Форма входа
Читем онлайн Монстр сдох - Анатолий Афанасьев
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
— Ты маньячка?
— Пожалуй, да, — согласилась Лиза.
Они глядели друг на друга, и Поюровский первый отвел глаза: на нежном девичьем лице, не омраченном никакой заботой, разглядел нечто такое, что внушило ему робкую мысль о возможном конце света.
— Как же я тебя не раскусил, — пробормотал себе под нос. — Предупреждали, не верил. Старый мудак поддался блядским чарам. Никогда себе не прощу.
— Кто верит в доллар, — пояснила Лиза, — все слепые.
Сверилась с часами — десять минут прошло. Пора улепетывать. С Поюровским не попрощалась, даже не посмотрела в его сторону, но он ее окликнул, когда была уже у двери.
— Лиза, на кого работаешь?
— Это секрет.
В приемной заговорщически сообщила лупоглазой секретарше, что доктор очень занят, просил никого с ним не соединять и вообще не соваться без вызова. В то же мгновение из-за двери донесся неразборчивый, но страстный вой Поюровского. Секретарша рванулась на зов, но Лиза ее остановила.
— Не надо туда ходить, сестричка!
— Почему? Он же зовет.
— Он не вас зовет... Пойдемте, я кое-что объясню.
Подхватила растерянную секретаршу под руку и, слабо сопротивляющуюся, подвела к окну, из которого виден вход в больницу.
— Смотрите, сейчас приедут очень важные гости.
Василий Оскарович просил их встретить.
— Какие гости, ничего не понимаю?
— Не надо понимать, просто смотрите.
— Но это же какая-то нелепость!
— О, голубушка, как будто вы первый день работаете в этой больнице.
Капитан Влад уложился тютелька в тютельку. На подъездную дорогу вымахнула черная "волга" и лихо притормозила. Из машины выскочили трое мужчин и ринулись к дверям бегом, как на штурм.
— Это гости? — спросила секретарша.
— Еще какие!
— Вы уверены?..
— Еще как уверена... Как только они выйдут из лифта, передайте им вот это... — Лиза протянула маленький, но увесистый ключик от браслета. — Они все поймут.
— Может быть, все-таки предупредить Василия Оскаровича? У него такой странный голос...
— Он уже предупрежден.
Мужчины вывалились из лифта, озираясь по своей ментовской привычке, словно спрыгнули с парашютом.
Лиза подтолкнула женщину к ним, сама развернулась и пошла к лестнице. Все, мавр сделал свое дело.
В вестибюле помедлила — что такое? С дерматиновой скамейки поднялся улыбающийся Ганя Слепень.
Он был не один. Его сопровождали двое бычар, похожих на два оживших гардероба.
— Привет, курочка, — Ганя казался совершенно трезвым. — Покажешь братанам свои приемчики?
— Прямо здесь?
— Почему здесь? Пойдем на улицу. Там с тобой кое-кто желает потолковать.
— Милый, — промурлыкала Лиза, — тебе мало горшка с кактусом? Опять ищешь приключений?
— Вполне возможно, — согласился Ганя. Глаза его незнакомо, хищно блестели, ноздри раздувались.
"Господи, какой длинный день", — подумала Лиза.
Глава 2
ОБСТАНОВКА НАКАЛИЛАСЬ
Генерал Самуилов не перестраивался, скурвилась система. В ней появилось слишком много пробоин. Сбой произошел не в социальном организме (социализм, капитализм, это все чушь собачья, область пустознания, хотя и овладевшего умами миллионов людей на планете), разлом прошел по душам, рухнула видовая ограничительная конструкция общественной нравственности.
За пять-шесть лет Россия, не оказав сопротивления, превратилась в скотный двор. На шестой части суши восторжествовал первобытный принцип — "иметь!" — зловещий знак, припечатанный дьяволом. Принцип "иметь", "брать", "хватать", "добывать" исключал дальнейшее развитие, превращал жизнь человека в примитивный цикл, в бессмысленное мельтешение между двумя исходными точками — рождения и смерти. Это тупик. Как сказал однажды Гурко: общество, утратившее мечтательность, не имеет будущего. Теперь человек рождался единственно для того, чтобы посытнее нажраться, понаряднее одеться, расплодиться, прокатиться на "мерседесе" — и сдохнуть. Если кроме этого кому-то удавалось нацепить часы "ролекс" в золотом корпусе и обзавестись пластиковой карточкой, то можно было считать, жизнь состоялась на сто процентов.
Целые поколения молодых безмозглых олухов, выбравших пепси, ни о чем ином не помышляли и презирали своих предков больше всего за то, что те ухитрились промыкать век, занимаясь какими-то нелепыми делами: растили хлеб, вкалывали на заводах и вместо того, чтобы нежиться на Канарах, запускали в небеса никому не нужные летающие игрушки. При этом все поголовно сидели в лагерях, а в свободное время выстраивались в длинные очереди за колбасой, пусть и дешевой. У новых поколений, освободившихся от уз коммунизма, было свое телевидение, своя музыка, свои ритуальные обряды (тусовки), а также одна великая мечта на всех: когда-нибудь, при удачном стечении обстоятельств получить гражданство в США. Руководила настроениями свободнорожденной биологической массы бывшая интеллигенция: бывшие писатели, бывшие народные кумиры-актеры, бывшие идеологи и бывшие партаппаратчики. На этих людей, подвергшихся какой-то чудовищной мутации, особенно мерзко было смотреть.
Но если бы это была вся правда о новой России, генерал Самуилов давно пустил бы себе пулю в лоб. Все не так безнадежно, как могло показаться постороннему наблюдателю. Да, страна вымирала, людские популяции отброшены в пещерный век и с трудом добывали себе пропитание, по границам России струилась черная кровь, но неким сверхъестественным чутьем Самуилов осознавал, что в высшем историческом смысле это все очистительные потоки. Вполне возможно, что видимый крах государства и устрашающее падение нравов всего лишь нормальная реакция на воздействие громадной антисептической клизмы, насильно введенной в его столетиями замусоренный кишечник. Мистическое предположение подтверждали факты, накапливающиеся в секретном архиве генерала. По ним выходило, что первоначальное активное пожирание России двуногой невесть откуда хлынувшей саранчой (официальное обозначение — либерализация, приватизация, реформа) постепенно переходит в лихорадочное взаимное истребление пресытившихся хищников. Буквально за последние полгода Самуилов с чувством облегчения уничтожил досье нескольких матерых фигурантов: банкир, шоумен, вор в законе с парламентским значком, парочка биржевых акул, — а уж тех, кто помельче, можно считать на пачки. Правосудия не понадобилось, диковинные существа, недавно называвшие себя почему-то демократами, дорвавшись до власти и денег, в диком ажиотаже сами рвали друг другу глотки. Тягостно и поучительно было наблюдать за этим, в сущности, чисто биологическим, дарвиновским процессом. Уверясь в том, что ограбленное быдло, так называемый народ, покорно вымирает и никогда больше не поднимет головы, победители словно обезумели. Всю грязь своих междусобойных разборок потащили на телевидение, в газеты, сидевшие на долларовом поводке у различных финансовых и бандитских кланов, и публично обвиняли друг друга в таких кошмарных преступлениях, в такой пакости, что у обывателя, если он еще не поддался зомбированию, кровь стыла в жилах. Даже благословенный Запад, поначалу наивно радовавшийся крушению северной державы, оторопел от явления ни с чем не сообразной, взлохмаченной бандитской хари северного соседа, по сравнению с которой прежний суровый коммунистический рыльник напоминал кукольного злодея. Светлые умы как в Европе, так и за океаном, полагали, что единственный способ уберечь цивилизованный мир от новой напасти — плюнуть на прибыль, которую сулят сырьевые запасы "этой страны", огородить Россию колючей проволокой, а потом шарахнуть десяток атомных бомб, благо в Америке давно не знали, куда их девать. Однако даже самые горячие сторонники этой радикальной и морально оправданной идеи сознавали, что она чересчур утопична. Проблема не в том, чтобы огородить проволокой и сбросить бомбы, а в том, что по недосмотру Пентагона у русского медведя до сих пор не вырваны окончательно его собственные ядерные зубы. Чтобы хоть как-то подстраховаться, Америка придвинула натовские войска к русским границам, но трезвые головы в Штатах понимали, что это опять-таки выстрел вхолостую: напугать чем-либо россиянина после десяти лет демократии и реформ было невозможно. Он стал невосприимчив к угрозам, унижениям и пинкам, как сова невосприимчива к дневному свету.
Россия бредила наяву, но не будущим, а прошлым — симптом неизлечимой и страшной болезни, которая называется вырождением.
Самуилов умом сокрушался, но сердцем отвергал необратимость беды.
Лиза Королькова — вот кто его умилил. Когда ему доложили, Гурко доложил, он не поверил, что молодая женщина могла столько натворить. Но все оказалось правдой. Ее подвиги никак не укладывались в представление о служебном задании — ни по образу действий, ни по мотивам. Агент Королькова наломала столько дров, что ее одинаково можно было наградить орденом и посадить в кутузку. Но это по прежним законам, которые нынче мало кто помнил. По новым правилам она провинилась разве что в нарушении инструкций, но это несущественно. При сложившихся обстоятельствах Королькова проявила исключительные способности к выживанию, но особенно умилил мотив: двое несчастных сироток, мальчик и девочка, которых теперь приютил майор Литовцев, что само по себе тоже вызывало изумление. Психологический феномен заключался в том, что Лиза Королькова, человек абсолютно адаптированный к рыночному режиму, в критической ситуации вдруг выказала чисто человеческие, полузабытые качества — сострадание, верность слову, нежность и действовала с такой неумолимостью, как Божья кара. Для Самуилова это символический знак. Как в осколке бутылки иногда отражается целый мир, так одна хрупкая душа, устоявшая, сохранившая себя под могучим психотропным воздействием крысиного рынка, самим фактом своего существования выносит приговор режиму. Можно смести с лика земли целые города, можно наносить точечные удары по культуре, расстреливать парламенты, торговать человеческим мясом, пить кровь, охмурять толпы картинками роскошной иноземной жизни, морить голодом стариков, объявлять предателей и подонков спасителями нации и прочее в том же духе, но, выходит, нельзя окончательно вытравить живое в живом. Агент Королькова выстояла перед системой, поняла ее лживую суть и оказала сопротивление.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Монстр сдох - Анатолий Афанасьев бесплатно.
Похожие на Монстр сдох - Анатолий Афанасьев книги
- Танго теней - Андрей Негривода - Боевик
- Квант безумия - Сергей Кулаков - Боевик
- Тот, кто стреляет первым - Николай Иванов - Боевик
- Мужская работа - Михаил Нестеров - Боевик
- 12 и 7 - Сергей Самаров - Боевик
- Ужас в городе - Анатолий Афанасьев - Боевик
- Гражданин тьмы - Анатолий Афанасьев - Боевик
- Разведывательно-диверсионная группа. «Кабарда» - Андрей Негривода - Боевик
- Братство спецназа - Сергей Самаров - Боевик
- Володька Кныш - Сергей Аксу - Боевик