Полынь безотчётно и жадно провела рукой по стене, пытаясь собрать с неё ещё хоть немного спасительной сырости. Она даже не успела испугаться перед тем, как осознала, что добровольно обращается к Плёнке; но колоссальное давление чужого сознания так и не ворвалось в череп. Плоть на стене казалась податливой, вялой и неприятно сухой. Даже гнойнички не находили в себе сил светиться: они висели пожухлыми тёмными мешочками, которые совсем не хотелось протыкать когтём.
Лошадь маячил низкой тенью впереди – непривычно молчаливый и напряжённый.
– Куда мы идём? – почему-то шёпотом спросила Полынь.
– Ш-ш… Тут много твоих друзей. Таких же, как ты.
– Разве это плохо?
– Спроси об этом себя. Хотела бы встретиться с самой собой? Немного философский вопрос.
Полынь поймала себя на том, что нервно поглаживает рукоять цепа, покрытого коркой засохшей крови, и нахмурилась.
Лошадь замедлил шаг настолько, что почти остановился; после чего опустился на брюхо и пополз, приближаясь к узкой дыре в стене тоннеля. Он оглянулся на Полынь:
– Смотри, смотри, глаза протри и не ори.
Дыра оказалась не входом, а окном. Сквозь узкую прореху в плоти была видна очередная огромная пещера – но на этот раз узкая, длинная и тёмная.
Единственным источником света был большой прямоугольный провал в дальней стене, наполненный невыносимо ярким, неестественно белым сиянием. На фоне этой яростной белизны мелькали тёмные фигуры – шипастые и мускулистые.
– Демоны?.. – недоумённо спросила Полынь. – Какого чёрта они там делают?
– Я бы предпочёл, чтобы они делали чёрта. Продолжай смотреть и не ореть.
Из полутьмы показался ещё один демон. Он тащил за собой ящик, из которого сочилась тёмная жидкость. Приблизившись к свету, демон подхватил ящик на руки и шагнул в провал.
Полынь отчаянно сощурилась, пытаясь увидеть, что же происходит в жутком сиянии. На глазах выступили крупные слёзы, но сквозь них удалось разглядеть, как силуэт демона водружает ящик на вершину пирамиды, составленной из таких же контейнеров.
Внезапно раздался жуткий скрип. Белый прямоугольник начал быстро сужаться – как будто стены ринулись с двух сторон двумя огромными плоскими челюстями, чтобы наконец поглотить и переварить болезненную яркость. Челюсти схлопнулись, и пещера погрузилась в темноту; но скрип прекратился не сразу – он пополз вверх, удаляясь всё выше и выше, пока не затих совсем.
Полынь прикрыла веки и подождала, пока остынут глаза. После чего спросила:
– Что происходит?
– Не всё влезает в трубу, понимаешь? Жидкое вознесение доступно не всем. Дискриминация по агрегатному состоянию выходит.
– Ты можешь выражаться яснее?
– Могу, как могу, как могу, так и могу, – огрызнулся Лошадь, – поживи в моей шкуре, потом урчи.
– Но у тебя нет шкуры.
– Вот именно. В ней уже кто-то живёт. Фазовое равноправие!
Последние слова Лошадь воскликнул так неожиданно, что Полынь передёрнулась. Она спросила:
– Равноправие шкуры?
– Нет, это я о тебе. Не хочешь из Полимерного озера по трубе? Хочешь одним куском на лифте? Полезай в ящик.
– Ящик…
Полынь уставилась в темноту пещеры, закусив губу.
– Тут опять какой-то подвох? – подумав, спросила она. – В ящике я выйду из Плёнки тарелками?
– Ну, не тарелками… Может, кирпичами. Панелями, блоками, топливными брикетами. Достойная судьба.
– Мне это не подходит, – решительно ответила Полынь.
Лошадь заскрипел зубами так сильно, что на пол начала сыпаться эмаль.
– Голодно! Очень голодно! Сколько можно ждать?! На часах минус четыре тысячи килокалорий утра! Ты мне задолжала, понимаешь?
– Постой, постой! Послушай!
– Послушаю, когда покушаю. Когда я ем, я глух и нем.
– Последняя просьба! – воскликнула Полынь, попятившись.
Лошадь остановился посреди тоннеля и внезапно заулыбался.
– Три желания, да? Загадываешь последнее желание? Как в сказке? Ведь я в книге.
– Да!
– Весело! Весело! Ладно, кроваво-красна девица, молви, чего тебе надобно?
– Мне нужно… – осторожно начала Полынь, – Мне нужно, чтобы ты отвёл меня к тому, кто сможет придумать, как мне помочь.
– Эй! Нечестно! Если тебе смогут помочь, то как я тебя съем?
Она помолчала, отчаянно копаясь в израненной памяти; после недолгих мучений из глубин сознания всё-таки вынырнуло что-то ценное:
– Именно третье желание всегда должно исполняться, разве нет? Как в сказке.
Лошадь уставился костяными наростами глаз в потолок и издал протяжное хмыканье.
– Такой закон я нарушить не могу, – сказал он с предельно серьёзным видом и опустил голову обратно. – Следуй за мной, неутомимая искательница приключений.
Со сдавленным вздохом Полынь убрала руку с цепа и наконец позволила себе вытереть заливающий глаза пот.
Новый путь вёл вниз – обратно в глубины Плёнки. Воздух снова нагрелся; в просвете тоннеля сгустился влажный туман. Каждое движение в этой пелене собирало на кожу порцию липкой влаги, которая тут же покрывала оголённые кости и мышцы, успокаивая боль. Словно ласковое и заботливое прикосновение.
Уже знакомый хаос живых стен вдруг разбила неуместная упорядоченность. Из рыхлой и упругой толщи тут и там выныривали тонкие белые нити. Они устремлялись в одном направлении, переплетаясь и сливаясь в жилы, которые становились всё толще и толще. Серый цвет постепенно начал вытеснять привычную гамму розово-красного мира вокруг.
Полынь невольно замедлила шаг. Весь тоннель впереди превратился в белую трубу, стенки которой были сплошь выложены толстыми канатами, свитыми из тысяч и тысяч нитей.
– Не не-е-е-ервничай, – сказал Лошадь на ходу. Он посмеялся и многозначительно пошевелил мышцами лба.
Он спокойно прошёлся по живому ковру из серых волокон и двинулся дальше. Полынь с внутренним содроганием ступила вперёд. Стоило только голой коже ступни коснуться белого слоя, как по телу пробежала волна искрящейся щекотки. Мышцы сами собой задёргались, а пальцы ног сжало болезненной судорогой.
Полынь закусила губу и отправилась вдогонку за Лошадью, морщась от каждого шага.
Проводник уже ожидал её; он переминался с ноги на ногу и крутился на месте у круглой арки, полностью скрученной из белёсых жгутов.
– Третье желание исполнено, – сказал он подошедшей Полыни, – сказке конец. Дальше реальность. Я в реальность не пойду. Был, плавал, не понравилось.
– Но я даже не знаю, куда ты меня привёл!
– Знания в желании не было.
– Но как я узнаю, что ты действительно исполнил моё желание?
Лошадь перестал щериться жадной улыбкой и заговорил с неожиданной связностью:
– То, что лежит дальше… Оно сможет тебе помочь. Не сомневайся. Это в его власти. Но ничего хорошего в этом нет. Ты говорила, что хочешь вернуть память одному человеку? Лучше бы тебе сходить за ним прямо сейчас.
– Почему?
– Если ты пойдёшь дальше одна, то вместо тебя может вернуться кто-то совсем другой. Может вернуться лошадь. И она может решить… Что ей никто больше не нужен. Что она ходит сама по себе. Как лестница.
Его голос звучал спокойно и тихо. Но Полынь почему-то почувствовала, как напрягаются мышцы затылка, пуская волну дрожи вниз по позвоночнику.
– Я поняла, – смогла проговорить она. – Спасибо.
– Спаси-и-и… – рассеянно повторил эхом Лошадь; но так и не закончил сказанное.
Он отвернулся и заковылял в полумрак тоннеля, пока совсем не скрылся из виду. Только голос доносился глухим эхом:
– Спаси-и… Спаси…
Но вскоре затих и он.
Полынь осталась совсем одна.
Глава 19
Меня зовут Джосайя
Нет пути домой.
Полынь растерянно прошлась туда и обратно по коридору, не в силах решить, в какую же сторону отправиться. После чего стукнула кулаком по голове, ругая себя за глупость.
Она пришла к своей цели – но как вернуться обратно? Как забрать Глупого?
Можно поискать ещё одного проводника. Но от одной только мысли об этом на ладонях выступал холодный пот. Теперь, после всего увиденного, стало совершенно ясно – с Лошадью ей сильно повезло. Больше такого везения не будет.
