– Сэр? – представился Лоувелл в офисе начальника Саттерфилда после оглашения назначений, – Мне кажется, в моем назначении содержится ошибка.
– Ошибка, лейтенант?
– Так точно, сэр, – сказал Лоувелл, – Я… я полагаю, меня следовало назначить в группу испытателей.
– Что вам дает основания так думать? – спросил Саттерфилд.
– Ну, сэр, я закончил первым в своем классе…
– Лейтенант, неужели в группе электронщиков есть нечто обидное?
– Нет, сэр, – соврал Лоувелл.
– А вы знаете, что командир электронщиков специально запросил лучшего пилота из вашего класса?
– Нет, сэр, я этого не знал.
– Да, он просил. Так что попробуй смириться с этим. А потом не забудь поблагодарить его.
– Поблагодарить его, сэр?
– За то, что он просил о тебе лично.
Пока Лоувелл раздумывал над своим понижением до должности испытателя радаров, события на 35 миль вверх по Потомаку снова круто изменили его жизнь. Через полгода после того, как Советский Союз ошеломил мир запуском своего «Спутника», правительство Соединенных Штатов все еще боролось за возрождение чувства гордости за свою науку и технологии. Раздраженный неудачами американской промышленности и подозрительный из-за очередных успехов Советов к проблеме подключился неутомимый Президент Эйзенхауэр. С Первой мировой войны в правительстве функционировало закрытое федеральное агентство, известное как Национальный консультативный комитет по аэронавтике (или «НАКА»), которому поручили курировать разработку самолетов и реактивных технологий и оказывать помощь правительству в распределении денег на научно-технические разработки. Эйзенхауэр планировал расширить роль агентства, включив в его задачи разработку внеатмосферных летательных аппаратов, сделав его чем-то типа Национального управления по аэронавтике и космическому пространству («НАСА»).
Одной из самых главных задач вновь созданного «НАСА» было создание космического аппарата, способного вывести человека на орбиту. Руководителем проекта стал доктор Роберт Гилруф, инженер по аэронавтике из Исследовательского Центра Лэнгли (штат Вирджиния). Хотя для такой невероятной экспедиции еще не существовало космического корабля, одной из главных целей Гилруфа был отбор «Астро-Навтов» – или «Космических Мореплавателей» – которые со временем будут пилотировать будущие корабли агентства.
Гилруф со своей командой несколько недель решали, какие качества потребуются от этих пилотов: рост, вес, возраст, тренировка. Когда они определились с выбором, то отправили запросы в Военно-воздушные силы и Военно-морской флот. Армия завела эти критерии в свои новые компьютеры и выдала список из 110 кандидатов. В тот же день были посланы телексы первым тридцати четырем кандидатурам из списка, некоторые из которых проходили военную службу в испытательном центре ВМФ в Патуксент-Ривер (штат Мэриленд).
Зал в Долли Мэдисон Хаус, на углу Эйч-стрит и Восточного проспекта в Вашингтоне (округ Колумбия), был заполнен возбужденными людьми. Было похоже, будто их собрали на военное заседание – на это указывали их армейские манеры. Но заседание, которое только что было отложено, однако не было похоже на остальные.
В действительности, существовало множество причин, по которым сегодняшняя конференция была более чем необычной. Одной из них было то, что пилотов попросили не надевать их летную форму. Сегодня полагалась деловая одежда, лучше всего костюм. Другой причиной было то, что их попросили не разглашать никому, где они будут находиться – ни женам, ни сослуживцам, ни сопровождающим. Приказ, полученный Джимом Лоувеллом, был очень строг на этот счет:
«Командируетесь в личный состав КВО ОП5 в особый отдел» – гласил он.
«КВО» – это была аббревиатура «командующий военно-морскими операциями». «ОП5» означало пятый оперативный дивизион – дивизион, курирующий Пакс-Ривер. «В особый отдел» – это был код: «Не задавайте вопросов, предъявите приказ, вам все объяснят в свое время».
Наряду с секретностью в приказе смущал и адрес, куда следовало явиться Лоувеллу. Было неслыханно, чтобы военно-морского офицера приглашали в Вашингтон на деловую встречу, а если это иногда и случалось, то ему предписывалось явиться или непосредственно в Пентагон или в один из многочисленных офисов ВМФ, раскиданных по всему округу. Однако приказ Лоувелла требовал прибыть в некое место, называемое Долли Мэдисон Хаус, здание где-то в Вашингтоне, судя по названию, бывшей резиденции четвертой Первой леди, переоборудованное в правительственный офис.
Джим Лоувелл сидел за своим рабочим столом в дивизионе электронщиков, когда к нему поступил этот приказ. Была среда, и ему предписывалось явиться в Вашингтон следующим утром. Лоувеллу очень хотелось показать приказ остальным коллегам, спросить их, получали ли они такой же и что это все значит. Но новоиспеченный лейтенант строго соблюдал устав, и если шеф по военно-морским операциям сказал ему держать рот на замке, он не смел нарушить приказ. Тем более что завтра утром он получит ответы на свои вопросы.
В четверг Лоувелл проснулся в предрассветный час и надел такой чуждый ему деловой костюм. Когда он бросил дорожную сумку на заднее сиденье своего автомобиля, то обнаружил, что был не единственным пилотом, отъезжающим до восхода солнца. Пит Конрад кивнул ему в приветствие и направился на стоянку. Уолли Ширра, молча, выруливая с базы, лишь махнул рукой охране на воротах.
Все эти люди, отъезжающие ранним утром, старались соблюдать секретность, которую требовал телекс, но всего через несколько часов, оказавшись в зале Долли Мэдисон Хаус вместе с остальными тридцатью пилотами ВМС и ВМФ, они позволили себе обсудить причину вызова. Но ни у кого не было конкретного ответа. Некоторые предполагали, что Министерство обороны разработало новый тип реактивного истребителя, который, возможно, заменит «Икс-15». Другие высказывали фантастические догадки, будто заседание как-то связано с космосом. Именно на это Лоувелл тихо сам с собой заключил пари. И этой безумной идеей он не мог поделиться ни с кем в зале.
Когда прибыли последние из приглашенных пилотов, на трибуну взошел похожий на лысеющего ученого доктор Роберт Гилруф.
– Господа, – сказал он после того, как кратко представил себя, – мы вас здесь собрали для обсуждения проекта «Меркурий».
В течение следующего часа доктор Гилруф рассказал притихшим летчикам о плане, который был самым претенциозным, самым волнующим и самым головокружительным из тех, что они когда-либо слышали. Замысел Гилруфа, который он высказал прямо, состоял в том, чтобы в течение ближайших трех лет вывести на орбиту человека – возможно одного из тех, кто сейчас находится в этом зале. Корабль, в котором человек совершит этот подвиг, будет меньше автомобиля: нечто типа капсулы – титанового конуса, двух метров в поперечнике у основания и 2.7 метров в высоту. Капсулу с пилотом, загерметизированным внутри и пристегнутым ремнями к ложементам, выведет на орбиту носитель «Атлас», баллистическая ракета, обладающая тягой в 166 тонн.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
