- Девять, - он ткнул в меня указательным пальцем и поднял брови, начиная хмелеть. - Мне было девять. Я стоял в дверях, когда родители поздравляли Антуана с очередной победой в конкурсе боевых искусств. С какой гордостью отец смотрел на него, с каким трепетом мать его обнимала. Со мной они никогда себя так не вели. В тот момент я стоял на перепутье. Что делать? Заплакать? Я был ребенком, имел право, - шумно оправдался он, но у меня на глазах уже стояли слезы - так живо воображение нарисовало картину обделенного лаской мальчишки. - Мог ведь заплакать, да? Мог. Сказать предкам, как мне больно, как обидно, что я тоже хочу любви и внимания. Мог до конца жизни доказывать им, что я лучше Антуана. Что меня тоже есть за что любить. Соревноваться с ним. Я бы стал тогда невероятным ничтожеством, поэтому выбрал другой путь.
- Путь подонка? - вскинула бровь, усомнившись, что больше не было вариантов.
- Перестал стремиться угодить предкам, - не согласился он. - Они ждали от меня послушания? Я намерено все портил. Они хотели, чтобы я учился - я трахал служанок и сбегал с уроков. Они хотели, чтоб зарабатывал деньги? Я разбазаривал родительские кредитки.
- И чего ты этим добился?
Он посмотрел на меня так, словно не выпил только что пол бутылки алкоголя.
- Я сейчас снова на перепутье, страшная, - он сглотнул и замер, глядя на мои губы.
- Это не перепутье, Сатхейн. Это какой-то дремучий тьергхов лабиринт. Перестань вести себя как мудозвон и люди к тебе потянутся. Никто не знает, какой ты на самом деле.
Он искривил губы в довольной усмешке.
- Вот и хорошо.
- Ты думаешь, это защитит тебя от боли? Ты так ничего и не понял? Тот малыш, который отгородился от мира так ничему и не научился?
- Заткнись, иначе я тебя поцелую, - хрипло произнес он, не отрывая взгляд от моих губ.
Замолчала. Действенная угроза.
- Я тебе так противен, да?
- Ты себе противен, Грег, это куда хуже.
- Ты ведь знаешь, почему я цепляюсь к тебе, страшненькая? - он криво улыбнулся и отшвырнул полупустую бутылку.
Посмотрела на парня с сочувствием и вздохнула.
- Знаю...
Он устало откинул голову на ствол дерева и закрыл глаза. Не знаю, планировал ли он засыпать, но вырубился быстро. Идеальный вариант - снять веревки, дать Сатхейну пинка, пусть полетает и искупается. Но перед глазами теперь застыла картина недолюбленного в детстве мальчишки, который отчаянно хочет поиграть с другими ребятишками, но не знает, как к ним подойти. Он хочет почувствовать тепло любимой девушки, но боится признаться в чувствах. Боится быть отвергнутым и строит из себя подонка. Потому что так проще.
Я долго смотрела на него уснувшего - спокойного, расслабленного, беззащитного, без маски превосходства и безразличия. Солнце на прощанье коснулось его тягучими медовыми лучами и растаяло, уступив место лунному серебру.
- Ты не один, Сатхейн.
Его губы растянулись в довольной улыбке - не спал.
- Конечно не один. Потому что шантажировал тебя. По доброй воле ты бы со мной не пошла, - он открыл глаза и был уже совершенно трезв.
- Если бы ты открылся, Грегори, если бы сразу мне обо всем рассказал, я бы отговорила тебя еще в академии. Есть же другие способы привлечь внимание.
- Ага, потрепаться с предками по душам и подержаться за ручки? Нет, Райс. Мир мужчин не такой. Чтобы заслужить уважение, нам необходимо заявить о себе. Совершить какой-то подвиг или побить чью-нибудь рожу, героем стать. Увы, злодеев поблизости не наблюдаю, значит остается одно - покорить магию. Тогда никто не посмеет смеяться за моей спиной, и уже никто не скажет, что я блудный сын.
Он поднялся и, покачнувшись, схватился за ствол.
- Грегори! Пожалуйста, не надо. Остановись. Ты никому ничего не должен доказывать!
- Все будет хорошо, - он подмигнул и поддался порыву: склонился ко мне и поцеловал. Мягко, трепетно, отчаянно. - И вовсе ты не страшная, Райс. Ты самая красивая и нежная девушка из всех, кого я встречал, а встречал я немало, поверь мне. Просто хотел, чтобы ты знала, на тот случай, если... ну, если у меня не получится.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Грег! - выкрикнула в отчаянии, но он улыбнулся мне так, словно прощался, выпрямился и уверенно двинулся к алтарю.
Я пыталась вырваться, скинуть путы, но они въедались в кожу, плотно притягивая меня к дереву.
- Грегори, ну перестань же ты! Не надо никому ничего доказывать! Сатхейн!
Но парень не слышал. Он призывал стихии, а я... ну что мне оставалось, в самом деле? Выставила щит, притягивающий заклинания и рассеивающий их.
Я никогда не видела процесс покорения стихий, даже не читала об этом и не интересовалась, но выглядело все жутко. Сначала он решил покорить воздух. Поднялся такой ветер, что глициния скрипела, истерично водила ветками. В воздух взвилась пыль, фиолетовые лепестки, мелкие камни. Грегори взобрался на алтарь и, раскинув руки в стороны, громогласно читал заклинания. Этот язык мне незнаком - что-то древнее, с примесью смутно знакомых слов.
Молния ударила неожиданно. В полуметре от ритуального камня обуглилась земля, я подпрыгнула от ударной волны и захлебнулась воздухом, а Сатхейн даже не шелохнулся. В него посыпались хаотичные заклинания, но парень выставил щит, продолжая читать последование покорения стихии. Большая часть стихийных всплесков обрушилась на меня. По телу разлилась слабость, живот свело ледяными судорогами. Навскидку воздушная смерть, ледяная петля и что-то такое же, не менее опасное и смертельное.
- Грег, остановись, умоляю! - взмолилась, не в силах смотреть, как он себя гробит.
Следующий раскат грома и Сатхейн упал на одно колено, но продолжил читать, все так же сильно, властно, с внутренним надрывом. Его тело охватило белоснежным сиянием, руки - тряслись, лицо и лоб покрылись испариной. Я видела, с каким трудом ему дается дыхание, каждое последующее слово, каждое движение. Да и мне все сложнее было принимать в себя лишние заклинания.
Покорителей убивает не сама стихия, их убивают красные заклинания, случайно генерируемые чистейшей энергией. Магия покоряется только сильнейшему, одному Небу известно, как она принимает решение, но очевидно, что сейчас выбор не в пользу Грегори.
Налетел шквальный ветер, подхватил Сатхейна, покружил и с силой швырнул в камень. Брызнула кровь, последование прервалось, но через пару ударов сердца Грег снова заговорил. Хрипло, рвано, кашляя кровью...
- Грег! - проревела сквозь слезы. - Пожалуйста... Если хочешь, я стану твоей девушкой, мы вместе что-нибудь придумаем, только хватит! Остановись! Пока не поздно, остановись!
Он поднял на меня взгляд, затуманенный от боли и продолжал... несмотря ни на что, он продолжал! Я поняла, почему он привязал меня к дереву - ветер носился по утесу как шальной, он, словно лист, подхватывал Сатхейна и носил. Заклинание за заклинанием притягивались к щиту, переполняли меня, и в какой-то момент я поняла, что все... еще немного, и я погибну.
Грудь снова обжигал дар, но в этот раз я не стала сопротивляться. Какая разница? Если Грег не остановится, мы оба погибнем! Я не смогу нейтрализовать столько заклинаний, это выше меня!
- Грегори... - уже не кричала, а шептала. - Пожалуйста...
Меня тряхнуло, а из груди словно что-то полилось. Передо мной выстроился черный щит, испещренный уже знакомыми символами - я видела похожие на пологе магистра Найта. Атака прекратилась. Магия ветра пыталась до меня дотянуться, но даже красные заклинания разбивались о черный полог, и оседали бесполезными сгустками энергии.
Во рту ощущался привкус железа, а под носом защекотало. Я приняла слишком много заклинаний. Любой человек на моем месте бы погиб, а мой дар... еще ворочался, пытался нейтрализовать все. Что за нелепое наследство...
Перед глазами все расплывалось не то от слез, не то от пыли и ветра, не то от боли. Грудь невыносимо жгло. Следующая вспышка молнии стала последней. Мне почудился магистр Хейден, запахло озоном и розмарином. Помню, как черный щит осыпался, меня засосало в ослепительно-белую воронку, и я упала в ворох чего-то мягкого, теплого, с самым родным запахом на свете.
