— Догонит. — шепчу я в ответ, не сводя глаза с аморфа, — Помнишь, как Серега мне чуть башку не снес, когда я над ним пошутить решила? Ну, когда мой водитель панику на заводе развел, что, мол, меня аморф сожрал? Так тот был раза в три меньше этого, зато бегал — будь здоров.
Теряя форму аморф перемещается самым простым из доступных ему способов — зашвыривает некоторую часть своего тела вперед, а затем очень просто подтягивает к ней все остальное, при чем делает это очень и очень быстро. Я бы не рискнула тягаться с ним в скорости даже на снегоходе, хотя, теоретически, такую скорость аморф развить не может. Теоретически, то есть, я этого никогда не видела… Как не видела я армады белок, подчиняющейся человеку, и белого волка, говорившего сегодня со мной на своем языке.
— Тогда чего мы стоим? — спрашивает отошедший от своего панического ужаса Марат, — Пришьем эту тварь, и по домам.
Мы с Толей переглядываемся и синхронно киваем. В конце концов, нас все-таки трое, и мы — бегуны. Посмотрим, на что способно это уродливое порождение Черного Безмолвия!
Мы вскидываем автоматы, беря на мушку нависающего над нами аморфа, но раньше, чем мы успеваем выстрелить, он атакует, словно растворившись в воздухе и обратившись в миллионы тонких нитей, пронизывающих пространство вокруг нас.
Я строчу из автомата почти наугад, не пытаясь уследить за движениями ложноножек, тянущихся ко мне, одновременно выхватывая из-за пояса нож. Ну не могу я убивать огнестрельным оружием — холодное мне привычнее, и оно-то, по крайней мере, не дает осечек.
Я пригибаюсь, пропуская над своей головой одну из ложноножек аморфа, одновременно полосу ножом по другой, опутавшей мою ногу. Третья хватает меня за руку, сжимающую нож, но я успеваю вырваться раньше, чем аморф подтягивает к ней большую часть своего тела.
Тварь повсюду! Она опутывает меня своими щупальцами, и с трудом успеваю обрубать их. Где-то, совсем рядом строчит автомат, но чей — я определить не могу. Знаю одно — я слышу лишь один автомат, второй молчит. Быть может, кто-то из ребят уже погиб, а, быть может, просто, как и я, орудует ножом.
Вокруг меня вырастает приличная гора из обрубленных ложноножек, и из того, что аморф по-прежнему без устали нападает на нас, пытаясь втянуть в свои жуткие объятия, я делаю вывод, что мозг по-прежнему внутри его основной массы. В бою с аморфом нельзя даже утешать себя мыслью, что умирая ты, хотя бы, пообрубал ему множество конечностей — покончив с нами он сожрет и свои бывшие части тела, увеличив, тем самым, свою массу до прежнего значения. Нет, пардон, теперь он будет весить еще на сотню килограмм больше — скажутся питательные вещества, полученные из наших тел.
— Ира! Марат! — хрипит где-то рядом Толя, и я, разрубая ножом податливые ложноножки, бросаюсь вперед, в основному телу аморфа — туда, где сосредоточена вся его масса и, следовательно, должен быть мозг.
Громада аморфа вырастает передо мной, и я наугад полосую по ней ножом, всаживаю его вглубь, и резко дергаю влево, стараясь разрубить тварь на две части. Естественно безуспешно — аморф здорово убавил в весе за время нашего боя — солидная часть его тела рассредоточена сейчас вокруг нас. Развевается по воздуху в виде ложноножек, туманом стелется по снегу, рассчитывая поймать нас за ноги… Но тем не менее, аморф все еще громаден… Не чета той твари, что как-то раз запрыгнула ко мне в грузовик, приняв облик волка. Того я в одиночку замолотила прикладом, буквально припечатав к черному снегу. Била до тех пор, пока не хлюпнул под очередным ударом мозг этого омерзительного существа… Сейчас такой фокус не прокатит — аморф сам раскатает меня по земле, задавив своим телом.
Я вновь ухожу в сторону, уклоняясь от очередного удара аморфа, полосую ножом по щупальцу, отрубая его, и опять рвусь в гущу боя, поближе к телу твари… В двух шагах от меня вдруг слышится отборный русский мат Марата, в котором тот сожалеет, что его мама вовремя не сделала аборта, и что он не умер маленьким от какой-нибудь младенческой болезни, а затем затихает и второй автомат.
— Ира… — хрип Толи переходит в вязкое бульканье, и я на секунду перехожу в ИК-диапазон, подвергая себя смертельному риску. В ИК я не вижу сливающегося по температуре со снегом Аморфа, зато могу различить висящего в воздухе Толю. Теперь, зная его расположение, я вновь возвращаюсь в видимую область и крушу, кромсаю тело аморфа. Пробиваясь вперед. Громада его тела снова прямо передо мной, и из нее, словно из могильного холмика, торчит рука, сжимающая гранату…
Толя попался! Аморф пожирает его…
Я хватаю его за руку, и что было силы, тащу на себя, но чертово щупальце чертовой твари сбивает меня с ног, заставляя отпустить Толю. Я вскакиваю на ноги, отчаянно отбиваясь всеми конечностями и отсекая щупальце за щупальцем, и вновь пытаюсь схватиться за Толину руку.
Хватаюсь, дергаю, уже чувствую, как Толя поддается, как он выходит из чрева аморфа, но тут ложноножка обвивает мою шею так, что в глазах темнеет от удушья.
Рядом со мной оказывается Марат, и одним движением отсекает щупальце, швыряя его далеко в сторону.
— Толя там! — я указываю на аморфа, но этого можно было и не говорить.
Толино лицо возникает прямо перед нами, выделяясь из темно-серого тела твари. Посиневшее, покрытое пищеварительной слизью, глядящее на нас взглядом, полным ужаса, отчаяния, и… решимости!
Он отчаянно работает рукой, еще остающейся на воле, не поглощенной аморфом, силясь выбраться, но безрезультатно. Тварь втягивает его в себя, словно болотная топь, и Толя готов сдаться, устав от борьбы. Видимо, у него уже просто нет сил для того, чтобы вырываться.
Уклоняясь от сыплющихся на нас со всех сторону ударов, и отсекая по три щупальца за один замах, мы прорываемся к нему, преодолевая заслон из ложноножек, воздвигнутый аморфом.
— Держись! — кричу я, но в моем голосе уже не слышно уверенности. Этот аморф слишком силен — сильнее всех, кого я встречала раньше. Даже втроем нам не убить его. Пули проходят через студенистое тело, нож не может проникнуть глубоко… Сейчас бы самурайский меч, отточенный, словно бритва, но мечты остаются мечтами — такого оружия в Безмолвии не осталось. Или гранатомет… Но Толю нам не спасти уже даже с его помощью.
— Ира, дергай! — кричит он, когда я оказываюсь рядом с ним. Дважды просить меня не надо, и я хватаю его за руку, чтобы в который раз попытаться вытянуть наружу. Но аморф сильнее. К тому же, у меня нет времени на то, чтобы приложить всю свою силу — ложноножки оплетают меня, не давая ни секунды передышки.
— Да не меня! Чеку!
Только сейчас я вспоминаю о том, что в его руке зажата граната… И только сейчас понимаю, что именно он задумал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
