже.
— Ваш кофе, госпожа Румиса. — милая, рыжеволосая девушка принесла чашу на подносе.
— Благодарю, Зухаль, кофе с молоком меня успокоит. — любезно ответила.
Раздался звонок мобильного телефона, и Румиса приняв вызов, удалилась за дверь.
Демир подумал, что шпионом может быть Зухаль, ведь именно она имеет должность няни малышки Эдже.
Развернувшись к Зухаль Демир кинул на неё подозрительный взгляд:
— Продолжаешь работать, как ни в чём не бывало?! — его голос звучал уверенно и ровно.
Не спеша стал к ней приближаться. У Зухаль от дикого страха тряслись руки и, когда Демир оказался в метре от неё, она в агонии выпустила из рук кофейный поднос.
Женщина стала тяжело дышать, и широко открывая изумрудного цвета глаза, насторожившись, попятилась назад возопив:
— Господин Демир, простите, пожалуйста, я случайно разбила ту вазу, что вы подарили своей жене. Не увольняйте, позвольте работать у вас. У меня отец больной ему нужны лекарства, а денег… — мужчина жестом руки заставил женщину замолчать.
Он удивлённо вскинул бровь, явно не этого ответа ждал. Девушка у него на глазах, то краснела, то бледнела. Всхлипывала, смотря на своего господина жалостливым взглядом, дабы проявил милосердие и не прогнал прочь.
Громкие вопли вынудили главу семьи Азиза и Каана поспешить на террасу.
— Брат, в чём вина этой несчастной? — резко спросил Каан изумлённо моргая.
Следом за молодым парнем появился Азиз, словно лев с короной на голове. Высокий, широкоплечий мужчина был одет в традиционную одежду, белая кандура в пол, а голову прикрывала гафия на которой свисала вдоль тела гутра с чёрным ободком на голове. Его наряд показывал всем «кто тут главный».
— Зухаль, ступай, приведи себя в порядок и дальше выполняй свои обязанности. — строго наказал властный мужчина. Девушка согласно кивнула, подняла с пола поднос и быстрой походкой ушла.
— Отец, в нашем доме доносчик Эрдогана! Я думаю это Зухаль!
Азиз, как обычно, молчал, даже не посмотрел на непослушного сына, будто Демира и вовсе не было. Острые скулы нервно играли на желваках, а глаза, словно уголь от неистовой злобы почернели.
