Интересно, отстраненно подумал Савн, удастся ли ему пережить нападение джарега-убийцы, но его не последовало, поскольку именно в этот момент Лойош покинул его плечо.
Савн ничего не мог поделать – он невольно повернулся, чтобы посмотреть, как Лойош и его напарник одновременно атаковали убийцу. Очевидно, заклинания его светлости перестали действовать. Иштван зарычал и взмахнул клинком Морганти, стараясь достать джарегов. Он повернулся и одновременно с Савном сообразил, что подставляет спину Владу и находится в пределах досягаемости меча человека с Востока.
Он попытался резко развернуться, но опоздал. Савна передернуло, когда он увидел, как Влад, в его состоянии, сумел сделать такой резкий выпад, однако человек с Востока действовал безошибочно – острие меча вошло под левую лопатку убийцы. Одновременно Поли крикнула:
– Савн!
Влад продолжил свое движение вперед и упал лицом вниз, а убийца испустил отчаянный вопль, клинок Морганти взлетел в воздух…
…лампа выпала из руки Савна и разбилась об пол. Он обернулся и увидел, что его светлость пытается сохранить равновесие после того, как он ногой выбил лампу из руки Савна. На лице его светлости застыло выражение такого напряжения и сосредоточенности, что Савн испытал невозможное сочетание гордости и стыда от того, что сумел так сильно огорчить его светлость. Интересно, что его светлость сделает теперь, подумал он, но…
…так и не узнал. Потому что заклинание света, сотворенное убийцей, перестало действовать, и комната погрузилась в темноту. Создавалось впечатление, что близость Темной воды лишила его светлость магической силы, но он не был ранен – и сохранил способность наносить удары. Из чего следовало, что он может просто схватить Савна и задушить. Савн сделал шаг назад, но тут же получил удар такой силы, что упал на спину, сильно стукнувшись головой о каменный пол.
Он решил, что ему повезло и голова совсем не пострадала, и тут же понял, что ошибся. Его тошнило, все завертелось перед глазами, и Савн решил, что за ним пришла смерть. Но ужаснее всего было то, что его мучили сомнения: ему казалось, он заслужил смерть.
Потом у Савна возникло ощущение, что он достиг состояния, необходимого для колдовства – на сей раз случайно, ударившись головой. Ему ничего не нужно было делать, он испытывал очень приятные чувства, когда летел сквозь стены, кувыркаясь в воздухе, точно лишившийся телесной оболочки джарег. С его собственным телом происходили ужасные вещи, но теперь это не имело значения. Он мог…
Над ним возвышался его светлость, с ужасающей ухмылкой на устах, готовый раздавить Савна, точно насекомое. Я не насекомое, вскричал Савн голосом, которого никто не мог слышать, и в бессильной ярости полетел прямо на его светлость, бросая ему вызов и дожидаясь того момента, когда его сознание померкнет и он уснет вечным сном.
Савн почувствовал, как что-то ломается… его тело. Не важно, подумал он. Он надеялся, что Владу удастся выжить, но не видел…
* * *
…он ничего не видел, потому что в комнате было темно, а его мысли начали путаться, тускнеть, разбегаться в разные стороны.
Он просил невозможного.
Не физически невозможного; злое существо вертелось прямо перед ней, и выхватить его из воздуха не представляло никаких проблем, даже в полнейшей тьме. Она чувствовала, куда оно движется. Но это все равно было невозможно. Коснуться такого…
Но ее самец настаивал. Он говорил, что, если она не сделает того, что он просит, Кормилец умрет. Она не понимала, как такое может произойти и почему она должна это сделать именно сейчас, когда злое существо достигло высшей точки и начало падать на землю.
Она не понимала, что оно такое, но ненавидела даже мысль о том, чтобы к нему приблизиться. Еще никогда ее ненависть не была так сильна. Неужели он не понимает, что…
И ее самец сказал, что больше нельзя медлить, она должна поймать злое существо сейчас, потому что воскресший из мертвых мягкий убьет Кормильца, но даже если и нет, разве она не слышит шаги других мягких, которые вот-вот придут сюда? Она должна верить ему, сказал он, – они нам не друзья.
А что дальше, когда она поймает злое существо? Однако она сделала то, о чем просил самец, – схватила его в воздухе, уцепилась ногами за ту часть, где кость, стараясь держаться как можно дальше от металлического клыка, и…
Значит, вот что она должна сделать? А как?
Другой мягкий, с которым Кормилец проводил так много времени, тот, что его спас, был где-то совсем рядом, но она его не видела.
Ее самец его чувствует? Настолько хорошо, что знает, где находится его рука? Чтобы показать ей… О, тогда ладно.
И он повел ее, и она пошла туда, куда он просил, и в нужный момент выпустила злую вещь так, что она упала в руку того мягкого, который спас Кормильца, – хотя ей показалось странным, что совершивший доброе дело может воспользоваться такой ужасной вещью. Зачем она ему?
Хотя она и не видела ничего, ей удалось понять, что мягкий будет с ней делать, – он погрузил ее в бок другого мягкого, воскресшего из мертвых, который находился сверху, старясь его задушить.
Странно, что оба они кричали – сначала первый, которого ударили злой вещью, а потом тот, что нанес удар, и оба кричали там, где она слышала разумом, и их крики продолжались довольно долго.
На самом деле разум того, кто остался жив, продолжал кричать даже после того, как перестал кричать его голос. Он кричал и кричал, даже когда Кормилец зажег слабый свет и собрал их всех вместе далеко от того места, где в темной пещере остались лежать злая вещь и два тела.
Эпилог
Менестрель бросила на человека с Востока взгляд, полный отвращения и презрения. Но его это не слишком обеспокоило; очевидно, он привык к подобным вещам. Однако он избегал смотреть на сидящую у костра девушку, держащую за руку брата. Два джарега с довольным видом устроились на плечах человека с Востока, теперь их ничто не тревожило – вероятно, их разум рептилии пришел к выводу, что кризис преодолен. Они успели доесть остатки зажаренного на костре атиры.
– Ну? – осведомилась Сара.
– Я рад, что ты сюда добралась.
– Твои джареги – хорошие проводники, – заявила Сара. – Я сразу поняла, чего они хотят.
– Я так и подумал. Спасибо, что пришла.
– Пожалуйста, – ответила она и повторила: – Ну?
– Что – ну? Тебя интересует мое здоровье? Мне стало намного легче дышать, по сравнению с тем, что было три дня назад.
– Меня не интересует твое здоровье. Я спрашиваю о нем.
Очевидно, Влад прекрасно понимал, о ком говорит Сара.
Савн сидел и смотрел в огонь, не обращая внимания на их разговор, да и на все остальное, что происходило вокруг него.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
