— Секс. Вот что происходит.
Нет. Тейт мог злиться, но Бэлль не могла в мгновение ока стать для него чужой, как и он для нее. Просто Тейту сейчас больно, и Бэлль должна помочь ему понять, что она не отталкивает его ради Эрика и Келлана.
Поняв это, она ощутила внутреннее спокойствие, несмотря на то, что Тейт открыл дверь спальни ударом ноги. Дверь ударилась о стену, но он, либо не заметив этого, либо не обратив внимания, просто вошел в комнату и направился к кровати. Учитывая его агрессивный настрой, ей, вероятно, следовало бы попытаться убежать… ну или хотя бы сопротивляться. Но Тейт никогда не причинил бы ей боли, как бы сильно она его ни ранила.
Положив ладонь на затылок Тейта, Бэлль попыталась поймать его отстраненный, мрачный взгляд. Он смотрел сквозь нее, и это причиняло ей боль. Слишком хорошо у него получалось отгородиться от нее. Видимо, в детстве были хорошие учителя. Да и о каком детстве может идти речь, если Тейт воспитывался бесчувственными родителями и был лишен семейного тепла, при этом ценили его исключительно за высокий интеллект, игнорируя большое любящее сердце. Эрик был его первым — и на протяжении долгих лет единственным — другом. Они друг друга уравновешивали, дополняли.
Что бы чувствовала Бэлль, если бы ей постоянно говорили, что она неполноценный элемент семьи? Можно лишь догадываться, насколько это дерьмово. Кинли всегда была более общительной, веселой, излучающей свет блондинкой, притягивающей к себе людей. Будь у них с Кинли такая же жизнь, как у Эрика и Тейта, Бэлль числилась бы в аутсайдерах. На протяжении многих она в полной мере ощутила всю горечь этого положения. Воспоминания вызвали в душе еще большую боль за Тейта.
— Те женщины поступали несправедливо, отвергая тебя и выбирая только Эрика. Ты просто замечательный, Тейт. И я говорю не о сексе.
Он опустил ее на кровать, на которой прошлой ночью они занимались любовью. Он мог называть это сексом, но им обоим было предельно ясно — они занимались любовью. Бэлль хотелось знать, каково это — открыть себя настоящую. Хотелось обрести этот опыт и верить, что у него есть шанс на дальнейшее существование.
Когда Тейт лег на кровать рядом и притянул ее к себе, Бэлль приняла его объятия, выражая свое согласие. Даже когда злился, он относился к ней с невероятной заботой. Бэлль заглянула в его темные глаза, надеясь, что он увидит ее одобрение и поддержку.
— Это неважно, Бэлль. Твой ответ «да» или «нет»? Если «да», то будь готова подчиняться. Если «нет» — запомни, что напрашиваться я не стану и оставлю тебя с Келланом и Эриком. Независимо от твоего ответа, я позабочусь о том, что ты была в безопасности. Но буду держаться в стороне.
Бэлль ненавидела ультиматумы, но понимала: если откажется, Тейт воздвигнет между ними настоящую стену. Не для того, чтобы наказать ее, а для того, чтобы защитить себя. Он проделал огромную работу, чтобы Бэлль начала доверять ему, но сама она ничего подобного не сделала по отношению к нему. Бэлль почувствовала укол раскаяния. Чего она хочет? Рискнуть собственным сердцем ради того, что, скорее всего, не продлится долго? Или открыться навстречу новому и отдаться мужчинам, которых так сильно любит — неважно, сколько времени им отпущено быть вместе?
В комнату вошел Эрик. В дверном проеме замер Келлан. Взгляды всех троих прикованы к ней в напряженном ожидании. Эти мужчины действительно готовы забыть о собственной жизни до тех пор, пока не завоюют ее. А потом вернутся домой строить карьеру. Они оставят ее. Но если даже случится чудо, и они не сделают этого, то у их милого квартета все равно не будет шансов, если Келлан не захочет хотя бы попытаться. Конечно, разве она может быть уверена в том, что их отношения гарантированно сложатся? Никто не может. А она тем более, раз сама не готова связать себя обязательствами. А для занятий сексом никаких обязательств не требуется.
Мысли Бэлль смешались. Хотела ли она вернуться к тому, чтобы снова просто жить с ними под одной крышей? Вероятно, им осталось провести вместе всего несколько дней. Черт возьми, даже если бы они пообещали быть с ней до конца жизни, это не гарантия. Отец клялся ее матери в вечной любви, а потом умер. Когда мать ее рожала, она брала на себя обязательство быть матерью, но после смерти отца все пошло прахом. Отстраненность матери вызывала у Аннабель непонимание и причиняла боль, из-за чего она закрылась ото всех, кроме Кинли.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но теперь эти трое мужчин искушали ее, и не только в плане секса. Рядом с ними Бэлль действительно могла быть самой собой — большая редкость для нее. Рядом с ними ей так спокойно. Так почему же, пока они здесь, не испытать в полной мере то, что они уже успели разделить? Получить удовольствие, обрести радость?
От одной мысли о том, что она снова почувствует их глубоко в себе, Бэлль покраснела, и сердце ее наполнилось теплом. Даже если это не продлится долго, каждый из этих дней навсегда сохранится в ее душе.
— Да, — больше ей сказать было нечего.
— Ты осознанно говоришь «да», любовь моя? — Келлан шагнул в комнату. Тело Бэлль напряглось, былое спокойствие исчезло. Перед ней стоял Дом.
Ее Дом.
— Да. Я согласна подчиняться тебе в спальне, — в любой другой ситуации она не смирилась бы и до победного настаивала бы на равноправии партнеров.
Эрик издал сексуальное рычание. — В спальне, в гостиной, в ванной — там, где нам захочется. Мы не всегда будем относить тебя в мягкую постель. Ты будешь нашей в любой комнате этого дома, и мы будем брать тебя там, где захотим. Ты примешь мой член там, где я решу задрать твою юбку или спустить с тебя штаны. Ясно?
Она будет игрушкой, исполняющей их прихоти — когда и где они захотят. Мысль эта невероятно возбудила Аннабель, и она пробормотала, — Ясно.
— Хорошо. Я хочу тебя сейчас же, Бэлль. Разденься, покажи нам себя, — нетерпеливо произнес Тейт.
Бэлль села и дрожащими руками начала расстегивать кофточку. — Как?
В эротических романах, которые она читала, были описания подобных сцен, но непосредственная близость парней так взволновала и возбудила Бэлль, что она не могла вспомнить подробностей.
Келлан нарушил ее личное пространство. — Во-первых, смотри на своего Дома, когда задаешь ему вопрос. Больше никакой скрытности. Не нужно прятаться. Мы слишком долго давали тебе в этом поблажки.
Бэлль прикусила нижнюю губу и уставилась на его грудь, с трудом выдерживая его взгляд. — Я не прячусь.
Нежным движением Келлан приподнял ее подбородок и заглянул в глаза. — В данный момент ты прячешься. Смотри на меня, а не в сторону, когда требуется твое участие. Больше ты не должна отворачиваться. Когда мы говорим — ты смотришь на нас, если не было другого приказа. Тебе понятно?
Бэлль и сама не заметила, как сильно избегала смотреть ему в глаза. Но каким-то образом они нашли кнопку включения ее покорности, и стержень, за счет которого Бэлль держалась с тех пор, как мать утонула в собственном горе после смерти отца, просто перестал выполнять свою функцию. Глубоко вздохнув, она кивнула и, не разрывая зрительного контакта с Келланом, сказала, — Да.
— Да, сэр, — поправил ее Эрик. — Во время нашей обоюдной игры, ты должна к каждому из нас обращаться «сэр», иначе будешь наказана.
— Да, сэр, — это несложно запомнить. Гораздо труднее постоянно поддерживать зрительный контакт. Оказывается, визуальная связь может быть мучительно интимной.
Келлан отпустил ее подбородок. — А теперь задай Тейту свой вопрос.
Они решили усложнить ей задачу. Она должна будет сказать это вслух, потому что Тейт не придет ей на помощь, как делал обычно, и не предоставит всю необходимую информацию. Вместо того, чтобы объяснить, как себя вести, он просто встал, и, скрестив на груди руки, наблюдал за ней в ожидании. Встав на трясущиеся ноги, Аннабель встретилась с ним взглядом, пытаясь прочесть хоть что-то в его глазах, в уголках которых обычно собирались мелкие морщинки — следствие широкой улыбки. Сейчас же его лицо выглядело мрачным, лишенным привычной искры веселья. Она уже скучала по Тейту, которого знала и любила: веселому, нежному, внимательному и искреннему. Боже, как же ей хотелось, чтобы тот мужчина снова вернулся, потому что сейчас перед ней стоял незнакомец. И то, что это произошло по ее вине, убивало Бэлль. Она подошла ближе, готовая сказать что-то… что угодно. Вглядываясь в Тейта, Бэлль заметила, как он на секунду задержал дыхание при ее приближении.
