— Толкайте, штандартенфюрер, — сказал Дитер.
Я пожал плечами и вместе с ним навалился на бочку. Тяжёлая, раза в три больше обычной ёмкости, она с ужасным скрипом сдвинулась с места.
— Может, всё-таки объяснишь, в чём твой план. Учти, я не смогу посадить самолёт. Нам всё равно придётся прыгать, и чем быстрее мы это сделаем, тем больше шансов у нас уцелеть.
— До войны я работал механиком на аэродроме, обслуживал самолёты. У 52-х есть аварийная ручная помпа. Видели лючок между креслами пилота и бортмеханика? Там она и находится. Если дотолкаем бочку до кабины, есть шанс пролететь ещё немного.
— Ну и чего ты молчал? А ну, навались!
Вдвоём мы кое-как притащили бочку к кабине. Я сорвал крышку люка. Под ней в небольшом углублении находилась ручка насоса с красным набалдашником. От сферической оболочки помпы куда-то вниз уходила стальная трубка топливопровода.
Дитер раздобыл где-то маленький ломик и двухметровый кусок резинового шланга. Пока он, вооружившись ломиком, как копьём, пробивал отверстие в трубке, я пытался гаечным ключом раскупорить бочку. Изрядно намучившись, я наконец-то сбил крышку с горловины. В нос сразу шибануло запахом горючки.
К тому времени Дитер пробил дыру в топливопроводе, воткнул туда один конец шланга, второй бросил мне. Я сунул его в бочку и крикнул:
— Давай!
Дитер сделал несколько качков. Помпа захлюпала, всасывая воздух вместе с топливом.
— Нормально, только надо входное отверстие уплотнить.
Я оглянулся в поисках чего-нибудь такого, чем можно обмотать конец шланга. Как назло, на глаза ничего не попадалось.
А топлива в баке оставалось всё меньше. Двигатель пожирал остатки с пугающей быстротой, и вот настал момент, когда последние граммы бензина сгорели внутри цилиндров.
Я не сразу понял, что случилось. Просто в какой-то миг в кабине стало тихо. Застывший в одном положении винт непривычно резал глаз, а уши уловили тонкий свист проникавшего сквозь щели воздуха.
Потеряв тягу, «юнкерс» пошёл вниз, довольно быстро теряя высоту. В этой ситуации опытный пилот спокойно мог пролететь ещё километров пятнадцать, найти подходящее место и сесть, сохранив жизнь себе и самолёту. Беда в том, что мы не асы и совершить такой трюк нам было не под силу.
Первым пришёл в себя Дитер, выхватил из-за голенища складной нож, швырнул на пол у моих ног:
— Шинель!
Я сразу понял его задумку. Схватил «финку» с накладками из резной кости на рукоятке, нажал кнопку. Острое лезвие с гравировкой «Дойчланд юбер аллес» над желобком-кровостоком с щелчком выскочило из ножа. Я протиснулся к Марике, присел возле неё на колено.
— Штурвал чуть на себя, вот так. Молодец, девочка! Держи самолёт ровнее, не дай ему свалиться в штопор, потеряем воздушный поток — нам крышка, — чуть слышно бормотал я, отрезая от шинели узкую полоску сукна.
Не знаю, слышала меня Марика или нет, но вела она себя отменно, словно понимая, что сейчас всё зависит от неё. От прошлой паники не осталось и следа. Движения чёткие, выверенные, дыхание спокойное. Лишь бы не сорвалась раньше времени.
Я хотел сказать несколько ободряющих слов, но потом передумал. А ну как сработает наоборот, и она опять изобразит из себя истеричку? Нет уж. Лучше отдам ленту Дитеру, а сам сяду на место пилота.
Так я и сделал. Дитер сразу выдернул шланг, обмотал вокруг него тряпицу, воткнул обратно, да ещё и пальцем поприжимал суконный валик, чтобы уж наверняка. Потом несколько раз дёрнул ручку насоса. Помпа без всхлипов всосала бензин, на что немец ответил радостным воплем.
Я принял это как руководство к действию. Щелчок «флажком» магнето — и вот уже двигатель довольно заурчал, спалив первые граммы бензина.
— Получилось! А я думала, уже всё, — голос Марики дрогнул: — У меня перед глазами вся жизнь пронеслась. Я так испугалась, мне никогда не было так страшно.
Она беззвучно заплакала, её худенькие плечи затряслись, а по бледным щекам покатились крупные слёзы. Я хотел сорвать краги, вытереть капельки солёной влаги с её лица, припасть к губам и целовать, целовать, целовать пока она не успокоится. Но суровая реальность такова, что у «пятьдесят вторых» не было автопилота, а бросить штурвал я не мог: Марика сейчас пребывала не в том состоянии, чтобы вести самолёт.
Тем не менее я протянул руку и дотронулся до её плеча:
— Успокойся, всё уже позади, слышишь? Всё будет хорошо, мы долетим до места, обещаю.
Стук ручного насоса сопровождал наш разговор. Дитер старался на славу, снабжая прожорливый мотор топливом. Через полчаса поменяемся местами, а пока гляну-ка на приборы. Маленькая стрелка альтиметра застыла напротив единицы, большая на нуле — значит, «юнкерс» снизился на пятьсот метров. М-да, хорошо я тогда решил подняться на полтора километра, хоть запас высоты обеспечил, а то полыхали бы сейчас наши тела вместе с самолётом.
Я передёрнул плечами, гоня прочь дурные мысли. Хотел было подняться выше, но потом передумал: не до экспериментов сейчас, всё-таки ручная помпа — это не электронасос, а ну как мотор снова заглохнет? Нет уж, увольте, я достаточно сегодня испытал, не на одну жизнь хватит. Да и этой высоты достаточно, чтобы прыгнуть с парашютом.
Я повернулся к немцу:
— Дитер, ты где парашюты видел? Надо бы приготовиться, а то, боюсь, горючка кончится, и нам уже подобный фокус не провернуть.
— В хвостовом отсеке, — бросил тот, поменял руку и с прежней скоростью взялся за перекачку топлива.
— Марика! Возьми управление на себя, я сейчас.
Марика уже пришла в себя, слёзы высохли, в глазах появились прежние весёлые искорки, а на порозовевших губах снова заиграла улыбка.
— Слушаюсь, герр штандартенфюрер!
Она улучила момент, когда Дитер опустил голову, и послала мне воздушный поцелуй. Я схватил его на лету, прижал к губам и сразу отправил ответный подарок. Марика расцвела, беззвучно прошептала: «Люблю» и снова чмокнула меня на расстоянии.
Обменявшись любезностями, я выбрался из кресла, протопал к двери в хвостовой отсек, с трудом протиснулся в узкий проём и оказался в небольшом — метра три в длину и полтора в ширину — отделении.
Я надеялся сразу увидеть парашюты, думал, они висят на лямках на каком-нибудь торчащем из стены крюке, но не тут-то было. Первое, что бросилось в глаза, алюминиевая лесенка, ведущая в турель. Никакой защиты, кроме узкого стекла у пулемётного гнезда, не было, поэтому по отсеку гулял холодный ветер.
Вдоль сужающихся к хвосту стен тянулись жестяные ящики наподобие тех, в которых перевозят инструменты. Может, парашюты внутри? Я щёлкнул застёжками замков, поднял крышку одного из них. Там лежали какие-то обрезки труб, слесарные инструменты. Гайки, шайбы, болты хранились в приклёпанных к стенкам коробочках.
В другом рундуке я обнаружил комплект лётного обмундирования. Так вот откуда Дитер куртку и шлем притащил.
Зато в первом ящике вдоль другой стены я нашёл, что искал. Как немец и говорил: парашютов было всего два. Значит, мне придётся прыгать с Марикой. Ну и хорошо, когда приземлимся, будет кого поцеловать.
Я вытащил парашютные ранцы на свет, запер сундук и уже собрался вернуться в кабину, как вспомнил, что не проверил соседний корф. По-такому это уже не имело значения: вряд ли там хранится что-то ценное, но поскольку излишнее любопытство всегда отличало меня от других, я не удержался и заглянул под крышку.
Там лежали, тускло поблёскивая полированными боками, какие-то металлические цилиндры вроде аквалангов. Сходства добавляли гофрированные шланги, которыми цилиндры соединялись с резиновыми респираторами. Наверное, прототипы кислородных масок для высотных полётов.
Хлопнув крышкой, я накинул хомутики на лепестки, щёлкнул замками. Забросил ранцы за спину и потопал в кабину, где Дитер по-прежнему качал бензин, а Марика вела самолёт заданным курсом.
— Может, помочь? — спросил я немца, сбросив ношу за его спиной.
Дитер на мгновение прервался, мельком глянул на меня и снова застучал рукояткой помпы.
— Не надо, штандартенфюрер, я не устал. Лучше сядьте за штурвал. Не имею ничего против вашей помощницы… но из нас троих… уф!.. вы больше подходите на роль пилота.
Я невольно расплылся в улыбке. Похвала приятно грела душу и ласкала слух. Вот уж не знал, что настолько падок на лесть.
— Да ладно, чего там. Подумаешь, несколько раз самостоятельно поднял самолёт в воздух. Тоже мне достижение, — фыркнул я, но всё-таки занял почётное место.
Марика прекрасно справилась с заданием: пока сидела за штурвалом, «юнкерс» ни на йоту не отклонился от курса и не вышел за границы эшелона. Неплохой результат для новичка.
За последующие несколько часов Дитер пять раз просил Марику подменить его на несколько минут. Как-то я тоже вызвался поработать насосом, но получил отказ и больше своих услуг не предлагал.
