Было определенно непривычно слышать такое из уст семилетнего мальчугана, и Роду постоянно приходилось напоминать себе, что эмоционально он все еще маленький мальчик. Но отца МакДжи, это, кажется, вовсе не удивило. Он просто очень серьезно кивнул и присел рядом с мальчиком.
— Все верно, малыш, — если человек стремится как можно больше узнать о Боге, через дела рук Его. Но если ты хочешь изучать просто жизнь саму по себе, не стараясь отыскать связь между Господом и любым, самым незаметным явлением, то тебе нужно становиться ученым, а не монахом.
Род испустил вздох облегчения. Он только что услышал интеллектуальный Манифест об Освобождении.
— Что-то я не понимаю, — недоуменно наморщил лоб Грегори.
— Очень просто, — МакДжи подтянул к себе стул с прямой спинкой и сел. — Призвание к наукам само по себе еще не значит, что у тебя призвание стать священником.
Род видел, с каким облегчением вздохнул мальчик, еле заметным снаружи и огромным — внутри.
— Я могу стать ученым и в то же время не монахом?
— Вот именно, — кивнул МакДжи. — Видишь ли, эти вещи совершенно независимы.
— А где же мне искать товарищей, если я не стану монахом?
— Да где угодно. У индусов святые отшельники часто селились возле деревень на тот случай, если понадобится их помощь. Древние таоисты даже специально строили свои деревни у подножия горы, на которой уже поселился отшельник, чтобы следовать его примеру, — усмехнулся МакДжи. — Ты вполне можешь собрать вокруг себя других ученых и основать на Греймари первый университет.
И гость с теплой улыбкой посмотрел на мальчика. Прошла минута и Грегори тоже заулыбался. С этого мгновения его родители готовы были простить МакДжи все, что угодно.
Глава семнадцатая
Складные столы на козлах были разобраны и сложены у стен. Монахи раскатали циновки — ненамного жестче монастырских коек — и трапезная раннимедской обители превратилась в спальню. Время было заполночь, и монахи спали крепким, глубоким сном без сновидений, сном людей, утомленных тяжелой работой. Лишь лучи лунного света, проникавшие сквозь окна, оживляли большую комнату.
Посередине комнаты возникла призрачная, туманная фигура человека. Туман сгущался, становясь все более и более плотным, пока не принял облик узкого лица с выступающей челюстью и розовым пятном тонзуры над коричневой монашеской рясой. Вот сверкнули горящие глаза и монах, провалившись на несколько дюймов вниз, с тихим стуком опустился на утоптанный земляной пол. Он оглядел спящих вокруг людей, и в уголках глаз блеснули слезы. Обнажив кинжал, он шагнул к ближайшему из монахов, шепнув: «Глупцы, бедные заблудшие глупцы! И все же — они отступники, и потому должны умереть! Да, брат Альфонсо был прав!»
Очертив краткую, смертоносную дугу, кинжал опустился.
Брат Лурган судорожно скорчился, придя в себя в последний мучительный миг. Он не издал ни звука, но его разум, прежде чем навеки утихнуть, издал душераздирающий всплеск боли, и всех кругом как подбросило. Монахи поняли, что бесплотная сущность души одного из них уносится прочь, и комната огласилась испуганными криками.
Убийца выдернул нож и, вихрем обернувшись, замахнулся на отца Боквилву.
Боквилва с криком вскинул руку, отражая удар, а другой ударил нападавшего в живот. Худой монах сложился пополам от боли, не в силах даже вздохнуть, а отец Боквилва, перехватив руку с ножом, ударил по ней коленом. Кинжал покатился по полу.
— Брат Сомнель! Скорее! — взвыл отец Боквилва.
Невысокий толстенький монашек подскочил к ним и воззрился на худого, который все еще хватал ртом воздух. Взгляд толстячка потяжелел, убийца обмяк и осел на пол. Несколько секунд никто вокруг и слова не мог сказать от ужаса. Но грудь убийцы мерно вздымалась и опускалась, они ощутили волну сна, окутавшую его разум, и вздохнули спокойнее.
— Огня! — скомандовал отец Боквилва. Замерцало несколько сальных свечей. Только теперь монахи рассмотрели, кто лежит перед ними на полу. Раздалось несколько изумленных воскликов.
— Да это же брат Янош! Славный брат Янош!
— Как такое могло случиться? — брат Аксель опустился рядом с телом убийцы со слезами на глазах. — Ведь он истинный ученый! Это он открыл способ, как исчезать и появляться в другом месте!
— Воистину, и усердно работал над ним, так что научился возникать настолько медленно, как только ему хотелось, а значит, почти без шума, — помрачнел отец Боквилва. — Конечно, кого же еще выбрать на роль тайного убийцы!
— Что он наделал! — простонал брат Клайд. Монахи повернулись. Когда в мерцающем свете они увидели скорчившееся тело брата Лургана, у них перехватило дыхание от ужаса.
Отец Боквилва упал на колени рядом с лежащим в беспамятстве убийцей, зажал его голову между ладоней и воззрился в закрытые глаза.
— Брат Янош! Чтобы он по доброй воле мог совершить такое! — воскликнул брат Клайд. — Он, всегда столь мягкий, столь рассудительный!
— Однако он горел рвением, — напомнил отец Гектор, — и был беззаветно предан ордену.
— А значит, и аббату, — тяжело покачал головой брат Клайд. — Да, он мог посчитать нас предателями. Но не мог же он сам додуматься до убийства!
— Это не он додумался, — голос отца Боквилвы был отягощен мрачностью. — Другой вложил такую мысль ему в голову, нет, больше, изводил и упрекал его до тех пор, пока не убедил в том, что мы отступники и нас необходимо покарать — а он, будучи могуч разумом, был столь же прост и доверчив душой. Насколько он понимал природу вселенной, настолько же не понимал природу человека. Нет-нет, он послужил орудием в чужих руках, как марионетка на рождественском представлении.
— А кто же тянул за веревочки, святой отец? — сурово спросил брат Клайд.
— Ты еще спрашиваешь? Кто же, как не брат Альфонсо? — скривился отец Гектор.
Отец Боквилва лишь утвердительно качнул головой.
Брат Клайд помрачнел, его кулаки судорожно стиснулись, превратившись в пушечные ядра.
— Ну так я отомщу за него!
— Отмщение в руках Господа! — отрезал отец Боквилва, поднимаясь на ноги. — Не дай Сатане сбить тебя, брат!
— Орудием Господа могу быть и я! — взорвался брат Клайд.
— Может быть, но я сомневаюсь в этом.
— Кто же тогда?
— Тот, кто, хвала небесам, прибыл к нам! Отец Боквилва повернулся к брату Сомнелю.
— Останься рядом с братом Яношем и пусть его сон будет глубоким и без сновидений.
Брат Сомнель только кивнул, не сводя глаз со спящего убийцы.
— Пойдем, позовем его, — махнул рукой Боквилва брату Клайду, шагнул к двери, вынул засов из петель и открыл дверь. Он вышел в ночь (брат Клайд не отставал ни на шаг) и крикнул:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
