— Дай угадаю — ты захотел сыграть с ним на его сокровища? — Лекс невозмутимо кивнул и продолжил прерванный рассказ.
— Именно. Вот только дракон об этом тоже узнал и капитально законспирировался. Он оказался существом хоть и азартным, но до ужаса прижимистым.
— То есть, делиться накоплениями не захотел? Какой противный. — Вставила я своих пять копеек.
— Не перебивай. — Нахмурился дион, но как-то несерьезно. — Так вот, не знаю, откуда он узнал про мой скромный талант выигрывать, но за все то время пока я обдира… эээ… играл с жителями Олоса, ни одного субъекта более, менее похожего на дракона мне не повстречалось. Кстати, — Лекс усмехнулся, явно что-то вспомнив, — тот мужик, который тебя провожал, здорово мне проигрался, так что если это был твой родственник, приношу свои извинения за уменьшенный финансовый резерв семьи… Рия, ты чего? — Моя бурная реакция на его последние слова несколько удивила диона.
А реакция у меня была самая обычная — гомерический хохот. Просто теперь мне стало понятно, почему Моргрейн, эта чешуйчатая сволочь, так расхваливала мне диона в качестве проводника.
Все оказалось на удивление элементарно: дракон проиграл диону большую сумму и, как любое азартное создание, явно намеревался проиграть больше, только в дело вступил здравый смыл под ручку с гипертрофированной природной жадностью, и ящер решил избавиться от угрозы для своих обожаемых сокровищ. В это время я как раз появилась в его сокровищнице, и бронированный скряга решил убить двух зайцев одновременно — он намеренно послал меня подальше от Олоса (не дай Бог напрасно — вернусь голыми руками придушу) навязав в проводники этого оболтуса, который в данный момент с любопытствующим недоумением наблюдает за моим хохотом. Таким образом, он и угрозу сплавил, и от незваной гостьи, то есть меня любимой, избавился.
И зря я удивлялась той легкости, с которой дракон пожертвовал мне амуницию и деньги — это обошлось ему гораздо дешевле, чем дальнейшие проигрыши.
— Лекс, — простонала я, не в силах справится со смехом, — Тот мужик и был дракон, а теперь догадайся, почему тебя наняли за такую сумму. Как я понимаю, пятнадцать полновесных золотых это явный перебор за услуги проводника?
— Вот гад! — Восхищено протянул Лекс, в его голосе слышались нотки уважения пополам с желанием надрать кое-кому задницу. — Это ж надо! Так меня провести! — Побарабанив пальцами по колену, дион злорадно добавил. — Хотя неудивительно, что он решил от меня избавиться — я, наверное, половину сокровищницы у него выиграл.
— Не думаю. — Поспешила я разочаровать диона. — Мне кажется жадности в Моргрейне больше, чем азарта, вряд ли ты и одну сотую из него вытянул.
— Не знаю, не знаю. Сумма была кругленькая.
— И все равно, я очень сильно сомневаюсь, что ты, даже будучи очень хорошим игроком, смог бы выиграть большую часть драконьего состояния.
— Маленькая поправочка: я не просто очень хороший игрок, я профессионал. — Гордо оповестил меня дион.
— Си речь — шулер?
— Я?! Да ни за что! — Возмущение можно было упаковывать в брикеты и рассылать на продажу.
— Разумеется ни "ни за что", а за очень большие ставки. — Я проследила за тем, как на лице Лекса промелькнуло сомнение и сменилось обычным ехидным выражением. На мой последний выпад он так ничего и не ответил. Просто достаточно выразительно промолчал.
Прибывать в тишине очень быстро надоело, альтернативой тоскливому сидению возле холодной стенки было то же самое сидение, только с более внимательным слушанием звуков доносившихся из-за той же стенки, то есть: хрипов, визгов, рыков и редкого чавканья. Правда, был еще один вариант — подоканывать диона. Угадайте, чем я занялась?
— А когда ты из дома удрал, как ты вообще выжил? Мне казалось, что тринадцатилетний ребенок, явно незнакомый с социальной жизнью обычных людей, вряд ли смог бы быстро адаптироваться к уличной жизни.
— Мне повезло. — Немудрено ответил Лекс, но потом добавил: — Хотя это с какой точки зрения посмотреть. — Я устроилась поудобнее всем своим видом выражая желание узнать, что же было на самом деле. Меня действительно терзало любопытство. — Когда я удрал, то попал в абсолютно незнакомый мир полный людей, то есть дионов. Для меня тогда вообще было больше пятнадцати человек — толпа, а тут сразу оказаться на базарной площади! Да у меня чуть крышу не снесло (О! Очередное интернациональное выражение. Все-таки люди они и в другом мире люди). Постояв какое-то время столбом, я заметил, как одна компания зазывает народ сыграть в карты, обещая легкий выигрыш. Ну и я, лопух-лопухом, увидев хоть что-то знакомое, спасибо опять же похитителям — почти всем самым полезным в жизни вещам научили меня именно они, чуть ли не бегом кинулся расставаться с прихваченными деньгами.
— И как? Выиграл?
— А как же! Целых два раза! А потом, ясное дело, меня обули по полной. В результате я проиграл даже собственную свободу. — Умиленно улыбаясь, припомнил давнее Лекс. Откуда взялось умиление, я поняла, когда дион продолжил. — Главная в той компании разводил сжалилась надо мной и не стала продавать в рабы. Толи я был похож на ее погибшего сына, толи ей просто голову припекло, уже не помню, но в результате этого временного помрачнения она взяла меня к себе в ученики. Ребенком я был наивным, но понятливым и очень скоро стал её первым помощником. Веселое было время — обыгрывал народ, бегал от стражников и недовольных проигрышем, зато ходил в почете у местных картежников.
— А потом? — Тяжкий, ностальгический вздох вырвался из груди диона.
— А потом, спустя пять лет, я допустил одну ошибку — обмухлевал учителя, то есть практически заявил свои права на предводительство. Фавия тогда дико разозлилась, зато я научился уворачиваться от ножей и понял, что пора бы уже по миру побродить, в Дионе, конечно, хорошо, но за его границей однозначно лучше. Во всяком случае, там меня еще никто убивать не хотел. Правда, это оказалось временно.
— Да уж, веселая у тебя была юность. — Дион поежился и резко поднявшись, начал ходить по комнатушке, непохоже было, что это хоть немного его согревает, но он все равно не прекращал.
— Ага. Местами. — Уже не так весело сказал Лекс, видимо малолетство для него было больной темой. Ладно, не буду пока что давить на любимую мозоль.
Спустя минут десять его непрерывного хождения — в глазах у меня начало рябить, а в душе зародилось желание наорать на этот ходячий маятник. Я, конечно, все понимаю: тяжелое детство, деревянные игрушки прибитые к полу и мягкие стены, опять же холодина собачья, но чего километры-то наматывать?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
