Но все же «мир саг» и сами саги – далеко не одно и то же. От осознаваемой нами исторической определенности его материального наполнения нельзя проводить прямых аналогий к персонажам и событиям, изображенным в сагах. Вспомним снова переписчика Аэда и сравним его слова с гораздо более поздними мнениями на тот же предмет. Во второй половине XIX в., времени первых серьезных успехов кельтских исследований, встречаем несколько прямо противоположных утверждений. Так, Генрих Циммер и Куно Мейер нисколько не сомневались в «историчности» таких ведущих персонажей цикла, как королева Медб и король Айлиль с одной стороны, и Конхобар и Кухулин – с другой. Один из аргументов в пользу такой постановки вопроса привел О'Карри и в то время он мало кем оспаривался. О'Карри писал: «Главные герои этой войны («Похищения Быка из Куальнге». – С. Ш.) являются хорошо известными и бесспорно историческими персонажами, и мы встречаем их не только в древних сагах, но и в наших подлинных анналах»{408}. К вопросу об анналах вернемся несколько позже. Между тем, почти в то же самое время слышались и совсем иные голоса, но так же не совпадающие с замечанием переписчика «Похищения», для которого многое из рассказанного там было просто нелепицей.
С противоположного историческому полюса выступил известный исследователь Джон Рис, который истолковывал персонажи и события саг уладского цикла в духе «солярной теории» Макса Мюллера и, соответственно, считал их воплощением тех или иных природных явлений. К примеру, га булга, страшное оружие Кухулина, казалось ему олицетворением солнечных лучей, наблюдаемых с долины Муиртемне сквозь утренние облака{409}. Стоит ли говорить, что толкования Макса Мюллера и его последователей давно уже не принимаются всерьез. Среди исследователей ирландских героических саг возникла и своего рода промежуточная позиция. Ее характеризовал иной подход к исследованию содержания и, прежде всего, облика персонажей саг. В 80-х годах прошлого века она была сформулирована Альфредом Наттом следующим образом: «В своем происхождении уладский цикл почти, если не целиком, мифичен, но уже довольно давно (возможно в VIII веке) был подвергнут евгемеристической трактовке, так что его боги и полубоги превратились в исторических персонажей, выступающих в действительной жизни где-то около рубежа нашей эры»{410}. Несмотря на полное и бросающееся в глаза несовпадение перечисленных нами точек зрения, их объединяет нечто общее, а именно совершенное игнорирование вопроса о том, что же такое сами саги, т. е. тексты, содержащие ту или иную информацию. В любом из случаев некая «информация» выступает сама по себе, вне всякого отношения к произведению, в которое она заложена и к сознанию, породившему это произведение.
При таком понимании дела своеобразным камнем преткновения для исследователей ирландской эпической литературы оказывались сохранившиеся памятники, содержащие, условно говоря, исторический материал – прежде всего анналы и генеалогии. Ключевым моментом спора был и остается вопрос, с какого времени можно начинать с доверием относиться к их сведениям. Дело в том, что «героический век» Ирландии не занимает в полном смысле слова островного положения в истории, хотя он по своему выделен из нее и замкнут. Времена еще более отдаленные, чем «героический» век имеют двоякую обусловленность. Появление в Ирландии христианства, а вместе с ним и необходимости включить прошлое страны в общий ход библейской истории, вызвало к жизни попытки последовательного расположения содержания самых разных традиций (в том числе и мифологической), а так же соотнесение их материала с крупнейшими событиями и персонажами, фигурирующими в священном писании. Параллели такого рода вполне обычное явление в истории культуры и не могут представить для нас интереса. Гораздо внимательнее стоит отнестись к очень богатой и разнообразной генеалогической традиции, которая совершенно несомненно существовала на острове еще до его христианизации. Так, среди прочего, мы имеем перечни правителей Эмайн Махи с момента ее основания, а также правителей Тары, начиная с рубежа нашей эры.
В генеалогиях и анналах довольно подробно освещен период, на который падают основные события «Похищения Быка из Куальнге» и упоминаются многие персонажи этой величайшей в Ирландии саги. Из этих памятников следует, что события «Похищения» падали на период политической разобщенности пяти королевств Ирландии, иными словами на время, когда правитель Тары не считался верховным владыкой всего острова. В самой саге об этом определенно ничего не говорится, хотя из перечисления правителей в самом начале повествования можно сделать сходные выводы. Но если сама сага не дает возможности заглянуть в глубокую предысторию событий, то для генеалогий время «Похищения» вовсе не такая уж старина – действительно, до Конхобара и его соперников в них перечислено не менее восьмидесяти правителей острова.
Не менее определенны и данные анналов. Вот лишь несколько выписок, относящихся к событиям и персонажам саги. До Рождества Христова: 39 г. – правление в Эмайн Фергуса, 34 г. – рождение Кухулина, 30 г. – начало правления в Эмайн Конхобара, 19 г. – события «Похищения». По Рождеству Христову отмечается 2 г. – смерть Кухулина (fortissimi herois Scottorum) и говорится, что в семь лет он принял оружие, в семнадцать сражался с врагами при «Похищении», в двадцать семь же погиб. 33-й год упоминается как время смерти Конхобара. Уже из одного этого перечня видно, что многие из дат не согласуются, с одной стороны, между собой и с другой стороны, с традиционными сведениями о том, что Конхобар правил шестьдесят лет и многими в том же роде. Кроме того, совершенно ясно, что если исходить из перечисленных дат, период междуцарствия, на который падали события «Похищения» должен был длиться значительно дольше, чем обычно отводимые на него пять или семь лет.
Конечно, несмотря на все предпринятые усилия, невозможно себе представить, как выглядели те источники или, вернее, серии источников, которые, постепенно видоизменяясь, послужили прототипом существующих версий анналов{411}. Складывались они приблизительно в то же самое время, когда и предполагавшиеся Турнайзеном протоварианты саги, т. е. в VIII- вв. Хотя очень многое остается и, по-видимому, останется неясным, нет спора, что анналы свидетельствуют о направленных, чрезвычайно кропотливых и далеко не всегда удачных попытках хронологического согласования событий, запечатленных в разных пластах традиции и требовавших упорядочивания. При этом составители анналов руководствовались самыми разнообразными соображениями и, естественно, не могли избежать влияния современных им политических и духовных запросов. На примере стремления хронологически «привязать» к определенному времени события и персонажи «Похищения» это видно особенно ясно.
Невозможно установить, какие данные о мире саг уладского цикла содержали не дошедшие до нас ранние варианты анналов. Как справедливо замечает Келлехер, «слишком много неизвестных рук перерабатывали их по слишком многим забытым причинам». Однако к VIII-IX вв. мы наблюдаем стремление составителей анналов «раздвинуть» события, содержащиеся в их источниках и найти на хронологической шкале место для описанных в уладских сагах событий. Более того, можно почти наверняка утверждать, что особое значение в это время приобрело именно «Похищение Быка из Куальнге», причем создается впечатление, что именно тогда описанные в этом повествовании события были осознаны как имеющие общенациональное значение. Келлехер высказывает по этому поводу целый ряд соображений, основные из которых сводятся к тому, что, во-первых, до упомянутого времени «Похищение» не пользовалось общеирландской известностью, а бытовало, прежде всего, там, где и было записано – на территории современного графства Лаут, знакомство с топографией которого прекрасно заметно в тексте саги и, во-вторых, известность эту сага приобрела в тот момент, когда ее содержание могло сделаться своеобразным оружием в идеологических столкновениях IX в. Речь идет о споре двух течений внутри ирландской церкви (сами по себе они для нас не важны), каждое из которых боролось за главенство в Арме – монастырском центре Ирландии, расположенном в непосредственной близости от легендариой Эмайн Махи.
Гипотеза Келлехера называет даже конкретного человека – некоего Куану, настоятеля монастыря в Лауте, по представлению которого события саги «Похищения Быка из Куальнге» могли соответствовать в аллегорическом плане его собственной борьбе за свои религиозные убеждения – защите северного центра христианства в Ирландии. Сочинение Куану, так называемая Книга Куану действительно упоминается в Уладских Анналах, дошедших до нашего времени. Сохранились также сведения о тесных связях между монастырем Лаута и монастырем Клонмакноис, куда, по мнению Келлехера, могла попасть как Книга Куану, так и Ранняя версия самого «Похищения». В этом монастыре, где также велись анналы (причем многие из его ученых клириков, в том числе и Маэл Муйре, рукой которого «Похищение» записано в Книге Бурой Коровы, принадлежали ли к тому же роду, что и Куану), какой-то вариант знаменитой саги, на время потерявшей свою «актуальность», мог полузабытым пролежать до начала XII в.
