Для Ницше конечной целью стремлений человека является не польза и не удовольствие, и даже не истина, а жизнь. Главное для человека – воля к власти: рост, подъем, увеличение мощи через борьбу: «Мораль развития. Иметь и желать больше, рост, одним словом, – в этом сама жизнь» [122, 99]. Позиция Ницше, конечно же, не бесспорна, но она порождает желание разобраться в вопросе о соотношении произвола и свободы. В этой связи нам представляется значимым понимание функции свободы С. Левицким:
...
«Свобода “обеспечивает” себя только постоянным возвышением над собой, постоянным дерзанием. Но дерзание это должно сопровождаться во имя ценностей, высших, чем сама свобода, иначе свобода неизбежно становится на гибельные пути самоутверждения и самоуслаждения и диалектически теряет себя» [95, 256].
Р. Мэй приводит пример из жизни заключенного, который пять лет отсидел в тюрьме в одиночной камере и написал там поэму. В интервью этот человек заявил об открытии собственных мыслей, дающих радость. Его свобода – не свобода безопасности, а свобода открытия собственных мыслей. Свобода связана с реализацией творческих способностей: желанием творить, познавать, мыслить. В целом, Р. Мэй определяет свободу как возможность развития, способность человека превосходить пределы своей натуры, особенность свободы видит в том, что она является источником, основой таких ценностей, как честность, любовь, храбрость.
...
«Возьмем ценность любви. Как я могу оценить любовь человека, если знаю, что любовь не дана с какой-то степенью свободы? Что сохраняет любовь от действий зависимости или конформизма? В любви возникает непредвиденное открытие другого человека и готовность сделать что-либо для него… Возьмем такую ценность, как честность… Когда человек свободен действовать вопреки денежному интересу для себя или компании, вот тогда это будет честность. Если не предполагать свободу, то честность утратит свой этический характер. Смелость также потеряет собственную ценность, если свобода исключается тем, кто вынужден быть смелым» [244, 6].
По мнению Н. А. Бердяева, свобода в положительном своем выражении и утверждении – есть творчество, творческая мощь, а не отрицательный произвол.
...
«Лишь свободный творит. Детерминизм, как принудительно нам навязанный, потому лишь неверен, что есть свобода лица, творчески прорывающегося сквозь цепь необходимости» [21, 139].
Он утверждает, что творческую тайну бытия нельзя воспринять в атмосфере послушания миру материальному, пассивного приспособления к нему – ее можно познать лишь активно, в процессе самого творческого акта.
Приведем стихотворение одной десятилетней девочки, посвященное А. С. Пушкину. Оно, хотя и не зрелое, да и написано за двадцать минут, но в нем просматривается идея единства свободы, познания, творческого подъема, активного служения людям.
Поэт! Тебе даю я предпочтенье,
Я восхищен самозабвеньем и творчеством твоим!
Твои бурлящие, клокочущие мысли бегут вперед,
И как незримый пароход плывешь по волнам побежденным.
Поет душа твоя, лелеет жаркий пыл.
Давно в веках ты гением прослыл.
Тебе открыты все пути, дороги
В мир сказок, вдохновений и чудес,
Ты слышишь, как щебечут птицы в час тревоги
И тихо шепчет темный лес.
Ты видишь водные глубины, брега морские и долины,
Которые не знает человек.
Поэт – это тот же певец,
Тот же воин, храбростью слывший в бою,
И за это – счастья творец,
Тебя благодарю!
Познание само по себе есть творческий акт, и творческие люди свободны от принудительно навязываемой детерминации. Вспомним поэтические строки М. Цветаевой:
…Ибо путь комет —
Поэтов путь. Развеянные звенья
Причинности – вот связь его! Кверх лбом –
Отчаятесь! Поэтовы затменья
Не предусмотрены календарем…
Положительная форма свободы, с точки зрения Н. О. Лосского, состоит в том, что действующее «Я», обладая сверхкачественной творческой силой, господствует над всеми своими проявлениями, хотениями, решениями и поступками:
...
«…все эти элементы служат только материалом и поводом самостоятельного творческого акта, который, вследствие сверхкачественной творческой силы “Я”, мог бы быть произведен иначе, чем он фактически произведен» [105, 148].
С. А. Левицкий именно в творчестве усматривает динамический способ существования свободы:
...
«Свобода не есть нечто статическое, нуждающееся лишь в охране. Она динамична, восполняет и находит себя в служении. Творчество всегда и есть служение, но – дерзающее, а не рабски покорное». Проблема детерминизма при анализе творческой деятельности решается им с учетом того, что в состоянии творчества, неопределенности человек полностью берет на себя ответственность, действует самостоятельно, доверяет интуиции, разрешает своей спонтанности определять творческий процесс, реализует себя как личность. С. А. Левицкий утверждает, что «… свобода не есть отсутствие детерминации. Наоборот, она есть вознесение в сферу высшей детерминации, где вместо грубого внешнего давления среды мы имеем внутреннее внушение голоса творческого или морального долга… Поэтому там, где иссякает дух творчества и сознание морального закона, там даже при наличии формальных политических свобод возникает пресыщенность отрицательной свободой, подготавливающая тем самым почву для возможности утери и политических свобод» [96, 246].
И. Дэйч (Deutsh, 1982) рассматривает свободу для творчества в аспекте самовыражения индивидуальности в действиях. Свободу он понимает как реализацию бытия личности и ее потенциалов.
По мнению Т. Тулку (Tulku, 1984), свобода необходима для достижения душевного покоя и радостной жизни, которые приобретаются в результате преодоления стереотипов мышления – допущения в своем сознании возможности изменяться, открытости глобальному человеческому знанию.
В гуманистической психологии К. Роджерса свобода выступает необходимым условием личностного роста. Свободу для личностного роста, самореализации посредством творчества рассматривают философы и психологи преимущественно экзистенциально-гуманистической ориентации в понимании человека как субъекта духовного развития – Н. А. Бердяев, Ж. П. Сартр, Н. О. Лосский, Э. Фромм, В. Франкл, Р. Мэй.
Положение о неразрывной связи свободы, творчества и личности – стержневое в философии Н. А. Бердяева. Личность, по Бердяеву, есть становление будущего, творческие акты; ее существование предполагает свободу; только сочетание свободы и любви реализует личность – свободную и творческую. Личность призвана совершать самобытные, творческие акты. Свобода выступает условием для творческой активности, посредством которой происходит развитие личности – ее духовный рост: «Обрести подлинную свободу, значит войти в духовный мир. Свобода – есть свобода духа. Чтобы войти в духовный мир, человек должен совершить подвиг свободы».
В работах Э. Фромма раскрывается значение позитивной свободы человека для творчества, развития индивидуальной личности, связи с миром. Э. Фромм пишет:
...
«Позитивная свобода предполагает… что человек является центром и целью своей жизни; что развитие его индивидуальности, реализация его личности – это высшая цель, которая не может быть подчинена другим, якобы более достойным целям» [183, 220].
Достигая свободы, человек реализует возможность жить спонтанно, полностью раскрывает свои способности, активно участвует в социальном процессе. Это происходит благодаря таким видам спонтанности, как любовь и труд:
...
«…любовь, но не растворение своего “Я” в другом человеке и не обладание другим человеком. Любовь должна быть добровольным союзом с ним на основе сохранения собственной личности… Другая составная часть спонтанности – труд. Но не вынужденная деятельность с целью избавиться от одиночества и не такое воздействие на природу, при котором человек, с одной стороны, господствует над нею, а с другой – преклоняется перед ней и порабощается продуктами собственного труда. Труд должен быть творчеством, соединяющим человека с природой в акте творения» [183, 217].
Смысл свободы человека, по мнению Ж. П. Сартра, Н. О. Лосского и других философов, заключается также и в желании хотеть, быть открытым для своих возможностей. Ж. П. Сартр пишет:
...
«…каждое событие в для-себя-бытия должно включать в себя основу подлинной свободы – быть готовым основывать (строить) себя как желание… Так как свобода идентична моему существованию, она – основа результатов, которые я могу пытаться достигнуть посредством желаний или страстных сил… Действительно, недостаточно желать, необходимо хотеть желать» [255, 443].
