— Это они сами тебе сказали? — Альк еще раз посмотрел в окошко. С жальника веяло опасностью, но по-прежнему неопределенной. — Нет, — внезапно решил он. — В избе нам делать нечего. Давай-ка прогуляемся.
— Рыска, может, здесь посидишь? — с надеждой спросил Жар, чье рвение по усекновению беспокойников здорово озадачивало и подругу, и саврянина. Парень не то чтобы был трусоват — скорее предпочитал не ходить туда, где, возможно, придется струсить.
— Нет, — уперлась девушка. — Я с вами.
— Не боишься?
— Боюсь, — честно сказала Рыска. — Но лучше я возле вас бояться буду. Там хоть ясно чего. Дома ждать куда страшнее.
Посоветовав мельничихе покрепче запереться, а к окну вообще не подходить, охотники вышли во двор.
— Не верю я ни в каких беспокойников, — категорично заявил Альк, не особо заботясь, что тетка еще может их услышать.
— Зачем же тогда подрядился их ловить? — удивился Жар.
— Легкие деньги. — Саврянин ногтем выколупал из зубов какое-то волокно и брезгливо сощелкнул его на землю. — Всего-то дел — по жальнику погулять.
— Не погулять, а усекновенного беспокойника мельничихе приволочь, — поправил вор.
— Ну выкопаем кого-нибудь и приволочем, — и глазом неморгнул Альк. — Тетка успокоится, и ей перестанет всякая чушь мерещиться.
— Иди ты! — Жар гадливо передернул плечами. — Сам копай.
— Никто ничего копать не будет! — возмущенно вмешалась Рыска. — Мы же не жулики какие-то.
— Нет. Нам просто деньги нужны, — уточнил саврянин.
— Тревожить покой мертвых я не позволю ни за какие деньги!
— Ну и не позволяй. Больно надо мне тебя спрашивать!
Сива, непривычный к их перепалкам, благоразумно не вмешивался. Кто знает, сколько тут правды, а сколько шутки для поднятия боевого духа. К тому же белокосый не был похож на того, кто ради денег готов на все. Вот ради любопытства — вполне.
Напарники цепочкой перебрались по плотине, и впереди, в крапиве, показались первые клети.
— Странные у вас обычаи, — заметил Альк, подходя к одной могиле и внимательно ее разглядывая. По ринтарским жальникам он до сих пор не ходил, хоть и был наслышан.
Рыска уважительно провела рукой по скособочившейся решетке охоронца. Лыко на перекрестьях жердей разлохматилось, местами слетело. Еще месяц-другой — и клетка развалится, выполнив свою задачу: покойник стремится на волю только в течение года после похорон. Потом сгнивает и затихает навечно.
— А в Саврии что, могилы не огораживают?
— Нет, — покачал головой белокосый. Это ж додуматься: сажать могилы в клетки! Тем более что неглубоко врытые в землю жерди даже живого не удержат. — Просто каменную плиту сверху кладут.
— Тоже — чтоб не повылезали? — поинтересовался Жар.
— Чего им вылезать-то? — обиделся за саврянских покойников Альк. — Они ж мертвые! Ты хоть раз видел, чтоб кто из них домой после похорон вернулся?
— Я — нет, а вот дед Ивлий из Хольгиной Криницы — да! У него племянница накануне свадьбы померла — говорят, отравилась, когда за нелюбимого просватали. Ну отпели ее, как положено, закопали, а ночью слышит он: бродит кто-то под окном…
— Сосед огурцы ворует, — презрительно фыркнул саврянин.
— …да странные такие шаги, будто ноги подволакивает, — упрямо повысил голос Жар.
— Пьяный сосед, закусь некстати кончилась.
— …и белое что-то сквозь оконный пузырь виднеется…
— Пьяный сосед в исподнем, кожух уже пропил и ищет, что бы еще кормильцу заложить.
— Да не растут у деда под окном огурцы! — взбеленился вор. — Если хочешь знать, там вообще канава! И забор общий с жальником!
— Короче, обычные бабкины сказки, — заключил саврянин.
— Ты что, деда Ивлия у нас все знают, он половине рыбаков сети плетет! Честнейшей души человек, никогда лишней медьки не возьмет!
— Ну дедкины, — отмахнулся Альк. — Беспокойников не бывает. И вообще, если бы они здесь действительно кишмя кишели, местные торговцы уже давно бы сюда с пирожками таскались.
— Эй, — каким-то странным голосом окликнул их отошедший чуть в сторону Сива. — А это тогда что?
Саврянин осекся.
Жальник начинался от леса, а не от речки — просто за века дополз до нее и стал разрастаться вдоль. Мельника похоронили с краю, положили в «головах» охоронца кусок разбитого жернова, ярко белеющий в темноте. По нему Сива могилу и нашел, замерев рядом в священном ужасе. В потолке клети зияла огромная дыра, сломанные прутья были загнуты внутрь, словно кто-то высунул из земли могучие руки и рванул решетку на себя.
Пока Жар с Рыской, пораженные этой картиной, жались друг к другу, Альк ощупал место излома, хмыкнул и презрительно объявил:
— Да оно с той стороны подрублено, а потом уж надломлено!
— С той, — многозначительно выделил Сива.
— Что, мельникам в гробы положено топоры класть?
— Может, это не от топора, — наемник поежился, огляделся, — а от когтей?!
Жара внезапно осенило. Он присел на корточки, осмотрел ножки клети и разочарованно сказал:
— Да ее недавно выкапывали, глядите, земля еще слежаться не успела! Выдрали, перевернули и сделали как надо, а потом заново вкопали. На дурачка играют!
Альк быстро обошел ближайшие могилы и вернулся, пуще прежнего кривя губы.
— Похоже, тут завелись обычные гробокопатели, — уверенно заявил он. — А мельничиху пугали, чтоб не мешала им работать. Мельница же совсем рядом, из окна кое-что видно, да и слышно, наверное, когда клети ломают. Ночью звуки далеко разносятся.
— У нас в веске, если покойный снился часто, ему на могилу творожник либо монетку клали, — припомнила Рыска.
— Представляю, сколько вдова сюда перетаскала, когда он лично являться начал.
Сива смущенно кашлянул. Он-то сам, честно признаться, в беспокойников верил. А тут такая ерунда, стыдно кому рассказать. Еще и саврянина сдернул, небось теперь смеется над ним втихомолку.
— И как теперь с мельничихой объясняться? Не копать же в самом деле.
— Надо днем ее сюда привести и… Тихо! — Альк замер. Где-то вдали, за кустами, взмыкнула корова.
— Может, на лугу за жальником пасется? — предположил Сива, разом перейдя на шепот.
В это никто не поверил. Да и наемник быстро вспомнил, что там лес.
— Хорошо б его, гада, с лопатой поймать, — зловеще сказал саврянин. — И эту лопату с особым цинизмом использовать. Так что тихо давайте.
…Могилы грабили не подряд, а по какому-то непонятному плану. То совсем неухоженную, почти сровнявшуюся с землей, расковыряют, то богатую, обкопанную и засаженную цветами, пройдя мимо десятка таких же. Порывшись в могиле, воры старались привести ее в прежний вид, но Рыска отчего-то точно знала — вон та и та. Альк тоже. И, что еще паршивей, саврянин понимал: именно с этих он бы и сам начал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
