Получив материальную независимость, Филипп по крупицам стал собирать информацию о своих врагах. С Марией все оказалось совсем просто.
Мария всегда чувствовала себя белой вороной в том городке, куда привез ее муж, и мечтала уехать, но ее суженому такая жизнь нравилась, и Мария по инерции следовала за ним. Маленький мальчик пробудил в ней это, ставшее зыбким, желание, а главное, дал силы сделать тот важный шаг к спасению ее души. По крайней мере ей так казалось. Вернувшись к мужу, она начала готовить побег, и для того, чтобы он ничего не заподозрил, была с ним очень нежна и обходительна. Муж уже было подумал, что жизнь налаживается. Мало того, что он избавился от мальчишки, так еще и любимая женушка наконец-то обратила на него внимание. «Все-таки не зря я заплатил святому отцу, он отработал каждую унцию моего золота!»
Собрав кое-какие драгоценности и деньги, через три месяца Мария вернулась в Плимут с твердым намерением остаться здесь навсегда. Не обнаружив Филиппа, женщина бросилась его искать, но все ее попытки оказались тщетными. Мальчик словно сквозь землю провалился. Совершенно обезумевшая от горя и разбитых надежд женщина проклинала сестру, ее мужа, священника и, конечно, себя. И вот теперь, растерзанная и потерянная, она собиралась вернуться назад. То, что муж ее простит, она даже не сомневалась. Но поездку пришлось отложить из-за ее плохого самочувствия. Сама Мария отнесла это за счет нервного расстройства, но бедной женщине с каждым днем становилось все хуже и хуже, ее постоянно тошнило, а сильные головные боли не давали подняться с постели.
– Не хватало еще, чтобы она здесь сдохла, – ворчал деверь. – Своих проблем мало?
Мария и сама понимала, что долго находиться в доме сестры не сможет, поэтому попросила послать за доктором.
В то, что сказал доктор, верилось с трудом, но, потрогав свою набухшую грудь, она поняла, что оно прав. Святая Тереза все же сжалилась над ней и, забрав одного ребенка, решила подарить другого.
– Ты должна вернуться к мужу, – пыталась вразумить ее сестра.
– Ни за что! – Мария повеселела. – Я никому не позволю загубить душу моего малыша. Деньги у меня есть, теперь я непременно уеду далеко-далеко, где нас никто не найдет. Я подарю ему всю свою любовь, он станет врачом, – поглаживая живот, мечтала женщина.
Она поселилась в пригороде Лондона, сняв маленькую, но аккуратную квартиру. Вечерами, сидя у открытого окна, Мария вязала носочки и чепчики и предавалась мечтам.
Судьба щедро одарила ее. Мария родила двойню – мальчика и девочку. Это стало тяжелым испытанием для ее уже не молодого организма. Роды были сложными, забота о детях отнимала последние силы, деньги таяли на глазах, и она с опозданием осознала, что вскоре ей нечем будет кормить малышей. Мария понимала, что надеяться не на кого, а трехлетних детишек нужно ставить на ноги. Женщина пошла на ткацкую фабрику, закрывая малышей дома и страдая от того, что не только не может уделять им времени, но и вдоволь накормить.
Работа по четырнадцать часов в день окончательно подорвала ее и без того хрупкое здоровье. Чувствуя, что силы на исходе, Мария собрала свои нехитрые пожитки и поехала к мужу, в надежде упасть ему в ноги и упросить принять если не ее, то хотя бы детей. Но и здесь ее поджидал удар. Муж, не сумев пережить ее бегство, запил и по пьянке сгорел вместе с домом. Остатки добра растащили соседи и, несмотря на жалкий вид вдовы, отдавать не собирались. Мария из последних сил добралась до сестры, где тяжело умирала, видя, как издеваются над ее пятилетними малышами старшие кузены и дядька, но ничего уже поделать не могла.
– Простите меня, – шептала она испуганным голодным малюткам, которых мечтала сделать счастливыми. Но дать им сумела только голодное детство и тяжелую долю сиротства. – Господи! Я еще понимаю, почему ты выслушиваешь наши просьбы, – мы так вопим, что нас невозможно не услышать. Но зачем их исполнять?!
– Собаке – собачья смерть! – злобно выругался Филипп, дочитав письмо, в котором рассказывалось о судьбе Марии, до конца. – Теперь понятно, почему был разыгран весь этот спектакль со священником. Она уже знала, что у нее будут свои дети, потому и погнала меня со двора, как приблудную псину, – человеческая память очень тонкая вещь, и порой мы помним то, что сами себе придумываем. – Ну что ж, жизнь сама с тобой разобралась, даже еще жестче, чем бы это смог сделать я. Теперь на очереди родная мамочка! Куда же ты спряталась вместе с сестричкой? – девочку он тоже ненавидел, ведь это в ее пользу сделала свой выбор мамаша. – Эта девчонка живет за мой счет. Ну ничего, вы думали, что я умер! Нет, дорогие дамочки, я готовлю вам славненький сюрприз!
1988 г. Тибет. Монастырь Тикс
Незаметно пролетел еще один год. Покой и умиротворение, царившее в обители, как нельзя лучше содействовали ее душевному покою и положили начало новому качеству жизни. Рамки ее сознания расширялись, и она полюбила эти путешествия познания самой себя.
На исходе второго года настоятель вывел девушку за восточную стену монастыря, где было несколько пристроек, соединяющих монастырь с горными склонами. Пещеры, вырубленные в горах прямо над монастырской стеной, напоминали гнезда огромных птиц.
Маша со стариком стали взбираться наверх по веревочной лестнице, причем настоятель делал это намного проворнее девушки. Наверху он завел свою спутницу в одну из пещер. Привыкнув к темноте, девушка увидела простой алтарь, на котором стояло несколько жертвенных фигурок из муки и масла. Старик подошел к небольшой подставке, на которой покоился человеческий череп, взял небольшую ложечку и, взглядом приказав ей сложить руки лодочкой, зачерпнув из страшной чаши напиток, налил ей в руки.
– Это чан, – спокойно пояснил он. – Сделай небольшой глоток, затем омой лоб и горло. Это символизирует очищение тела, речи и ума, – подождав, пока Маша исполнит его указания, он продолжил: – Когда-то энергия «Ки» или, как вы ее называете, ДНК, состояла из двенадцати нитей, а теперь превратилась в двойную спиральную нить, это процесс современной эволюции человека, – впервые в его словах Маша уловила грустные нотки. – Ты должна воссоединиться с утраченными знаниями и сформировать новые нити при помощи Света. Не бойся, это не трудно, – ласково подбодрил он. – Тебе просто нужно довериться Вселенной.
Маша впала в какое-то коматозное состояние, перед ее взором, словно картинки через замутневший экран проплывали впечатления и воспоминания ее недавней жизни, потом появились люди в старинных платьях, бедные и богатые, конные сражения, яркие костры средневековья… К рассвету третьего дня в пещеру проник лучик восходящего солнца. Луч становился все ярче и шире, она вдруг внезапно встала и почувствовала, что ее ноги словно вросли в землю, руки неожиданно понеслись вверх, луч настиг ее в районе темени и пронзил все ее тело. Маша, словно распятая огненным светом, стояла так несколько часов, и Прошлое вдруг стало больше Будущего…
1721 г. Франция. Париж
Он нанял лучших сыщиков, чтобы они разыскали мать и сестру, но ни Эльза, ни Аннет Рошар ни по одну сторону Ламанша не объявлялись. У него даже промелькнула слабая надежда, что они все же погибли, но он хотел знать это наверняка, поэтому решил начать поиски дяди, на встречу с которым, они собственно и направлялись. Но найти человека в Париже, о котором он знал только то, что его имя – Клод и что он имел сестру Эльзу, которая когда-то вышла замуж за английского моряка, оказалось делом не простым. Но Филипп не сдавался, и три года поисков наконец увенчались успехом. В Аббен-о-Буа по улице Ферм де Матюрен действительно проживал мелкий лавочник Клод Бозенваль с женой и четырьмя детьми, у которого была сестра Эльза Бозенваль, уехавшая в Лондон.
Филипп, переодевшись нотариусом, отправился навестить дядю.
Господин Бозенваль владел маленьким, но аккуратным и ухоженным домиком, первый этаж которого занимала его скобяная лавка, на втором проживал он сам, а третий этаж и чердак служили доходным домом.
Филипп нашел дядю в лавке. Это был коротышка лет пятидесяти с искрящимися и добрыми глазами. Одет он был скромно, но чисто, и весь его вид говорил о том, что он человек честный и великодушный.
– Чем могу служить, сударь?
– Вы – Клод Бозенваль?
– С кем имею честь?
– Извините, меня зовут Пьер Ренье, я нотариус, служу в конторе месье Бунни, что на улице Ломбардийцев, – с напускной кротостью представился Филипп. – У меня к вам дело касательно вашей сестры, – Филипп заметил, как потускнело лицо мужчины. – Вы не могли бы уделить мне несколько минут?
– С ней все в порядке?
– Это я хотел выяснить у вас.
– Так вы не от Эльзы?
– Нет. Давайте я лучше объясню все по порядку.
