Если Гитлер в сентябре 1940 г. по упомянутым выше причинам отложил план вторжения в Англию, то эти причины тогда, может быть, действительно были основательными. Что эти причины вообще тогда вскрылись, зависело от того, что внутри германского Главного командования не было никого, кроме политического деятеля Гитлера, кто отвечал бы за общее руководство военными действиями. Не было инстанции, которая бы своевременно подготовила план войны против Англии и которая была бы в состоянии руководить вторжением как единой операцией всех трех видов вооруженных сил.
Если германское командование летом 1940 г. в результате описанных мною причин упустило шанс успешно закончить войну с Англией, то причины этого заключаются, во всяком случае, не только в недостатках организации высшего командования, но в значительной мере в политической доктрине Гитлера.
Очевидно, не подлежит сомнению, что Гитлер имел желание избежать войны с Англией и с Британской империей. Он часто говорил, что не в интересах Германии уничтожить Британскую империю. Он считал, что она представляет крупное политическое достижение. Если даже и не доверять полностью этим заявлениям Гитлера, то одно все же ясно: Гитлер знал, что в случае уничтожения Британской империи наследником будет не он и не Германия, а Америка, Япония или Советский Союз. Если исходить из этих соображений, то его позиция по отношению к Англии всегда будет понятна. Он не хотел войны с Англией и не ожидал ее. Он хотел, если это было возможно, избежать решающей схватки с этой державой. Эта его позиция и то обстоятельство, что он не ожидал такой полной победы над Францией, объясняет нам и то, почему Гитлер не имел плана войны, предусматривавшего после победы над Францией победу и над Англией. В конце концов, он не хотел высаживаться в Англии. Его политическая концепция противоречила стратегическим требованиям, выявившимся после победы над Францией. Роковым было то обстоятельство, что его политическая концепция не нашла симпатии со стороны англичан.
В противоположность этому Гитлер всегда был настроен против Советского Союза, хотя он в 1939 г. и заключил договор со Сталиным. Он не доверял этой стране и одновременно недооценивал ее. Он опасался традиционных экспансионистских устремлений русского государства, которому он, правда, Московским пактом сам снова открыл ворота на запад.
Можно предполагать, что Гитлер сознавал, что когда-нибудь оба этих режима, ставшие непосредственными соседями, столкнутся. Далее, политик Гитлер был одержим идеей «жизненного пространства», которое он считал себя обязанным обеспечить немецкому народу. Это жизненное пространство он мог искать только на востоке.
Если обе приведенные мною мысли и допускали отсрочку столкновения с Советским Союзом до более позднего времени, то они должны были с новой силой овладеть умом такого человека, как Гитлер, после того, как он, победив Францию, практически стал хозяином на континенте, тем более, что угрожающие скопления советских войск на восточной границе Германии возбуждали сомнения относительно будущей позиции Кремля.
Теперь Гитлер был поставлен перед вопросом о вторжении в Англию. Он, без сомнения, понимал большой риск, связанный тогда с таким предприятием. Если бы вторжение не удалось, то действовавшие там силы немецкой армии и флота были бы потеряны. Немецкая авиация также была бы значительно ослаблена в этой безуспешной битве. С чисто военной точки зрения, однако, даже неуспех вторжения в Англию не означал еще такого ослабления германской военной мощи, которое нельзя было бы восстановить. Более серьезными были бы политические последствия. Взять хотя бы тот факт, что провал вторжения укрепил бы стремление англичан продолжать войну. Можно указать, далее, на позицию Америки и Советского Союза, которую они заняли бы в этом случае. Но, прежде всего подобное явное военное поражение, каким был бы провал вторжения в Англию, серьезно подорвало бы престиж диктатора в Германии и во всем мире.
Но такой опасности диктатор не мог подвергать себя. Он всегда уклонялся от мысли о решительной схватке с Англией (а в силу неправильного понимания английской политической концепции тешил себя надеждой прийти, в конце концов, к соглашению с этой страной), так он и на этот раз испугался риска. Он хотел избежать риска решающей битвы с Великобританией. Вместо того чтобы победить эту страну, он надеялся убедить ее в необходимости соглашения, пытаясь выбить из ее рук последний «континентальный меч», на который Англия, видимо, возлагала надежды. Этим уклонением от, безусловно, большого военного и политического риска Гитлер совершил великую ошибку. Ибо одно было ясно: если Гитлер побоялся начать битву против Англии в благоприятный момент, то Германия рано или поздно должна была очутиться в критической обстановке. Чем дольше затягивалась война с Англией, тем больше становилась опасность, грозившая Германии с востока.
После того как Гитлер отказался от решающего сражения с Англией летом 1940 г. и упустил единственный для него шанс, он больше уже не мог играть на «выжидание». Под давлением необходимости он решил теперь попытаться путем превентивной войны ликвидировать такого противника, как Советский Союз, поскольку на западе больше не было такого противника, который был бы ему опасен на континенте.
В действительности же Гитлер из страха перед риском вторжения в Англию пошел на еще больший риск войны на два фронта. Однако вследствие запоздалого планирования вторжения и, в конечном счете, отказа от него он потерял целый год. Год, который мог бы решить исход войны. Потеря времени, которую Германии уже нельзя было возместить.
С отменой операции «Морской лев» 38 корпус вернулся в конце сентября к нормальной боевой жизни. Наши переправочные средства были выведены из портов, подвергавшихся налетам английской авиации. Но еще ничего не было известно о намерениях Гитлера относительно Советского Союза, так как окончательное решение о нападении на Советский Союз было принято много позднее. Первый намек на надвигающиеся события я получил только тогда, когда был вызван весной 1941 г. для получения новой задачи.
Часть третья. Война против Советского Союза
Глава 8. Танковый рейд
В конце февраля 1941 г. я сдал командование 38 ак у побережья Ла-Манша, чтобы получить вновь формируемый в Германии 56 тк. Тем самым исполнилось желание, которое я имел еще до начала западной кампании, командовать «подвижным» корпусом.
Само собой разумеется, что меня, командира корпуса, не спрашивали о том, нужно ли и как вести войну против Советского Союза. И только намного позже, насколько я припоминаю, в мае 1941 г., корпус получил план развертывания, который ограничивался только масштабами танковой группы[38], в которую входил корпус.
