– Иногда ты настолько выводишь меня из себя, что… – С этими словами Уэйд спрыгнул на землю и поспешил приложить палец к ее губам.
Но Шианна резко отстранила его руку и заявила:
– Не смейте так ухмыляться! Эта ухмылка приводит меня в бешенство!
Губы Уэйда расплылись в улыбке.
– А так лучше, любовь моя?
Шианна тяжко вздохнула. Она не могла сердиться на него. Уэйд обладал удивительной способностью успокаивать ее, он мог заставить ее забыть, почему она сердилась на него.
– Что ж, принцесса… – сказал Бердетт, подходя ко входу в пещеру. – Я обещал все вам объяснить и сдержу свое слово.
– Сегодня – возможно, – кивнула Шианна. – А завтра я узнаю, что все ваши слова от начала до конца были ложью.
– О, как мало в вас веры, – вздохнул Уэйд. – Мужчина падает перед вами на колени, открывает вам сердце – а вы?..
Шианна пристально посмотрела в его зеленые глаза. Немного помедлив, она сказала:
– Я хочу вам доверять, Уэйд. Но только будьте честны со мной на этот раз. Пожалуйста…
– Тогда вы прекратите защищать Римса? – спросил Уэйд. – Если у вас осталась хоть капля вины за то, что вы с ним сделали, то вы только впустую тратите свое чувство. Хеден Риме не заслуживает ничего, кроме презрения. Нет никакой вины в том, что вы в течение многих лет вводили его в заблуждение, уклончиво отвечая на его предложение руки и сердца. У него самого нет жалости. И сегодня до захода солнца вы узнаете, почему я объявил ему войну.
Шианна смолчала, позволяя Уэйду первым пройти в пещеру. Он вытащил горящий факел, который стоял между камнями у входа. Шианна оказалась около узкого туннеля, который ей еще предстояло исследовать. Она крепко сжимала руку Уэйда, когда они начали углубляться по проходу, который вел, казалось, в преисподнюю. Ее била дрожь. Мерцающий факел светил лишь на несколько футов, и они продвигались вперед очень медленно и осторожно. После ужасного погружения в подземное озеро она начала побаиваться темноты пещер.
– Не бойся, я знаю, куда иду, – сказал Бердетт, почувствовав, что жена волнуется.
Но Шианна еще крепче сжала руку мужа. И она всем телом прижималась к Уэйду. Когда же они свернули за угол, Шианна не удержалась от возгласа удивления. Прямо перед ними открывалась огромная пещера, уходившая вниз футов на пятьдесят. На дне пещеры виднелись изящно украшенные комнаты и факелы на стенах. Сталактиты и сталагмиты формировали подобия перегородок, отделявших одну богато украшенную комнату от другой. И повсюду виднелись синие бархатные стулья, дубовые столы и кровати. Драпировка каскадами застывших рек спускалась со стен, подчеркивая блеск убранства этой подземной волшебной страны. По дальней стене струился кристально чистый ручей. Он вливался в водоем и исчезал из вида за массивным, казалось, стеклянным валуном. В отдалении Шианна разглядела слабый намек на лучик солнечного света, пробивавшегося в пещеру. «Это, должно быть, исток того ручья, который Маманти называл Говорящим», – подумала Шианна.
Пристально взглянув на Уэйда, она спросила:
– Откуда все это?
Бердетт повел ее по дорожке, сбегавшей вниз.
– Стулья мы доставили сюда с нашей бывшей плантации в Луизиане, а затем с помощью мула спустили в эту пещеру.
Они спустились вниз, и Уэйд подвел Шианну к софе, приглашая сесть. Сам же уселся на стул с высокой спинкой и вновь заговорил:
– В конце войны над Югом нависала угроза поражения. Некоторые штаты лежали в руинах. Моя мать беспокоилась за ценности и мебель, которые принадлежали нам много десятилетий. Она очень боялась, что без вещей наша семья навсегда утратит прежний образ жизни. И всякий раз, когда мы возвращались в Техас со стадом – со мной были Блейк и мой брат Чад, – грузили фургоны и перевозили мебель в эту пещеру. Поскольку здесь оказалось все, что для моей семьи было самым дорогим, Блейк продал мне землю, на которой пещера расположена. – Едва заметная улыбка пробежала по губам Уэйда. Немного помолчав, он продолжил рассказ: – В некотором смысле Маманти прав. В этой пещере обитают призраки минувшего, яркие воспоминания ушедших времен… до того как рухнуло великолепие Юга, которое уже никогда не возродится.
На лице Бердетта снова появилась улыбка.
– Хотя мы были готовы к самому худшему, ни один из нас не мог предвидеть такое ужасное поражение. Как я уже рассказывал, мой отец, будучи советником президента конфедератов Джефферсона Дэвиса, в конце войны пострадал. Армия Союза постаралась, чтобы его дом и плантации были полностью уничтожены. И это была только часть наказания за то, что он выступал против Союза.
Бердетт наклонился, упершись локтем в колено и разглядывая дорогой ковер под ногами.
– Как-то раз, возвращаясь со стадом, мы с Блейком попали в засаду, устроенную солдатами Союза. Стадо было конфисковано, а мы ранены. Я доставил твоего отца к нам на плантации в надежде отлежаться и залечить раны. Когда мы, едва живые, добрались до плантаций, моя мать уже знала, что отряды Союза продвигаются в нашу сторону. Нас отвезли в безопасное место. Из-за деревьев мы наблюдали, как солдаты Союза вступили на наши земли. Посевы пшеницы были подожжены, лошади конфискованы. Затем солдаты стали кидать горящие факелы в конюшни. Вскоре заполыхал и сам особняк. Все, что солдаты не смогли унести, было разрушено. Тем, кто жил при плантациях, не осталось ни зернышка. Даже пастбища были усеяны мертвым домашним скотом, чтобы мятежникам не досталось свежее мясо.
После продолжительной паузы Уэйд продолжил:
– В течение многих месяцев мы жили подобно грызунам – собирали зернышко за зернышком, чтобы выжить. Постепенно раны затягивались, и к нам возвращались силы. Во время нашей последней поездки в Техас моего брата Чада с нами не было, и он не попал в засаду, в которой нам с Блейком крепко досталось. Чаду пришлось вступить в ряды мятежной армии, в пехоту. Спустя четыре месяца после того, как война закончилась, он наконец сумел возвратиться домой. Но и Чад не принес хороших вестей.
Бердетт откинулся на спинку стула, разглядывая минеральные отложения на потолке пещеры.
– Когда мы собирали неклейменых бычков, ты спросила меня, что случилось с моим отцом. Я тогда разволновался и не смог все связно рассказать. Так вот, Чад вернулся к руинам, которые когда-то были нашими плантациями, чтобы сообщить: Дэвис и его приближенные оставили Ричмонд и, преследуемые, ушли на юг. Мой отец, в отличие от некоторых советников, не изменил президенту и остался вместе с Дэвисом. Когда же между отрядами Союза и мятежниками вспыхнул бой, отец был застрелен.
После очередной паузы Уэйд снова заговорил:
– Во время этого тяжелого периода нашей жизни Блейк был нам опорой. Хотя Блейк и понимал, что должен возвратиться домой, он все же остался. Чтобы успокоить мою мать. Ведь все, чем она жила, превратилось в пепел. Она потеряла любимого мужа. Да, Блейк чувствовал себя обязанным остаться с нами. Видишь ли, Микара, то есть моя мать… она всходила твоего отца, а он в благодарность остался заботиться о ней, помогать ей вести хозяйство. – Пристально взглянув в глаза Шианны, Уэйд тихо сказал: – Блейк бы тебя не оставил, если бы мы тогда так не нуждались в нем. Возможно, ты не сможешь этого понять, поскольку не была там и не видела того ада, который мы пережили. Ты обижалась из-за того, что отец не приезжал, не писал. Но мы, по сути, были беглецами, окруженными со всех сторон врагами. Тяжелейшая ситуация. Даже если Блейк и мог убежать, спасая свою жизнь, он не смог бы повернуться спиной к семье, которая потеряла кормильца, кров и всю собственность.
