А так на меня давили. Я ведь тоже на Васильева рапорт написал, как и на тех бойцов и офицеров, что с ним ушли. Написать рапорт можно по-разному, но тут я жёстко топил всех. Неподчинение приказу, дезертирство, угон военной техники. То, что ушли те бросив нас, я вменял вину им, и жёстко стоял на своём, рапорт мой завизировали в штабе той бригады, где мы вышли, и дальше по инстанции пустили. До главного штаба рапорт дошёл, но его там порвали, о чём я в курсе. Ту цидульку Васильеву выдал один из замов командующего, а получается тень провала выхода с потерями падает и на него, вот и постарался замять дело. Не помогло, командующий обнаружил мой рапорт следующем же утром, а это сегодня, на своём столе. Мне не сложно сделать копию было, телекинезом лист наружу, и дрон закинул в кабинет. Командующему довольно сильно искажённую версию докладывали, а тут всё как есть, тем более освобожденные крайне негативно были настроены к тем, кто не пошёл выручать их. Трусы, и недо*оски, это самые лёгкие эпитеты коими их награждали. У спасённых брали интервью множество журналистов и военных корреспондентов и те многое порассказали о своём выживание в лагере. Как мы их спасли. Самый большой ажиотаж вызвало видео, там было с момента как мы покинули Донецк, и до возвращения к нашим с бывшими узкими на руках. Съёмка нарезана была фрагментами, получился полуторачасовой фильм-экшэн, со мной в главной роли, вот и получилось занимательное зрелище. Там многие себя узнали из моих бойцов, в фильме они были показаны с очень хорошей стороны, ну кроме ушедших. Эти как раз наоборот, в самом худшем виде. Я выложил видео уже находясь в камере, четыре часа назад, и к слову сам фильм заканчивается тем, что меня арестовывают, разоружая, и увозят в неизвестность. И надпись, «Фильм снят по реальным событиям». Как часть бойцов отказалось со мной идти, тоже было хорошо показано. Неприятно, я стоял как оплёванный, меня предали, и это в фильме тоже было. Не стоит думать, что это месть, мне просто было скучно, а удалять уже не стал. Пять миллионов просмотров за четыре часа. О моём аресте уже было известно, и это спасёнными было воспринято негативно, очень сильно недовольными были. Васильева военная прокуратура не тронула, более того, на данный момент он уже капитан и командует моей бывшей ротой, представлен к награде. Её приостановил командующий, прочитав мой рапорт. А так контрразведчики, что меня допрашивали, сказали, что роту придётся формировать заново, психологическая устойчивость в роте на нуле. Те что со мной пошли, относились к выжившим при выходе, с откроенным презрением, а те чувствовали свою вину. Похоже решили раскидать их по разным частям, и набрать новых новобранцев.
По допросам, контрразведка выясняла кто мне помог с данными по тылам противника, раз мы так легко дошли, значит кто-то помог. Именно мне. Васильеву явно не помогали, и это было видно. И что это за оборудование, от которого противник выходил из строя? Везде я отвечал, что давал подписку о неразглашении и не имею права говорить на эту тему. Даже кто дал подписать, не сообщал, тоже не могу разглашать, так что по освобождению всё что нужно те показания взяли, а что в действительности хотели узнать, не смогли. Другое дело следователь военной прокуратуры. Он не занимался моим рапортом на Васильева и части бойцов роты, и о их дезертирстве. А я копию рапорта направил и в военную прокуратуру. Дежурный нашёл на столе, вернувшись из туалета, и завизировал. Там уже передали другому следователю, но ему сегодня позвонили и приказали пока отложить всё. Если уж верха стопорят, то что мне дёргаться? По мне в принципе тоже такой приказ пришёл. Уже было решено, виновных тут нет, просто ситуация так сложилась. Так что чего тут рыпаться, просто время тянул. И вот снова конвой, я быстро убрал вещи, и меня сопроводили к следователю, вернули вещи и сказали, что следствие закрыто. Сказал тот это с очень недовольной физией. У него ко мне была острая антипатия. А при первом допросе, когда тот спросил, как сильно меня гнетут такие потери, на что я с лёгким недоумением ответил, что мои подразделения потерь не понесли, даже раненых всего двое, да и те легко. Так тот сказал, что о группе Васильева говорит, и на мой резонный вопрос, почему меня должно волновать чужое подразделение, я за него не отвечаю? Долго и пристально на меня смотрел, а я взгляд не отводил. Вот с тех пор тот сильно и не возлюбил меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Покинув изолятор, автомат и пистолет мне не вернули, сказали в часть отправили, немногочисленные вещи, что были при мне на момент ареста, и телефон, вот вернули, остальное в хранилище было. На выходе из изолятора целый митинг, требовали меня выпустить. Что-то желания никакого не было встречаться с людьми. К тому же тут посыльный был, командующий хотел поговорить. Меня вывели с двумя сотрудниками через служебный выход, с чёрного входа в общем. Там на машине в штаб. Командующий был недоволен. Это чувствовалось в эмоциональном плане, хотя внешне не демонстрировал. Внимательно выслужил описание всех приключений, недовольно цыкнул на мои слова о дезертирстве части роты, и сообщил что не рекомендовано больше доверять мне какие-то подразделения под командование. С этой минуты меня переводят сюда, в штаб, в один из отделов. К топографам мне направляли. Ну и под конец подсластил пилюлю, сообщив, что мой рапорт о награждениях отличившихся бойцов и офицеров подписан. Покинув штаб, я сразу домой поехал, такси вызвал, наличка была, душ хочу принять, а дверь закрыта, и ключ не подходит. На звонок долго не отвечали. Понятно. В квартире все, тёща с тестем, жена, дочка вот в садике, но не пускают, сменили замок. Вышел тесть, вынес два чемодана вещей и сказал, что Нина меня не хочет видеть, попросил больше не приходить. Кажется, догадываюсь почему. С ней тот военный следователь, что моё дело вёл, долго разговаривал, о чём не знаю, но видимо наговорили нужное им. Да плевать. Пусть всё что им дал, отступными будет. Теперь хоть с Ирой и Машей заверчу отношения, а то хожу вокруг них как кот вокруг миски со сливками.
- Ясно, - кивнул я. - Не появлюсь больше. На развод подам сам.
Тесть только кивнул и ушёл в квартиру, щёлкнув замком. А я старясь задавить лыбу, в Нине мне нравился только секс, поскакал вниз по лестнице, там камер нет, и убрав чемоданы в хранилище, легко спускаясь, направился к парковке. Забрал «Газель», запасной ключ в хранилище был, а документы на машину в одном из чемоданов, и покатил прочь, выискивая в телефоне адреса адвокатской конторы по бракоразводному, и ближайшую гостиницу. Хочу номер снять, душ всё ещё желаю принять. А тут слежка за мной, и очень хорошая. Когда я припарковался у одного из домов, тут на напрем этаже офисы, меня интересует адвокатская контора, хорошая, отметил, что пять машин меня сопровождало, то и дело меняясь, девять сотрудников наружки.
- Да и чёрт с вами, - пробормотал я себе под нос, проходя в офис.
Дальше записался к адвокату в очередь, сегодня в три часа дня, у того очередь, причина мной указана. А вообще секретарь, выяснив у меня по семье, сообщила, что можно для начала попробовать расторгнуть брак через ЗАГС. Однако у меня несовершеннолетний ребёнок, могут не подписать, особенно если Нина откажется. Придётся оформлять всё через суд исковым заявлением, в этом случае и потребуется адвокат. Поэтому и записался, и какие документы нужны выяснил. Квитанция об оплате судебного сбора в размере четырёхсот рублей, копия паспорта и ИНН истца, копия паспорта и ИНН ответчика, если есть, свидетельство о браке, можно и дубликат. Данный документ изымается и остается в материалах дела. Ну и копия свидетельства о рождении ребенка. Всё это у меня было. Дальше подаётся заявление в суд. Это как раз работа адвоката. Поэтому я не отменил время записи, и покинув офис, поехал в гостиницу. Она тут же дальше по улице. Сняв номер на два дня, душ посетил, и переодевшись в парадную форму, на которой и была пока единственная награда, отдав полевую форму в стирку, тут была такая услуга, поехал в ЗАГС, адрес у меня был.
