в Китае. Также Китайское общество по развитию интернета занимается разработкой «Кодекса саморегулирования и профессиональной этики для представителей интернет-индустрии Китая». Это что-то вроде общественного договора о соблюдении цензурных требований, который обязаны подписывать все IT-компании в Китае. В марте 2017 года первого директора китайского отделения ICANN Сун Чжэна сменил Чжан Цзяньчуань, который начинал в Информационном интернет-центре Китая при МПИ[556].
Никто не спорит, что китайские компании тоже имеют право участвовать в управлении интернетом. Здесь важен контекст. Придя к власти, Си Цзиньпин развернул хорошо скоординированную атаку не только на интернет, но и на гражданское общество в целом. Следовательно, в Китае могут действовать только негосударственные организации, деятельность которых полностью отвечает интересам официального Пекина, например Китайское общество по развитию интернета. Частные компании не могут позволить себе роскошь не соблюдать государственную политику по управлению интернетом и кибербезопасности. Все больше влияния в международных органах по стандартизации и других организациях получают такие компании, как Huawei, которая исторически тесно связана с китайским ВПК, Baidu, Tencent и Alibaba, которые охотно выполняют требования цензоров или поддерживают цензуру на государственном уровне.
Начиная с 2016 года Пекин с удвоенной активностью ведет работу с этими ключевыми компаниями в области идеологической безопасности и требует от них более старательно содействовать делу партийного строительства[557]. Частным компаниям предлагают организовывать у себя партийные комитеты, как на государственных предприятиях, и больше соответствовать линии партии по важным вопросам. Число членов КПК среди сотрудников этих компаний возросло до 5000 и более. Только в Baidu партбилет есть более чем у 3600 сотрудников. «Отделения КПК и парткомы на предприятиях осуществляют надзор в интересах здорового развития китайского сегмента интернета», – заявил в конце 2016 года в интервью государственным СМИ преподаватель партшколы[558].
По словам Питера Майсека, юрисконсульта нью-йоркской организации Access Now, которая выступает за открытый интернет, в организациях по стандартизации исторически было много инженеров из Cisco. И на самом деле руководство этими организациями осуществляли Cisco и другие западные компании. Сейчас там все больше и больше инженеров из Китая. Они предлагают, разрабатывают и принимают стандарты»[559]. Иногда дискуссии в органах стандартизации сводятся к тому, проект какой компании будет принят в качестве ориентира. Часто на заседаниях ведутся настоящие баталии за общие ценности вроде свободы слова, доступа к интернету и надзора за ним. «Именно здесь без лишнего шума предпринимаются попытки получить власть над интернетом в его сегодняшнем состоянии», – рассказывает Майсек.
Как пишет исследовательница Шанти Калатхил, китайские интернет-компании в условиях отсутствия иностранных конкурентов переросли внутренний рынок и начали экспансию за рубеж. При этом они разделяют те же ценности, что и правительство их страны, а именно суверенитет интернета, главенство цензуры и необходимость надзора[560].
Глобальное управление осуществляется на основе установленных циклов. Тем, кто рассчитывает на долговременную перспективу, открыто много возможностей. Цензоры могут позволить себе небольшое тактическое отступление, как в 2012 году, зная, что совсем скоро откроется новый плацдарм, возникнут новые возможности, появятся новые союзники. Через два года после неудачи в Дубае главой МСЭ вместо Туре был единогласно избран Чжао Хоулинь[561], 64-летний инженер по телекоммуникациям. На этот пост его выдвинуло МПИ КНР[562].
Накануне WCIT Чжао выступал за усиление роли государства в области управления доменными именами и IP-адресами[563]. В интервью сразу после избрания он четко дал понять, что МСЭ должен участвовать в управлении интернетом[564], но его позиция по вопросу защиты свободы слова в интернете была сформулирована далеко не так ясно. В частности, Чжао заявил, что у стран-участниц отсутствует общая позиция по определению цензуры[565]. Если Туре в МСЭ был ставленником Москвы[566], то Чжао стал ставленником Пекина. Его избрание оказалось для Пекина как нельзя кстати, ведь Китай только начал продвигать новую доктрину киберсуверенитета на международном уровне. Через месяц после вступления Чжао в должность Лу Вэй опубликовал в Huffington Post колонку, где писал, что доктрина киберсуверенитета должна стать главенствующей во всемирном интернете. Спор между сторонниками модели с множеством заинтересованных лиц и многосторонней системой не имеет значения. Мол, это лишь мелкое препятствие, которое можно преодолеть дипломатическим путем.
В 2015 году перед пересмотром итогов Всемирного саммита по информационному обществу (WSIS+10) Пекин провел мощную дипломатическую атаку. На саммите предполагалось пересмотреть итоги Тунисского соглашения 2005 года. Критики системы, где интернетом, по сути, управляет США, требовали от Вашингтона пойти на уступки. Представители Китая выступили за создание многосторонней, демократичной и открытой международной системы управления интернетом с равным участием всех сторон, рациональным распределением интернет-ресурсов и совместным контролем над наиболее значимыми объектами сетевой инфраструктуры. На словах в предложении китайской стороны вроде бы приветствовался подход со множеством заинтересованных сторон. Однако было и такое предупреждение: выбранная модель должна быть сбалансированной. Рекомендовалось избегать тенденции, при которой приоритет отдавался бы корпорациям и негосударственным организациям, а государство отошло бы на второй план. По мнению Пекина, нужно расширить международное участие в ICANN, а главную роль в осуществлении политики в области интернета отдать ООН[567].
Начинание Китая поддержали Россия, Куба и «Группа 77» – объединение развивающихся стран, насчитывающее, несмотря на название, 134 страны-участницы. Из финального документа удалось убрать наиболее спорные предложения (США и некоторые другие страны грозились выйти из соглашения окончательно). Тем не менее Пекин добился, чтобы формулировка о многосторонности осталась, а объем полномочий МСЭ по управлению интернетом был увеличен[568]. Через несколько дней после окончания совещаний в ООН в Китае прошла конференция по вопросам интернета, на которой Си Цзиньпин выступил с предложением реформировать систему всемирного управления интернетом на основе принципов киберсуверенитета[569].
Глава 21
Суверенитет
Когда Си Цзиньпин пришел за интернетом
Приглашенные сидели на стульях, накрытых белыми хлопчатобумажными чехлами и расставленных на аляповатом узорчатом ковре. Такими почему-то любят устилать конференц-залы по всему Китаю. В первых рядах перед сценой, в бежевых кожаных креслах расположились вип-персоны. За белой трибуной, между двумя огромными экранами, на которых демонстрировалась пустая сцена, висело сильно обработанное изображение Учжэня – сонного речного городка в провинции Чжэцзян, где в декабре 2015 года и проходило это мероприятие.
Раздались аплодисменты: вышел председатель КНР Си Цзиньпин в своем неизменном темном костюме с красным галстуком. Некогда привлекательный, теперь, в шестьдесят два года, он выглядел располневшим и слегка одутловатым, но его волосы были гуталиново-черными, как у всех китайских политиков независимо от
