Фишер продолжал двигаться вперед. Он уже прошел через арку в большой зал и слышал за собой шаги Барретта. Войдя в зал, экстрасенс остановился и огляделся. Пол здесь был усеян разбитыми предметами. Гобелен на стене напротив покосился. Что же сделал реверсор? Фишеру очень хотелось узнать, но он боялся что-либо предпринять, чтобы выяснить это.
— Ну? — спросил Барретт.
Экстрасенс отмахнулся от него. «Сделаю, когда буду готов», — сердито подумал он.
Фишер неподвижно стоял и, прислушиваясь, ждал.
А потом, повинуясь порыву, сбросил барьеры. Закрыл глаза, раскинул руки и растопырил пальцы, втягивая все, что могло витать в атмосфере.
Его глаза распахнулись, и он растерянно огляделся.
Здесь ничего не было.
Вернулось недоверие. Фишер развернулся и бросился мимо Барретта с женой. Эдит встревоженно посмотрела на него, но Лайонел схватил ее за руку, удерживая от паники.
— Он встревожился, потому что нечего ловить, — сказал он ей.
Фишер выбежал в вестибюль. Ничего. Он пробежал по коридору в церковь и распахнул дверь. Ничего. Он вернулся и прыжками спустился по лестнице, не обращая внимания на боль в голове. Проскочив через двери бассейна, он понесся в парилку, распахнул дверь туда и остановился.
Ничего.
Фишер в трепете вернулся.
— Не могу поверить.
Он снова бросился вдоль бассейна в коридор и спустился в винный погреб. Ничего. Потом, хватая ртом воздух, метнулся назад, вверх по лестнице. Театр. Ничего. Бальный зал. Ничего. Бильярдная. Ничего. Кухня. Ничего. Обеденный зал. Ничего. Он пронесся по большому залу и вернулся в вестибюль. Барретт и Эдит все еще стояли там. Фишер, тяжело дыша и шатаясь, встал перед ними. Он начал было что-то говорить, но замолк и бросился к лестнице. Барретт ощутил прилив торжества.
— Делосделано, — сказал он. — Сделано, Эдит. Сделано!
Он обхватил ее руками и прижал к себе. Ее сердце колотилось. Ей все еще не верилось. Однако Фишер был вне себя. Она смотрела, как он перепрыгивает через две ступеньки.
Экстрасенс пробежал по коридору в комнату Барретта и нырнул внутрь. Ничего! Повернувшись с ошеломленным криком, он снова бросился в коридор, в комнату Флоренс. Ничего! По коридору в свою комнату. Ничего! Через апартаменты Беласко. Ничего! Всемогущий Боже! Ничего! В голове его раздавались удары, но он не обращал внимания. Фишер пронесся по коридору, распахивая двери в свободные комнаты. Ничего! Куда бы он ни пошел — ничего, абсолютно ничего! В нем вскипело ликование. Барретт сделал это!
Адский дом чист!
Ему было нужно сесть. Шатаясь, он подошел к ближайшему креслу и, сгорбившись, упал в него. Адский дом чист. Это невероятно. Он отодвинул в сторону мысль, что придется отказаться от всего, во что он верил. Это было не важно. Адский дом очищен, темные силы изгнаны отсюда этим фантастическим — чем? — стоящим вон там Из горла вырвался хриплый смех. А он-то назвал это кучей хлама! Господи Иисусе, кучей хлама! Почему Барретт не двинул ему в зубы?
Фишер сгорбился в кресле, закрыв глаза и пытаясь отдышаться.
Внезапно наступила реакция. Если бы Флоренс протянула еще час. Всего час! И вдруг он ощутил злобу на Барретта, что тот оставил ее одну.
Эта злоба пройдет. Ее заслонит трепетное восхищение перед физиком. Терпеливо и упрямо Барретт делал свое дело, зная, что никто не верит в его правоту. А он все время был прав. Фишер изумленно покачал головой. Это чудо. Он глубоко вздохнул и не сдержал улыбки.
В воздухе по-прежнему стояла вонь.
Но не смрад смерти.
* * *
14 ч. 01 мин.
«Кадиллак» въехал в очередной сгусток непроницаемого тумана, и Фишер немного притормозил. Он решил оставить машину себе и продать ее, если получится, а деньгами поделиться с Барреттом. Не получится — он утопит чертову штуковину в озере, но Дойч ее больше не увидит. Фишер надеялся, что Барретт найдет способ вытащить реверсор из Адского дома, прежде чем Дойч наложит на аппарат лапу. Такой прибор должен стоить небольшого состояния.
Фишер включил дворники, и его глаза сосредоточились на дороге, идущей через темный лес. Он постарался связать в уме обрывки мыслей.
Прежде всего Барретт оказался прав. Энергия дома была мощным остаточным явлением после электромагнитного излучения. Барретт нейтрализовал его, и она исчезла. И куда же делись верования Флоренс? Теперь они оказались полностью несостоятельны? Стало быть, она, как заявлял Барретт, сама создала свою одержимость, бессознательно манипулируя энергией дома, чтобы доказать свою точку зрения? Похоже, все сходится. Это также потрясло и его верования, но все сходится.
И все же почему ее бессознательная воля решила вызвать явления, которые она никогда не вызывала в жизни? Ответ пришел на ум немедленно: чтобы убедить Барретта, для которого физические явления были единственным осмысленным доводом.
«Хорошо, — подумал он, — Дэниэл Беласко действительно существовал. Кто-то его замуровал живьем в стену — вероятно, отец. Это Флоренс обнаружила физически, прочитав энергию дома, как память компьютера. Стало быть, этот Дэниэл Беласко и был той темной силой, ее ошибочной интерпретацией фактов».
Но почему она довела ее до таких самоубийственных крайностей? Вопрос озадачил его. Прожив целую жизнь разумным медиумом, почему она буквально убила себя ради доказательства своей правоты? Разве такой личностью была она на самом деле? Неужели ее внешнее поведение было совершенным обманом? Это представлялось невозможным. Много лет она выступала экстрасенсом, не причиняя никому вреда и ни на кого не навлекая зла, как, очевидно, навлекла на Барретта. Или энергия Адского дома оказалась столь подавляющей, что Флоренс просто не справилась с ней? Барретт, несомненно, сказал бы «да», и это было правдой, учитывая, что в тот единственный раз, вчера, его чуть не погубила ее сокрушительная сила. И все же...
Фишер закурил и выпустил струю дыма. Придется заставить себя вернуться к неопровержимому факту, что теперь дом чист. Барретт был прав, это нельзя отрицать. Его теория имеет смысл: бесформенной энергии в доме для того, чтобы действовать, требуется сосредоточение вторгающихся потоков. На что же дом был похож между 1940 годом и прошлым понедельником? Он молчал? Спал? Ожидал, когда придет кто-то разумный? Несомненно — если Барретт был прав.
Прав.
Фишер постарался побороть закрадывающиеся сомнения. К черту! Он же был в этом доме. Бегал из комнаты в комнату, совершенно раскрывшись. Там ничего не было. Адский дом был чист. Почему же тогда его осаждают эти дурацкие сомнения?
И вдруг до него дошло: потому что все это слишком просто.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
